Сказание о ночном цветке (СИ) - Страница 30

— Я не могу никак судить ни его самого, ни его поступок, — начала девушка, медленно потягивая холодный напиток, — но могу сказать только одно: если кто-то действительно хочет остаться, то он не бросит тебя ни за что на свете. Независимо от того, знала ты что-то или нет. — Каолин обратила взгляд на иногда смотрящего в их сторону Обсидиана. — Может, тебе стоит присмотреться к кому-то другому?

Амалия посмотрела туда, куда глядела светловолосая волчица, и немного усмехнулась. Она пила освежающий напиток до тех пор, пока мир перед ней вновь не приобрел фантастически красивые цвета. Вместе с Каолин, они пошли счастливые к своим друзьям.

Сумрак тропического леса был дополнен порывами ветра и хрустом веток. Постепенно, жилки голубоватых листьев, которые блекло светились в темноте, наполнялись темными сгустками. Столбы деревьев, почти полностью превратившиеся в угольки, стали медленно рассыпаться под дуновением ветра. Между ещё не рассыпавшимися деревьями был слышен на многоголосный шепот.

— Ты слышал это? Ну-ка не спать! — Эйрин, высокий стражник Анкарии, обратился к своему другу, который погрузился в дремоту.

— Чего разорался? — спросил зевая у него Хтахк, потирая округлые глаза. — Завтра такой день важный, а ты не даешь отдохнуть хоть немного, зануда.

— Я слышал шепот со стороны леса, нужно сходить проверить или лучше сразу идти к вождю. — Он нервно крутил копье в руках, царапая его коготками. Эйрин внимательно всматривался в голубоватые заросли, снова обратившись к своему затихшему другу. — Да хватит уже спать! — он слегка толкнул его в плечо, но вместо твердой, покрытой шерстью поверхности тела, стражник постепенно исчезающую, словно пепел, структуру. Эйрин с испугом обернулся, и чуть не вскрикнул, увидев перед собой рассыпающуюся на его глазах от колыханий ветра статую Хтахка.

— Нужно срочно сообщить об этом вождю! — подумал про себя взбудораженный от страха кригиант, стараясь открыть двери, которые почему-то не хотели этого делать даже под всем его весом.

— Стой, Эйрин, не спеши… — прошептали голоса, исходящие из леса, — куда же ты собрался, малыш, а? — он почувствовал, как к ногам подступает какой-то едва ощутимый дым, хватавший его за ноги. — Неужели ты испугался нас, дружочек? — в дыме стали то появляться, то исчезать руки, хватавшие и царапавшие лемура. Черная масса полностью окружила стражника, и он стал ощущать, как тело постепенно превращается в прах. Он всё ещё не оставлял попыток, чтобы позвать на помощь, но мгла заползла ему в рот, мешая дышать. Спустя несколько минут пепел разлетелся на ветру и в месте, которое когда-то было прекрасным, тропическим лесом, наполненным жизнью, осталась лишь голая земля, покрытая серой пеленой, с закрытым ото всех городом Анкарией.

Амалия сидела у края скалы, наблюдая за тем, как облака медленно-медленно плывут по закатному. Офельвения была очень красива: масштабные и величественные леса с полями простирались на множество километров, наполненные запахом лаванды. Это место помогало ей в те моменты, когда находится в доме было просто невозможно. Пирит постепенно становился всё более и более замкнутым, злобным и мрачным. Девушка не знала, в чем причина таких изменений, а говорить с ней об этом он не хотел. Поэтому, чтобы самостоятельно не провоцировать его на какие-то жестокие поступки, за которые потом он, возможно, будет извиняться, темноволосая стала проводить очень много времени в лесу. Сейчас она сидела и ждала одного гостя, который иногда навещал её в печальные моменты.

Как только она сначала почувствовала особую энергию портала, а затем медленные шаги за спиной, то слегла улыбнулась, не отрывая взгляда от неба.

— Как ты себя чувствуешь? — златоглазый присел рядом, иногда смотря на девушку.

— Нормально, ведь в последнее время он стал чуть меньше чудить, наверное, потому что я его почти не вижу. — произнесла Амалия с грустью. — А ты? Как с братом дела?

— Я не знаю, что мне делать с ним. Если он хоть что-то вспоминает обо мне, то ищет любые способы либо чтобы сбежать и где-нибудь убиться, либо чтобы убить меня, а концовку ты итак знаешь. А если не помнит, то… То мне очень больно видеть это. Я не знаю, как описать такое состояние, когда ты смотришь на человека, хочешь с ним вспомнить, как вам было хорошо, поговорить и просто почувствовать, что рядом с тобой брат, а не незнакомец, который боится даже к тебе подходить… — Обсидиан опустил глаза, смотря на обрыв.

— Тебе может это покажется каким-то нереальным и глупым, но я верю, что скоро всё будет хорошо, — охотница улыбнулась положив руку на плечо мага, — просто ему нужно время, как и тебе. Представь, если бы ты оказался по его вине на какой-то далекой планете совершенно один. Он пробыл тут очень много времени без тебя, без родных, вообще без кого-либо, кроме врагов. Разве, смотря на воду, ты будешь требовать, чтобы она окаменела или же воспламенилась? Или, смотря на огонь, ты будешь требовать, чтобы он в одно мгновение заледенел или растекся, как капли дождя? Нет. Не нужно ждать от него чего-то. Он уже не тот Бонфаер, которого ты знал, так что не требуй от него того, на что он просто не способен.

Они молча смотрели на закатное небо, постепенно покрывающееся мерцающими песчинками звезд. Амалия любила смотреть на просторы ночи, вглядываться в её тьму и искать там место, откуда прибыл Обсидиан, Бонфаер, Пирит да и она сама.

— Ты права, — печально сказал принц, — ни от кого нельзя ждать того, на что он не способен.

Облака медленно плыли по небу между мерцающими песчинками. Девушка и маг, сидя на краю скалы, вглядывались в созвездия, покрывающие ночное небо.

Сколько я себя помнил, Вселенная с её этими песчинками звезд, с её нескончаемой пустотой и холодом — восхищала меня. И это, наверное, может показаться тебе, читатель дневника, каким-то немыслимым бредом, или просто напросто — ложью. Я могу сейчас даже предположить, какие мысли сейчас в твоей голове: «Ты же столько всего повидал, столько посетил планет и миров, как тебя может восхищать космос?»

Когда я был маленьким, то очень часто спрашивал у матери: что там, наверху?

— На самом деле, то, на что ты сейчас смотришь, я имею ввиду эти звезды и планеты — это их прошлое, воспоминание об этих сферах и есть очень большая вероятность, что их уже давным-давно нет.

— Но как, — маленький я ни под каким предлогом не хотел понимать этого, — я ведь смотрю на них сейчас, значит я вижу их сейчас. Как они могут быть прошлым?

— Законы Вселенной, мой мальчик, настолько непонятны и запутаны, что осознание того, что я говорю, вряд ли придет к тебе раньше, чем через тысячу лет. Но всё же, я постараюсь тебе это объяснить сейчас, так как возможно, что и я скоро отправлюсь в своё далекое путешествие в вечность. — мама настолько часто говорила о собственной смерти, насколько позволяло ей время. Костлявая же с удовольствием пришла на её призывы в краткие сроки.

— Итак, представь себе… книгу. В ней ты читаешь о путешествиях, об исторических событиях, и о приключениях, произошедших когда-то и с кем-то. Люди пишут на бумагу то, что хотят запечатлеть навсегда, эльфы и многие другие расы записывают это в виде голограмм, сирияне и церреряне — в кристаллах памяти. Неважно, что за сосуд ты используешь для запоминания, главное, чем он заполнен.

Все эти предметы также, как и небо космоса, содержат в себе воспоминания о чьих-то победах и поражениях, о чьих-то взлетах и падениях, или же, что касается небесных тел — об их свете в кромешной тьме. Ты смотришь книгу, голограмму, звездный свет — сейчас, но это не значит, что это происходит именно в данный момент, ведь так? Просторы космоса, являются, своего рода, тем сосудом, что хранит в себе воспоминания. Это лишь простая форма данного закона Ain Meins, которую, я надеюсь, ты смог или сможешь понять, сын.