Сказ о пеньковском оборотне (СИ) - Страница 26

Я отшатнулась в сторону, глотая беззвучные слезы. Меня обидели, обидели до глубины души, и кто?! Тот, от кого я меньше всего ожидала такой подложенной свиньи! Тот, кто был единственным на земле существом, которому я доверяла безоговорочно, и который знал все мои тайны. И он?! Он…

— Мия… — Лео потянул ко мне руки, но я брезгливо отпрянула и, утирая рукавом глаза, убежала с полянки, по пути едва не сбив с ног Сону.

— Мия! — Паренек удивленно посмотрел на меня. — Ты чего? Не знаешь, где Куница? Я ее обыскался.

— Иди… Иди спроси у Лео… — Тут я разревелась окончательно и, давясь всхлипами, бросилась прочь.

— Мия! Мия, прости… — Донесся мне вслед голос Лео, но я убегала в лес — прочь, прочь, прочь. Меня душили слезы. Да как он мог?! Один вопрос всплывал в голове, всего один, но и его было достаточно, чтобы соленая влага водопадом катилась по моим щекам, освежая рубашку и походные штаны.

— Да как ты можешь?! — Выкрикнула я в пустоту. Спотыкнулась о по-дурацки подвернувшийся под ногу корень и растянулась на земле, полнехонько понобрав в рот талой листвы и сору. — Восхитительно! — Я всхлипнула, правда уже от злости и попыталась подняться — как бы не так! Нога плотно засела под корягой, да так, что я еле смогла ей пошевелить. Звать на помощь? Ну щас! Размечтались! Я сильная женщина, меня не проймешь каким-то… Сама выкручусь! Еще раз дернув ногу, я сморщилась от боли и решила пока ничего н делать.

Спокойно, мне надо многое обдумать. Вот прямо сейчас и начну. Только от чего-то в голову ничего не лезет, кроме нашего разговора с Лео! Я еще раз прокрутила наш короткий диалог, и в глазах у меня противно защипало — это же надо! Никогда бы не подумала, что обычная, казалось бы, ссора с Лео так по мне ударит! Он говорил такие вещи… Он говорил правду — вампиры самые свободолюбивые существа на всей земле, не даром же они умирают ради этого долгожданного и немыслимого чувства для крутящегося в мясорубке жизни человека — свободы! Все ради свободы! Сам себе господин! Твое время — вечность! Времени просто нет! Бесконечность тебе имя! Ты — не живешь, ты существуешь. Ты — вампир.

А я… В который раз мне показалось, что я обрезаю Лео крылья. Отнимаю что-то, без чего ему попросту не хватает воздуха. Что-то такое, ради чего одни бросают дома, другие проклинают весь мир… Лео — не просто вампир, он нечто намного большее! Вампиры были когда-то людьми, пусть недолго, но все же были. Они рождались, зависели, жили… как люди.

А Лео… Я впервые по-настоящему задумалась, что же я видела каждое утро, с чем рядом жила, от чего — опять же! — зависела долгие годы. Как все просто — какой-то вампир. Что же если он пьет кровь? Ровно ничего! Одни пьют молоко, добытое у несчастных коров, другие выцеживают кровь несчастных людей… Эка невидаль! Но так ли все просто? Я вздохнула. Я все же приравнивала Лео к людям. Смотрела на него глазами простой смертной и видела в нем то же — человеческое существо, засыпающее под утро и бодрствующее ночью, изредка кормящееся — кровью! — смысл этого слова дошел до меня только сейчас, и видящее мир… Какой же казалась ему я? Неважно.

Теперь я смогла подобрать слово для себя — эгоизм, тупой подростковый эгоизм, чувство собственного превосходства, мысли и видения избалованной капризной девчонки, считающей себя светочем мира. Я не давала Лео права жить. Сажала его на поводок, била, как непослушное животное, грызла, как состарившуюся собаку, не способную больше ловить зайцев в огороде. Я не понимала того, что он есть — что же он есть! — и строила на этом выводы. Он сказал правду… Правду, которую я не хотела знать. Он — вампир, и будет пить кровь и убивать, если захочет, а если не захочет… Так тому и быть. Но только по собственной воле! Никаких тисков, никаких палок и тому прочей гнущей волю чепухи.

Как странно… Жить столько времени с вампиром, но осознать это только сейчас! И как же мне быть? Он ясно дал понять, что если я не смогу принять его таким, каков он есть — ну и не надо! Но я не могу! Не могу его оставить! Он все для меня! Он — мой мир! И я люблю его таким, каков он есть. Да будь он хоть трижды самым Страшным и Злобным существом на планете — он МОЕ самое Страшное существо, и я никому не позволю им командовать! Ну, разве только что себе…

— Какая встреча! — Промурлыкал знакомый голос над ухом. — Неужели наша прекрасная принцесса решилась сама погулять по лесу и подвернула ножку? Не лучше бы было, в таком случае, крикнуть прекрасного принца?

— Не язви, Куница! — Сердито дернулась я, пытаясь заглянуть за спину, где стояла предательница. — Я все про тебя знаю. Как ты могла! Мы же тебе доверяли!

— А я доверяла вам! — Несколько истерично воскликнула Куница, обходя меня и пристраиваясь спереди, издевательски улыбаясь. — Но вы…

— Что мы? Мы ничего тебе не сделали! Ни я, ни Лео. Твой волчара обманул тебя, сыграв на самой тонкой струнке души. Понимаешь… Когда погибли твои родители?

Куница дернулась, будто от удара, ее лицо исказила гримаса искренней боли, но девушка быстро взяла себя в руки и будничным тоном (таким сообщают о беременности соседской кошки) произнесла:

— Тебе не испугать меня и не сбить с толку — думаешь, я не знаю ваших методов? Вы белые и пушистые… поначалу, а когда дело доходит до спасения собственных жизней… О! Тут уж вы горазды на все! Скажи, упыриха, каково было терзать мою трехлетнюю сестру? Тебе доставляло радость глядеть на ее распятое, обескровленное тельце? На ее выпученные глазки? Они у нее были такие… Тепло-тепло шоколадные, очень красивые. Зачем же ты их выдавила? А мой отец? Он даже не успел схватить меч — твои зубы сделали свое дело. И я слышала — вы хохотали, смеялись над ними, пока Лео насиловал мою мать. Ее крики до сих пор стоят в моей голове. Я спряталась, спряталась, но все слышала… А теперь ты… — Я в ужасе смотрела, как искривляется некогда прелестное личико Куницы. Мне стало ее до слез жалко, ее, несчастную дурочку-сиротку, ее семью, которую я совсем не знала, но жалела, как свою родную, опять ее — ведь у меня было прекрасное детство. Я думала, что лимит слез для меня был на сегодня уже исчерпан — но нет! Они — горячие — потекли по моим щекам, а мне тяжело было даже поднять руку, чтобы отереть лицо. Эти слезы привели мою некогда подругу в бешенство — она побледнела, лобик ее покрылся испариной, и крик, со слюной, выплеснул на меня всю ту ненависть, что копилась в ней все эти годы: — Ты смеешь плакать?! Ты?! Убийца! Монстр! — Она, не в силах сдерживать гнев, растратила его на меня — сильнейшим коротким ударом в живот, таким оглушающим, что я секунд пять хватала воздух ртом, корчась от боли. Слезы брызнули из глаз фонтаном, я сжалась, ожидая следующего удара, но… его не последовало. Я подождала, а потом рискнула поднять голову. Куница оторопело смотрела на меня, глаза истребительницы были наполнены искренней растерянностью, соболиные брови отчаянно выстроились домиком. Пока я гадала, что же привело Куницу в подобное состояние, к девушке вернулся голос: — Ты… человек?

Мне было слишком больно, чтобы говорить — живот прихватывали головокружительные спазмы — и я просто кивнула. Отчего-то мой кивок еще больше напряг девушку:

— Почему же ты молчала?

Я только гневно сверкнула глазами — как будто она дала мне объясниться! В голове Куницы происходила напряженная мысленная работа:

— Значит, ты… И он… Он! — Ее глаза опять воспылали первобытной злобой. Мне это жутко не понравилось, и отчего-то подумалось, что уж лучше бы она злилась на меня.

— Куница… — Прохрипела я, с трудом сдерживая стоны. — Что бы ни говорил тебе о нас…о Лео твой… друг — ни верь ни единому слову! Лео не способен на подобное, я знаю его, он…

— Я так и знала! — Радостно воскликнула Куница.

— Знала? — Тоже обрадовалась я — ну наконец-то она начала понимать!

— Ты покрываешь его! — Мои плечи упали — я ее жестоко переоценила. — Я знаю эти чары — ты сейчас его слуга и душой и телом. Ну, он и извращенец!

— Эй! — Сердито прикрикнула я. Не люблю, когда шутят по поводу моей внешности. Очень больная тема.