Скалолазка. Трилогия - Страница 17

И надавил на курок.

Во мне так все и оборвалось. За короткое мгновение перед глазами пронеслась моя недолгая и небогатая на события жизнь.

Прощайте, бабушка с дедушкой! Надеюсь, вы никогда не узнаете, в какую историю меня затянуло.

Прощай, Леха Овчинников! Надеюсь, ты сладко спишь сейчас в московской постели.

Прощайте…

Пистолет издал глухой щелчок.

Вот так! Стоило прощаться с белым светом, когда у Рахима и пистолет не заряжен? Он же выпустил все пули в перестрелке с охранником Камаля!

Вот тебе наука, Рахим! Нельзя стрелять в беззащитных женщин!

Я развернулась и, оттолкнувшись, покатилась по скату крыши, сопровождаемая треском черепицы. Вот он, перстень! На расстоянии вытянутой руки.

Рахим понял, что я собираюсь забрать артефакт, отбросил бесполезный пистолет и прыгнул вперед. Если бы он находился на этой крыше столько же времени, сколько торчу на ней я, то поостерегся бы изображать из себя обезьяну…

Черепица, естественно, провалилась под турком. Он все же успел вскинуть руки и зацепиться за крышу.

Его пальцы соскальзывали с ребер черепичной кладки, глаза безумно бегали. Наконец бешеный взгляд упал на перстень, который застрял в трещинке в нескольких сантиметрах от его рук.

Со страшным усилием Рахим оторвал пальцы от черепицы и схватил перстень. В следующий миг помощник Бейкера полетел вниз, унося найденный мною артефакт. Раздался странный чмокающий удар, и крик Рахима превратился в жалобный бессильный стон.

От дыры, в которую провалился бандит, в разные стороны побежали черные, глубокие трещины. Я замерла, боясь шевельнуться. Одна из трещин остановилась в десяти сантиметрах от меня. И только я чуть двинула рукой, она мгновенно перечеркнула крышу до гребня. Черепица обрушилась вместе со мной, но, в отличие от нее, я еще и орала во всю мощь своих голосовых связок.

Я пролетела пару метров и свалилась на пол чердака. Хорошо хоть успела выставить ладони и погасить удар.

Увеличивалось яркое окно в своде крыши. Черепица продолжала рушиться, но, к счастью, на безопасном расстоянии. Моя лингвистическая головушка осталась цела.

Я поднялась. Что-то юркнуло в темноте возле ног. Может быть, крыса – я не обратила на нее внимания. Нет – терпеть не могу крыс и панически боюсь их. Просто то, что предстало перед глазами, оказалось более шокирующим, нежели маленькие волосатые грызуны с розовыми хвостами.

В отличие от меня, Рахим упал неудачно. Он напоролся на ножку перевернутой табуретки. Тупая деревяшка пронзила грудь помощника Бейкера, как заостренный осиновый кол пронзает тело вампира.

Я вырвала из его пальцев перстень с цепочкой и отвернулась, не в силах смотреть на агонию человека, пускай и мерзкого.

Глаза тем временем привыкли к темноте, и я обнаружила, что чердак наполнен горящими глазами. Меня сожрут здесь заживо! Я зажала рот, чтобы не закричать.

Под остатками свода пронеслось протяжное: «Минаууу!»

«Кажется, это не крысы, – подумала я. – Крысы не мяукают».

Чердак был забит кошками и котами – серыми, белыми, цветными, полосатыми…

– У вас тут чего, валерьянкой намазано? – поинтересовалась я. Кошачья свора ответила воющей разноголосицей. Мимо ног пробежали несколько мелких котяток. Последний задержался и счел своим долгом потереться о щиколотку. От нежного белого пушка, покрывающего тело малыша, сделалось щекотно.

Шут с ними, с кошками… Мне нужно разобраться с людьми.

Под чердаком раздавался громкий топот. Люди Бейкера исследовали старинный дом, заполняли его, словно муравьи. Иногда слышался треск – кто-то, по-видимому, проваливался время от времени – поделом!

Нужно спрятаться. Или сбежать. Но прежде… придется обыскать Рахима.

Терпеть не могу брать чужое. Дед часто говорил, что… Впрочем, ладно. Не сейчас. Что бы он ни говорил, мне нельзя упускать такой шанс. Потому что денег взять больше не у кого, а мертвым они не нужны!

Куртка Рахима оказалась тяжелой, но я не собиралась ее стаскивать. Только прошлась по карманам. Ключи мне не нужны… Маленький томик Корана оставим хозяину…

Водительское удостоверение на имя Рахима Эрдема. Право вождения всех категорий автотранспорта…

Деньги… так… около двух тысяч долларов…

Совесть рьяно запротестовала. Кусая губы, я не стала возвращать пачку стодолларовых купюр обратно в карман.

Какие-то листки со списками, корешки авиабилетов. Возьму…

В ножнах на поясе висел огромный кинжал. Я сначала вытащила его, а потом вернула обратно. Вряд ли потребуется. Мне его и спрятать-то негде. А понесу в руках – первый же полицейский остановит. Хотя… с моим лицом и так опасно прогуливаться возле полицейских. Ведь я – Алена Овчинникова! Чеченская террористка!

Жалко Камаля. Человек пострадал из-за меня. А из-за чего страдаю я, позвольте спросить? Из-за того, что собиралась выполнить свою работу?..

С чердака вниз вела лестница. Я покинула кошачье общество и спустилась в затянутую паутиной комнату, которая была довольно тесной. Выскочила из нее через дверь и оказалась на лестничной площадке. Широкая лестница, очевидно, вела до первого этажа. По левую руку – старинный лифт; шахта закрыта двумя створками с металлической сеткой.

Снизу раздавались мужские голоса. Подручные Бейкера исследовали этаж за этажом, комнату за комнатой. Значит, по лестнице не спуститься. Я могла бы попытаться достигнуть земли по наружной стене или по пожарной лестнице, но вряд ли люди Бейкера оставили эти пути без присмотра. Они превосходно знают мои возможности. Стойте! А лифт-то!

Конечно, он не работает, дом отключен от электричества. Кабина небось стоит на первом этаже. Но ведь я могу спуститься по тросу!

Топот и голоса раздавались уже этажом ниже. Головорезы поднимаются, скоро будут здесь.

Над металлической сеткой обеих створок, ведущих в шахту лифта, основательно потрудились паучки и затянули ее такой плотной паутиной, что сквозь нее практически ничего не видно.

Из комнаты, которую я только что покинула, раздался вой. Кошки устроили концерт. Спасибо, ребята. Лучшей сигнализации не придумаешь. Сразу ясно, что кто-то пробирается через чердак. Вот уже слышен скрип лестницы, по которой я спускалась.

Я надавила на ручку одной из металлических створок лифта – та не поддалась. Шаги за дверью приближались.

Меня пробил пот. Я продолжала трясти запор, но створку словно приварили электросваркой. Не может быть, чтобы она была заперта! Тут даже замка нет!

Я наклонилась, чтобы проверить.

Ну точно – нет!

Дверь из комнаты скрипнула, тихо приоткрываясь, и в щели проема показался ствол. Я изо всей силы рванула ручку, и железная створка неожиданно поддалась. Приоткрылась, даже не скрипнув! Я проскользнула внутрь и оказалась на краю шахты. Два стальных троса ныряли вниз, в темноту.

Ухватившись за ближайший и переместив на него вес тела, свободной рукой я затворила металлическую створку. Лязгнула автоматическая защелка. В темном колодце шахты щелчок прозвучал оглушительно.

Из-за сетки, затянутой паутиной, было видно, как преследователь вышел из комнаты. Обнаружил ли мои следы? Он тихо направился к лифту. И я увидела, как ручка на створке начала поворачиваться.

Трос покрывала смазка. Я начала тихо съезжать, не спуская глаз с поворачивающейся ручки.

Она опустилась до конца, одна створка приоткрылась, в темную шахту упал мрачный свет с лестничной площадки.

Он увидит меня!

Трос довольно хорошо смазан, и я ослабила хватку. Сила тяжести понесла меня вниз. Обрезанная до колен юбка раздулась колоколом.

Последнее, что я видела, – высунувшуюся из приоткрытой створки голову. Но силуэт головореза быстро уменьшился и исчез в темноте.

Я сбежала от него!

Теперь нужно притормозить. Спуск слишком быстрый.

Я попыталась сжать трос каблуками, но поняла, что они проскальзывают. Никакого сцепления. Как это отрицательно!