Сказание о морде небритой - Страница 10

- Да, - согласился тигр, - пищу из бумаги не пробовал, но уверен, что невкусно.

- А пергамент вместо бумаги нельзя ли?

Брат Аврелий извлек из складок рясы клочок, исписанный не слишком разборчивым минускулом. Небрит вгляделся и разобрал лишь несколько слов.

- Это из трактата отца настоятеля о недопустимости ношения штанов, разъяснил брат Аврелий.

Судя по тексту, отец настоятель был истинным квиритом и даже рясу полагал несколько усовершенствованной тогою.

- Бог с ними, со штанами, - сказал небрит, вынимая из-за уха карандаш. - Приступим.

Через несколько минут общими усилиями была создана надпись.

Д О К Л А Д Уважаемый профессор!

Настоящим имеем неосторожность почтить Вас просьбою об оказании помощи в разъяснении смысла некоего премногодревнего документа, имеющего касательство к возможности гибели мира. Спасибо, извините, пожалуйста.

В просьбе прошу не отказать. Аминь.

Группа товарищей

- И что же мы сделаем с докладом?

- Подсунем под дверь, - предложил небрит.

- Попробуй, - сказал Кварк и гнусно ухмыльнулся.

Небрит оглядел дверь и понял, что подсунуть ничего не удастся. Он подумал немного и начал, по обыкновению, теряться в догадках.

- Если без доклада входить нельзя, - сказал он наконец, - так, следовательно, с докладом войти можно!

- Правильно, - сказал Кварк, - секретарше отдать.

- Вразумите, братия, - попросил брат Аврелий, - какова тварь Божия, секретаршею именуемая.

- Сейчас сами увидите, святой отец. Это не демон, а всего лишь фурия.

Но дверь не сразу поддалась их усилиям: живописец-халтурист, видимо, очень крепко хлопнул ею на прощание. Впрочем, в конце концов тигру удалось добиться многого скрипу и узенькой щелочки, сквозь которую просителям хоть и с трудом, но удалось протиснуться.

Их взорам предстала скудно освещенная настольною лампою комнатенка. Лампа действительно стояла на огромном столе, а еще там было нечто, в чем небрит решил признать телефон, хотя телефонов раньше не видывал: просто больше ведь нечему стоять на столе у секретарши. Сама секретарша спала, сидя на очень жестком и неудобном стуле. Профессора в комнате не было; вполне возможно, однако, что и он спал где-то поблизости.

- Здравствуйте, - сказал небрит, - я небрит.

Секретарша не пошевелилась.

- Не так, - сказал Кварк. - О, какая шикарная чмара!

Секретарша не пошевелилась. Брат Аврелий пытался пробудить ее исполнением мессы, наигрывая на губах органные мелодии, но тоже не добился успеха. Неизвестно, сколь долго продолжалось бы это безобразие, если бы тигр не подошел к секретарше и не лизнул бы ее в руку.

Помещение огласилось пронзительным женским визгом.

- Мыши! Помогите! - закричала секретарша, не раскрывая глаз.

Когда она раскрыла глаза, визг стал только громче. Тигр в испуге уже выскользнул за дверь, а она все кричала: "Тигры! Ой, мамочка, тигры! Ой, помогите!"

- Здравствуйте, - повторил небрит, - я небрит.

- Вы что, не видели, что ли, - сказала секретарша, несколько придя в себя, - что на двери написано?

- Там написано, что без доклада входить нельзя.

- Ну вот, - с удовлетворением констатировала она.

- А мы с докладом.

Небрит протянул ей пергаментный огрызок. Секретарша прочитала, и глаза у нее полезли на лоб. Прочитала еще раз - и расхохоталась. И уж так долго, так громко она хохотала, что не прошло и часу, как из-за дубовой двери, которую посетители и не приметили в суматохе, раздался громовой голос:

- Ариадна Константиновна, что с вами?

Потом дверь стала раскачиваться, скрипеть и наконец сорвалась с петель. В проеме возник человек могучего сложения с длинной седой бородой.

- В чем дело? - спросил он негостеприимным басом.

- Здравствуйте, - вновь сказал небрит, - я небрит.

- Перитрихий Триптофанович, - выдавила из себя Ариадна, - вот эти вот... они...

Ой, не могу... Они принесли вот это вот, чего-то такое про штаны...

- Так что же? Неужели этого достаточно, чтобы отвлекать меня от работы? - Перитрихий Триптофанович укоризненно зевнул.

- Они... они говорят... что это доклад, - борясь с приступами смеха, пролепетала Ариадна.

Профессор взял пергамент и принялся разбираться в старорежимной латыни.

- Как вам должно быть известно, граждане, вопрос о целесообразности ношения штанов, равно как и вопрос о нецелесообразности ношения оных, давно уже сняты с повестки дня и потому не могут ни для кого представлять никакого интереса - ни общеобразовательного, ни сравнительно-модистического.

- Покорнейше прошу не счесть за дерзость, - вмешался брат Аврелий, однако же позволю себе заметить, что вы, сеньор, изволили прочесть текст, на аверсе сего листа рукою пастыря моего запечатленный, доклад же на реверсе начертан.

- Это еще что за чудо такое? - профессор воззрился на брата Аврелия.

- Я смренный бенедиктинец...

На лице Перитрихия Триптофановича выразилось глубочайшее презрение к духовенству, однако он все же взглянул на другую сторону листка.

- Тут же вверх ногами написано, господин кюре, - с убийственной иронией заметил он.

Небрит, убедившись, что профессор действительно держит пергамент вверх ногами, изловчился, подпрыгнул и перевернул лист: не зря небриты славятся умением обращаться с рукописями!

- Так-то оно лучше, - разъяснил профессор. - И вы полагаете, что это доклад?

- Конечно, - ответил Кварк.

- А это кто?

- Гомункулус я, - сказал Кварк, поскольку секретарша молчала.

- Я вас, кажется, не спрашивал, молодой человек.

- Он утверждает, что он этот... ну... а, гуманкулус! - сказала Ариадна Константиновна.

- Так гуманист или гуманоид? - профессор впервые за все время был, казалось, несколько озадачен. - Гуманисты нам нужны, а вот без гуманитариев мы уж как-нибудь обойдемся.

- Да не гуманитарий я!

- Это, разумеется, заслуживает внимания. С другой стороны, гуманизм...

- Гомункулус я! Вот я кто! -Кварк потерял терпение и остатки присущей ему обходительности.

- Что вы имеете в виду, молодой человек? Извращенцев не потерплю!

- Простите, пожалуйста, сказал небрит, - но он не извращенный гомункулус, а самый настоящий.

- Гомункулусов не бывает! Это все знают, это я лично давно уже доказал, а за пятьсот лет до того Парацельзиум подтвердил мои выводы. Я доказал, понимаете вы?!

- Парацельзиум? Вы, очевидно, имели в виду Парацельса? - смиренно вопросил брат Аврелий.

Профессор вновь посмотрел на него с тем же презрением бог весть которого сословия ко второму.

- Вон отсюда! - взвизгнула Ариадна Константиновна.

- Правильно, - сказал профессор, - меня нельзя поправлять и перебивать. Я же сказал: Парацельзиум и Празеодиум! Следовательно, можно считать достоверно установленным и документально удостоверенным, что как с точки зрения современной прогрессивной науки, так и с точки зрения всех прошлых ретроградно-вымирающих лженаучных и псевдоученых течений и направлений, никаких гомункулусов никогда не существовало, потому что существовать не могло и не может. Таким образом, молодой человек, перед лицом передовой научной мысли вы выступаете как самозванец и извращенец. Убирайтесь из моего кабинета и не мешайте работать!

- Уж помолчал бы лучше, старый хрен, - Кварк, похоже, вновь обрел всю свою галантность и обходительность, что, однако же, не помешало ему покинуть помещение.

Снаружи раздался громкий облегченный вздох. Профессор строго посмотрел на небрита.

- Итак, молодой человек, если я правильно вас понял, вы имели в виду обратиться ко мне на предмет дешифровки како-то там рукописи?

Небрит обреченно кивнул. Он все пытался вспомнить, в каком именно контексте упоминался профессор Перитрихий Триптофанович.

- А не кажется ли вам, что с вашей стороны в высшей степени неделикатно отвлекать от работы столь занятого человека ради предметов, представляющих более чем сомнительный интерес? - небрит собрался было ответить, но профессор не дал.