Сказание о ночном цветке (СИ) - Страница 23

На Землю я прибыл с целью найти своего брата Бонфаера, как ты уже это знаешь, и нет, я его всё ещё не могу найти. Но знаешь, я думаю, что очень скоро это смогу сделать, так как в последнее время я стал замечать на этой планете особую концентрацию неизвестной для меня силы. Я думаю, что это он посылает магнитные поля, чтобы я смог найти его. Возможно, что эти аномалии вызваны чем-то другим, например, неоднократным перемещением во времени, но я стараюсь исключать эту возможность событий.

Именно вспышки этой силы и привели меня в Офельвению. Последняя из них была именно здесь. Каждая вспышка оставляет за собой аномалию, создаваемую, если так можно выразиться, «излом» в пространстве и времени. Это сгусток энергии, где время искривлено, и есть очень большая вероятность, что если попасть туда, можно оказаться где угодно и когда угодно, смотря, куда приведет этот путь.

Амалия слушала Обсидиана с небывалым удивлением и интересом, отчего не заметила, что начало светать. Она попросила принца проводить её до конца леса, так как странное чувство в груди подсказывало ей, что лучше магу дальше не идти.

— Ну, Амалия, мне было очень приятно с тобой познакомится. И обещай, что впредь не будешь выходить в грозу в лес, не вечно же мне спасать тебя! — Обсидиан присел на колени перед девочкой, взяв её за холодные руки.

— Только если ты пообещаешь, что будешь иногда навещать меня. — Девочка хитро посмотрела на принца, ожидая его реакции. И она была положительной.

— Обещаю, тогда, до встречи на этом же месте?

— До встречи, златоглазка! — Весело произнесла девочка и побежала сквозь поле домой.

Амалия, закрыв деревянную дверь дома, обратила внимание на сумку, брошенную на пороге. Что-то изнутри сумки поблескивало блеском светом. Её сердце забилось особенно очень быстро после того, как она услышала суровый голос отца:

— Где ты была, жемчужинка?

Девочка сразу же обратила внимание на то, что страх, взявшийся неизвестно откуда, сковал её тело полностью. Она старалась выдавить из себя улыбку, но ком в горле мешал сделать и это, не то, чтобы ответить на вопрос.

— Всё хорошо? — голос отца стал мягче, а лицо его приобрело вновь знакомые для Амалии морщины от улыбки. — Амалия, ты вся дрожишь, — заметил он, — Иди сюда, жемчужинка. — Он встал с кресла и стал широкими шагами подходить к дочери. Темноволосая ощущала нарастающее в груди волнение, словно, тот человек, который сейчас был с ней, это был кто-то другой, чужой для неё.

Отец подошел к девочке, и широко улыбнувшись, крепко обнял её. Он чувствовал, как её маленькие и холодные руки тянуться к его спине, после чего, они также крепко вцепились в черное одеяние охотника. Амалия чувствовала, как по щекам горячим ручьем стали течь слёзы, а затем тело девочки стало содрогаться от всхлипов. Она вдохнула родной для неё запах отца: пепел, легкий запах свежести и… От этого девочку начало мутить, но одежда отца имела явственный запах соли и железа.

Поцеловав дочь в макушку, маг произнес:

— Я так скучал по тебе, жемчужина… Как я счастлив, что с тобой ничего не случилось за это время.

— Я тоже, сильно-сильно! — прошептала девочка сквозь икоту. Она старалась не обращать внимание на изменения в отце.

Он присел на колени пред ней и стал смотреть в её, как будто бы повзрослевшее за неделю, лицо. Большие, серые глаза были мокрыми от слез. Но тут маг заметил, что на щеке девочки была свежая рана, из которой сочилась небольшая струйка алой крови.

— Ты ранена. — Сердце мага забилось сильнее, — Амалия, расскажи-ка мне что случилось?

Девочка почувствовала, что приступ страха вновь подступил к её сердцу, и она старалась говорить как можно более поверхностно:

— Да так, ветка в лицо от ветра попала, ничего страшного… — Темноволосая надеялась, что отец не заметил дрожи в её голосе

— Неужели? — с усмешкой произнес мужчина, — А синяки тоже от ветки? — он резко схватил Амалию за кисть, от чего она немного вскрикнула. Он поднес руку прямо к лицу девочки, на тыльной стороне ладони которой красовался здоровенный и красочный синяк, дополненный стертой раной. — Думаешь, я не вижу? Я сказал тебе, говори мне правду! — он стал держать Амалию за плечи, крепко их сдавливая.

«Он так изменился…»

— Я… я пошла в лес, думая, что там был ты… — икота всё ещё мешала говорить Амалии, — Но тут ударила в дерево молния, оно стало падать на меня. Дальше я не помню, что случилось… — Она старалась говорить без содрогания.

— Раз ты думала, что там был я, то… То там был кто-то другой, ведь так? — Маг стал обдумывать слова лучницы, чувствуя то, что та ему очень многое не договаривает. — Этот кто-то другой… Он значит может перемещаться порталами… — Тело девочки стало трястись еще больше, чем это было в лесу от холода. Запах крови, который она чувствовала, стал ощущаться от отца ещё сильнее. Ей казалось, что так пахнет смерть: запахом, состоящим из соли и железа.

— Так кто был в лесу?

— Не знаю…

— Лгунья, паршивая лгунья! — Лицо, покрытое шрамами, обрело черты, которые Амалия никогда в жизни не забудет. Он со всей силы дал темноволосой пощечину, отчего та отлетела на другой конец комнаты, ударившись головой об угол деревянного шкафа. Всё вокруг перед глазами девочки стало вертеться из стороны в сторону до тех пор, пока глаза не стала заливать густая кровь. Сердце безумно колотилось, причиняя ещё большую боль от того, что сжималось, затрудняя дыхание. Она с ужасом смотрела сквозь текущую кровь на разъярённого отца. Хотя нет. Это был далеко не её отец. Он бы никогда не ударил Амалию, от него никогда не несло зловонной смертью. И в его глазах никогда, сколько она себя помнит, не горел огонь.

— Ты понимаешь, что они нашли тебя по твоей же глупости?! Даже не по моей, ведь я прятал тебя здесь столько лет, столько лет я потратил на то, чтобы ты вышла в лес и всё испортила! — Он подошёл к ней в плотную, схватив за лицо, — Что тебе говорили, маленькая мерзавка? Пытались выведать кто ты, да, да? — молчание, — Отвечай!

Темноволосая молча смотрела на своего отца, чувствуя, как соленые слезы и кровь смочили кожу на лице до такого предела, что уже всё начинало щипать. Уже не маленькая, но испуганная до дрожи бессознательности девочка в своей голове словно перешла какую-то особую стену, границу, которая раньше ей не была доступна. Она наблюдала за поведением отца, не веря тому, что он делает и говорит. Он просто взял и причинил ей такую боль, которую может причинить лишь родной человек. Самую сильную, разламывающую, и уничтожающую мгновенно.

Амалия молча продолжала на него смотреть до тех пор, пока не прошептала:

— Если бы я умерла… Если бы меня убило то дерево, тебе было бы лучше?

Неожиданно темный дом погрузился в тишину. Даже птицы за окном не могли прервать эту удушающую пустоту, создаваемую тишиной. Глаза отца, которые до этого, казалось, были похожи на два мерцающих во тьме уголька, приобрели свой обычный темный цвет. Все вокруг вернулось в свое обыкновенное состояние.

Он молча встал, буркнул что-то похожее на «извини», и вышел из дома.

В груди двенадцатилетней девочки в один миг что-то треснуло, словно корка льда. Страха больше не было, как и вообще ничего, кроме бездонной грусти. Она чувствовала, как сердце раздирает на куски от печали и сожаления, поэтому она сжалась в комочек и продолжила сидеть в тишине, которую прерывало лишь равномерное дыхание. Амалия вновь бросила взгляд на сумку, где поблескивали два клинка с сияющими на них надписями.

…Извини, Амалия, но надеюсь, ты сможешь простить меня, или хотя бы понять. Но я думал об этом всём уже очень и очень давно…

…Иногда нужно уйти, бросить всё и просто уйти, чтобы наконец-то ответить на вопросы, которые скопились за определенное количество времени. А таких у меня, поверь, было немало. Да и ты сама ведь задумаешься об этом, не правда ли? Кто ты? Откуда? Куда ты идешь? Ты ведь понимаешь, всё понимаешь. Ты ведь наверняка догадываешься, кто я такой, поэтому остаться я не могу, прости. Мне нужно всё обдумать. Может быть, ты воспримешь это за чистой воды эгоизм и подумаешь: «Как ты можешь бросить всё то, что у тебя сейчас есть и уйти…