Скальп врага - Страница 71

Поговаривали, что это была не случайная рана и что осужденного Гринева завалили за то, что тот слишком уж часто бегал в оперчасть, к куму. Но… доподлинно установить причину драки, а также владельца злополучной заточки не удалось, а потому и говорить об этом не стоит. В заключении же о смерти написали просто и коротко: «Смерть наступила от естественных причин».

Майор Петрусенко скончался через полторы недели в реанимационном отделении первой городской больницы из-за беспричинного и совершенно необъяснимого самопроизвольного отключения аппарата искусственной вентиляции легких. Проверка показала, что аппарат в полной исправности, и несчастный случай списали на внезапный перепад напряжения, возникший в сети. Такое иногда случалось, но как-то все проносило, а тут… После этого инцидента фонд «Взаимопомощь» установил в отделении специальные сетевые фильтры. Правда, майору Петрусенко до этого уже не было абсолютно никакого дела. Хотя некоторые, например, двое старших оперативных сотрудников ГУВД Антон Лемехов и Гриша Панкратов, посчитали, что ему повезло. Он умер во сне, почти мгновенно. Смерть его оказалась легкой и совершенно безболезненной. Майору Петрусенко не пришлось испытать позора суда и многочисленных прелестей жизни заключенного.

Но это все произойдет несколько позже. А пока…

— И что мне теперь, пожалеть его? — вопрошал Лемехов, пока они ехали в город. — Он, когда за пакетом этим ринулся, я думал, не выдержу, выйду и удавлю своими руками. Мать, ты видела, как у него руки тряслись?

— Нет. Далеко было.

— А я видел, — яростно сказал оперативник. — Прямо как у паралитика. Я думал, он эти бабки жрать начнет.

— Все равно, — сказала Катя. — Можно было что-нибудь другое придумать. Ну, чтобы его с работы выгнали. Он же сядет теперь.

— Ну и что? — не унимался оперативник. — Отсидит да выйдет. Кать, ты наши суды не знаешь? Прокурор запросит шесть, судья даст три, а выйдет через полтора. Других сажал, небось не жалел.

— Ага, — Панкратов широко зевнул. — Грине на пользу пойдет. В следующий раз умнее будет. — Он зевнул еще раз. — Добро победило зло, поставило его на колени и зверски убило.

— Точно, — поддержал Лемехов. — Мать, это тебе не ресторан. Меню на сотню блюдов не было. Что получилось, то и получилось. Кстати, Гриша, — он повернулся, — а что ты там за фигню этому капитану рубоповскому нес? Про тысячу какую-то…

— А что? — не понял тот.

— Да так, знаешь. Откуда ты штуку баксов собрался доставать? Из широких штанин? «Выну и ему покажу»?

— А чего ее доставать? — сонно спросил Панкратов. Он половину пути клевал носом и, если бы его не била по физиономии куртка, которой затянули выбитое окно, наверное, уснул бы совсем. — У меня она, в столе лежит.

— Блин, лучше бы пива попили на эти деньги. А там еще нет? — быстро спросил Лемехов.

— Где?

— Ну, там, где ты взял.

— А я не брал, — пожал плечами Гриша, закрыл глаза и поворочался, устраиваясь поудобнее. — Мне Димка дал. И вообще, Тох, отстань ты от меня. Я спать хочу. Полдня сегодня как собака бегал…

— Да? — Лемехов посмотрел на сидящего за рулем Диму. — Старик, если уж ты так штуками разбрасываешься, может, обмоем это дело? Смотри, как все срослось чудно. Катерину, считай, отмотали. Гриню в РУБОП сдали, Петрусенко, если выздоровеет, под статью пойдет, это уж отдай не греши. А?

— Знаешь, что я думаю, Антон? — усмехнулся Дима.

— Что?

— Разговариваешь ты много.

— Почему это?

— Откуда я знаю? Уродился таким, видать.

Лемехов ничуть не обиделся. Напротив, засмеялся весело.

— Твоя правда. Есть маленько.

— Я все поняла, — сказала вдруг Катя. — Одного понять не могу. Как они умудрились Америдзе к аэропорту так быстро доставить?

— Я думаю, на самолете, — неуклюже скаламбурил Лемехов.

— Катя, а тебе теперь не все равно? — спросил Панкратов, не открывая глаз. — Вот Петрусенко оправится, спроси у него, может, объяснит.

— Нет, я серьезно, — сказала Катя.

— Ну, если серьезно, то на машине, — ответил Лемехов, не оборачиваясь. — Оглушили, сунули в машину и привезли.

— Гриня про ушибы не говорил, — по-прежнему не открывая глаз, сообщил Панкратов.

— Зато про пистолет сказал, — парировал Лемехов.

— Дима, — сказала вдруг Катя, — дай мне телефон.

Тот молча достал трубку, протянул через плечо.

— Ой, Катя, ну я тебя умоляю, — поморщился Лемехов. — Так все хорошо, спокойно… Ну чего зря напряги устраивать?

Но Катя уже набирала номер.

— Женя? Привет, это Катя. Извини, что разбудила. — Дима наблюдал за ней в зеркальце заднего вида. — Слушай, на труп Америдзе ты выезжал? Ага, скажи мне, пожалуйста, у него ушибов на голове не было? Нет? А каких-нибудь других внешних повреждений? — Голос у Кати стал напряженным. — Понятно. Спасибо, Женя. Нет, все в порядке. Да, освободилась. Завтра с утра в управление подъеду. Да. Доброй ночи. — Она закрыла телефон. — Ушибов у него не было. Вообще. На теле ни одной царапины.

— Ну и что? — вздохнув, спросил Лемехов. — Пшикнули в нос отравой какой-нибудь, он и вырубился.

— Пшикнули… Он фээсбэшник все-таки, а не таракан, — прокомментировал Панкратов.

— Америдзе знал, что за ним следят, — покачала головой Катя. — И знал, что это профи. Он никогда не подпустил бы их близко. Эти парни приехали за ним в аэропорт… Как они вообще узнали, что он поедет в аэропорт?

— Ну, может быть, он предупредил кого-нибудь? — предположил Лемехов. — Если знал, что среди наших есть кто-то, кто сливает информацию людям Петрусенко, обязательно предупредил бы. Я бы предупредил.

— И я бы предупредил, — сказал Панкратов. — Тоху. И в машину к Тохе залез бы, не побоявшись, если бы удирал от кого-нибудь, — добавил он. — И бить бы по башке не пришлось. Он просто привез бы меня куда надо, и всех делов. Например, прямиком к аэропорту.

Лемехов обернулся, посмотрел на Катю.

— Вдовин, — сказали они хором.

Гостиница уже спала. Только в фойе горел ночник, выхватывая из полумрака ступеньки, ведущие к лифтам и ресторанной двери.

Лемехов первым выпрыгнул из салона, взлетел по ступенькам, забарабанил кулаком по толстому стеклу двери.

— Эй, есть кто живой?

Откуда-то от лифтов появилась пошатывающаяся фигура портье. На плечи его было наброшено байковое одеяло.

— Ну что ломишься-то? — Портье широко зевнул, не потрудившись даже прикрыть рот. — Спать иди. Третий час, закрыто все.

— Открывай, отец. Милиция.

Лемехов припечатал к стеклу удостоверение. Портье сразу подтянулся, заспешил. Суетливо скинул одеяло на спинку кожаного диванчика.

— Извиняюсь, товарищи. Не признал. Подумал, снова за водкой. Они все время ходят. — Он скинул запорную скобу. — Заходите, товарищи.

— Так, отец, у тебя проживает такой Вдовин? — спросил Лемехов, поглядывая в сторону лифта.

— Сейчас, посмотрим… А девушка… — Он указал на Катю.

— Сотрудница, — отрубил Лемехов.

— Ага, понял, понял… Вы дверку прикройте, пожалуйста… — обратился он к Диме. Тот набросил скобу на ручки двери. — Спасибо. Вдовин, Вдовин… Что-то припоминаю…

— Да ты не припоминай, отец, — с легким налетом раздражения сказал Лемехов. — Ты в талмуде своем посмотри.

— Сейчас взглянем, — тот зашел за конторку, открыл книгу регистрации проживающих. — Вдовин, Вдовин… Нет, Вдовина нет.

— Америдзе тогда проверь.

— Та-ак… А… Алябьева… Амер… Вот, Америдзе. Приехали вчера, проживают в триста тридцатом номере. Это на третьем этаже…

— Да мы уж догадались, — серьезно сказал Лемехов. — Он у себя?

Портье посмотрел на нужную ячейку.

— Ключа нету. У себя должны быть.

— Ты всех на «вы»? Как царей? Типа, «Мы Николай Второй»?

— Нет, они вдвоем проживают. Номер-то двухместный.

— Понятно, — кивнул Лемехов. — Ключ запасной есть?

— Сейчас… — Портье долго шарил под стойкой, наконец вытащил ключ. На кольце болталась увесистая свинцовая гирька. — Вот.