Сказание о ночном цветке (СИ) - Страница 10

Амалии снова и снова представлялась перед глазами сцена: тлеющий огонь в камине, разрушенные диваны и кресла, Май, умирающий у неё на глазах от Леона. Тот самый Май, что погибает в темной, приносящей лишь боль и ужасы сфере. Тот самый маг, что пять лет назад спас её в горящем доме. Тот самый маг, что мог в холодные ночи отдать ей своё теплое одеяло. Тот самый маг, что часто рассказывал разные легенды… Тот самый Леон, что недавно позвал её на крышу смотреть на звезды…

— Того Леона больше нет! — крикнула эти слова на ветер девушка.

Она крепко вцепилась в поводья так сильно, что веревки натерли ей кровяные мозоли. Холодный ветер сентября кусал девушку за щеки в местах, где были слезы. Дыхание её лошади учащалось с каждым новым оврагом или торчащим корнем. Амалия не обращала на это внимания. Она хотела убежать как можно дальше.

— Жемчужина! — услышала девушка в темноте голос, который…

Амалия обернулась в сторону голоса, но сделав очередной прыжок, она вместе с лошадью упала с обрыва. Девушка почувствовала, как сердце сжалось в груди во время падения. Мир перед ней начал крутиться, словно на колесе обозрения. С каждым кувырком, лучница слышала хруст костей, бьющихся об камни и вздыхала в агониях от боли. Она слышала испуганное ржание Хэлли, от чего боль терпеть становилось ещё более невыносимо. Ещё один удар об острый камень выбил из её легких воздух вместе с капельками крови, но следующий камень попал девушке в голову. Звуки прекратились, как картинка ночного леса.

Лунный свет едва был заметен сквозь игольчатую листву елей. Ветер колыхал верхушки деревьев, иногда срывая желтые листики лиственницы. Тишина ночного леса была наполнена красотой, которая бывает только осенью. Запах Сентября ощущался вовсю: холодный и влажный воздух, запах мокрых иголок и пожелтевших, опавших листьев, сладкий запах созревших ягод огненной рябины и горьковато-сладкой облепихи… Казалось, что этот лес прожил лето в полную силу, а теперь ему пришла пора засыпать.

Девушка обездвижено лежала на черствой земле, едва чувствуя теплую жидкость и запах соли и железа. Лучница не чувствовала ни одной части своего тела. Но когда она старалась привстать, то из неё вырвался стон от боли. Кровь с головы залила ей глаза, поэтому она не могла понять, где она, сколько время, как давно она лежит тут и где… Её лошадь.

С силой через боль, Амалия стала медленно-медленно ползти, ориентируясь на ощупь. С трудом передвигая тело, девушка продвигалась всё дальше и дальше, чувствуя, как тело ломит от боли, а ноги и вовсе совершенно отказали. Через несколько минут, Амалия наткнулась на что-то теплое, пушистое и также залитое кровью. Амалия боялась двигаться дальше по предмету, рук дрожали, а по щекам уже шли слезы. Она не почувствовала того, что это создание было живым. Дойдя наконец до лошадиной головы, девушка вскричала:

— Нет, нет-нет! — слезы, которые до этого казались лишь небольшими каплями, стали течь ручьем, заливая красные щеки. — Хэлли! Моя красавица, нет, Господи! Что я наделала?! — она стала гладить своего питомца, чья кожа была ещё теплая. Амалия никак не хотела принимать то, что единственная её радость в этом доме погибла.

— Хэлли! — в последний раз вскричала девушка.

Всхлипывая, она ничком свалилась на тело лошади и по привычке запустила свои руки в её черные волосы. Амалия хотела вдохнуть запах воды и сена, которым обычно пах ее питомец, но чувствовала лишь запах крови.

Ей уже было тяжело плакать, так как все её тело ныло от боли. Повернув голову в бок, девушка стала смотреть на лицо своего умершего зверя, не веря тому, что произошло. Она закрыла глаза до тех пор, пока что-то не стало больно щипать щеки. Слезы смыли кровь, заливавшую глаза, поэтому открыв их, девушка сначала не поняла, что это было: такое маленькое, напоминавшее хлопушку и белоснежное, словно…

— Снег… — из девушки вырвался хрип.

Трясущейся рукой, Амалия подняла кровавые, исцарапанные пальцы к снегу, девушка увидела, что они светились, соприкасаясь с рукой. Амалия смотрела на то, как белоснежная пелена покрывает её и Хэлли.

— Прости… — прошептала девушка, и её глаза закрылись. Сонливость взяла верх над трауром и болью.

Маленький ребенок держал в руках большую, деревянную ложку. В этой ложке девочка видела своё отражение и смеялась, видя, как иногда выплывала какая-нибудь маленькая морковка или кусочек лука. Но все же, она продолжала хлебать жижу с большим удовольствием, чувствуя, как теплая жидкость течет прямиком в желудок, отчего тот довольно урчал, требуя добавки. Но когда она доела до конца суп, то наконец могла задавать интересующие её вопросы. Такое правило ей поставил отец, чтобы девочка не подавилась.

— Па-ап, а какое чудовище дядя Дарко сегодня поймал? — девочка с любопытными глазами стала смотреть на двух улыбающихся мужчин, постоянно переводя взгляд от одного к другому. Девочке решил ответить тот, про кого она говорила. Он был одет в большую, белую рубаху. В его медной копне волос иногда проблескивала седина.

— Сегодня у меня был заказ на гулей. Во-о-от такие это были твари! — он развел руки в стороны, уронив со стола глиняную кружку с молоком. Но ведьмачья скорость позволила ему поймать сосуд на лету, не пролив при этом ни одной капли. После этого, бородатый мужчина оживленно продолжил говорить:

— Так вот, одна бабка сделала мне заказ, мол, говорит, на кладбище не зайдешь: могилы все по перерыты, вокруг ходят чудовища, аж вознести молитву над усопшим невозможно! Пошел я на кладбище ночью и чую: запах гнилого мяса. А также, я слышал рычание, которое могут издавать только эта зловредные существа! Их рык это что-то с чем-то: словно бульканье, смешанное с ржанием лошади, во как! — Он почесал себя за бороду, вставая из-за стола. Сидя, ведьмаку было не удобно говорить о своих приключениях. — Прищурившись, вижу, словно восставших людей из могил, да только на них не было ни одежды, ни кожи! И…

— Так, думаю, что дядюшке Дарко уже пора идти на боковую, а то завтра ему выполнять ещё много заказов с самого утра. — Это произнес другой мужчина. Он выглядел гораздо моложе ведьмака, и имел темные волосы.

— Да я ведь только начал! — Дарко скрестил руки на груди, обидчиво нахмурившись.

— Пока-пока! — отец девушки с улыбкой помахал своему другу рукой.

— До свидания, дядюшка

Дарко! — маленькая девочка, встав коленками на стул, также стала махать что есть мочи своей ручонкой. — Приходите завтра!

— Обязательно приду, малышка! — Он посмотрел на …, который положил руки на плечи дочери. — Доброй тебе ночи, Ворон.

Летом солнце поздно уходило, поэтому сейчас, лежа в своей кровати, маленькая девочка наблюдала за красками заката. С открытого окна дул теплый ветер с запахом сочной, свежекошеной травы. Небо окрасило комнату девочки в лиловые тона, благодаря чему, высушенные цветы, висящие на стенах, казались вновь ожившими, полными свежести.

Рядом с кроватью Амалии стояла свеча, воск на которой медленно плавился и падал на деревянный пол. Девочке нравилось наблюдать за тем, как ветер играл с этим небольшим огоньком, словно заставляя его танцевать. На краю кровати сидел мужчина, облаченный в черную одежду. В своей ладони он держал маленькую ручку дочери, говоря:

— Я не знаю, смогу ли прийти к тебе завтра, уж прости меня, жемчужинка. — Он посмотрел на неё печальным взглядом. Огонек играл в его глазах яркими красками.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил! — всхлипнула девочка, прекратившая наблюдать за игрой пламени свечи и ветра. — Почему ты всегда уходишь! — она вскрикнула на него и спряталась под одеялом. Кровать начала немного трястись под всхлипами девочки.

Небо уже покрылась маленькими искорками звезд, которые, как знал …, были давно уже стерты с просторов космоса. Но мир этот любил, чтобы всё шло по его правила. Поэтому человек, смотря на звезды, видит лишь их… Призраков. Воспоминания об этих звездах. Он скучал по той планете, где жил когда-то. И воспоминания ударили ему в голову, словно алкоголь. Поэтому, подсев ближе, он аккуратно стал поднимать одеяло, видя за ним скрученную в комок Амалию. Слезы лились по её маленькому и пухлому личику. Улыбнувшись, он тихо и ласково произнес: