Сивый Чуб (СИ) - Страница 7

– Ану стояти всім, бісові виродки! – Бегущие остановились и обернулись смотря на страшного мускулистого казака со злым лицом. Любомир окинул пренебрежительным взглядом сброд который был перед ним и снова громко сказал:

– Слухай сюди! Кажу один раз, бо повторювати не буду – буду вбивати! Мене звати Любомир! І поки я тут у цьому таборі більше не буде жодних бійок без наказу. Від тепер усі ви розбиваєтесь на три бригади: казаки, білгородці і турки, як і було від початку. Ніхто з перелічених бригад не має право без наказу спілкуватись, пиячити чи битися с членами інших бригад. Усі бригади знаходяться виключно у своїх відведених для цього місцях, і не пересуваються без наказу! Зрозуміло!? – Многие, включая турок и белгородцев закивали тяжелыми хмельными головами. Любомир сплюнул и снова командным голосом сказал:

– Зозуміло? Тоді виконуй мою команду – розійтись усім по своїх місцях! Хутко! – Многие почти бегом начали исполнять команду. Любомир же отблескивая на солнце вспотевшим мускулистым телом широким шагом направился в палатку к Дмитрию, возле которой во всю заливался смехом от увиденного Грыць. В лагере воцарилась неестественная тишина.

На такой ноте этот день перешел в вечер, а после и закончился тихой теплой ночью наполненной богатыми ароматами степи под насыщенным звездами небесным куполом, облаченным в широкий молочный пояс – Млечный путь…

Однако не все спокойно спали в эту ночь. Грыць никак не мог найти себе места. У него из головы не шла турчанка с прекрасными глазами. Он был уверен, что под паранджой не менее красивое личико. Он даже отказался от выпивки. Все его сознание занимала эта особа. Он ходил с места на место. Курил трубку и все время смотрел на широкую палатку, в которой скрылась нарушительница его покоя. Однако она больше не показывалась. Но Грыць был парень упрямый. Он постелил себе овечьи шкуры на улице и разместился напротив широкой палатки.

Вскоре наполненное звездной тьмой небо стало блекнуть. С каждой минутой снова приближалось царство света во главе со своим царем – Солнцем. И как только розовый лик главы царства света взошёл над горизонтом в лагерь неожиданно ворвался запыхавшийся всадник в одеяниях привилегированных турецких войск. Он был коренастый и с пронзительным взглядом. Он так молниеносно влетел на середину лагеря, что напившиеся ночью охранники с белгородской части лагеря его не заметили. Всадник обернулся по сторонам, сложил ладони у рта и громко выкрикнул:

– Lubomir, Dmitry, Okhrim! Onlar burada? Nerede Kalınır onların yerdir? (Любомир, Дмитрий, Охрим! Они здесь? Где их место ночлега?) – От этого незнакомого громкого голоса прозвучавшего словно гром среди ясного неба переполошился весь лагерь. Белгородцы вскинулись с сонными лицам, не понимая куда смотреть. Из широкой палатки выскочила старшая жена в кремовых полупрозрачных одеяниях с обнаженной саблей в левой руке. Из-за ее спины несколько жен робко пытались рассмотреть, что же происходит с наружи. Казаки и турки были взяты врасплох. Некоторые их них так были сонны или пьяны, что не могли подняться с места, только несвязно что – то бормотали и вяло двигали головами или конечностями. Вскочил и Грыць. Но не из-за всадника, а в надежде увидеть свою турчанку. И увидел! На лице ее была белоснежная паранджа, но эти глаза Грыць узнал сразу. Грыць так обрадовался, что лицо его исказила глупая скошенная набок улыбка, обнажившая только часть верхних зубов. Он снял шапку и помахал ею, приветствуя девушку, а после прижал шапку к груди. Тангюль заметила этот знак внимания и широко улыбнулась под паранджой, прищурив глаза. Грыць заметил это. Он склонил голову набок с такой же глупой улыбкой на лице. Ему все стало теперь ясно – Тангюль тоже не равнодушна к нему. День начался замечательно!

Из своей палатки выскочил сонный Дмитрий кутаясь в халат, так как утро ему показалось достаточно прохладным. За ним следом еще более сонный Охрим. Из одежды на его волосатом обрюзглом теле были лишь короткие атласные брюки, которые немного сползли с него, обнажив часть зада. И последним из своего шатра вышел Любомир одетый в туже одежду что и вчера, только без доспехов, со свежим выражением лица, словно он и не спал вовсе. Они втроем подошли к всаднику и Любомир строгим тоном сказал:

– Я Любомир! А це Дмитро та Охрим. Тепер називайся хто ти, та чому турбуєш усіх з самого ранку! – Всадник одобрительно кивнул но ответил по своему:

– Burada olman iyi bir şey (Хорошо, что вы все здесь). Patronum İbrahim kampına zaten yakın ve ben o geldiğinde size üç uyanık olsaydım (Мой начальник Ибрагим уже приближается к лагерю и желает, чтоб вы трое бодрствовали, когда он прибудет). Onun gelişi bekleniyor! (Ожидайте его прибытия!). Hoşçakalın(До свидания) – после этих слов он резко развернул скакуна и помчался туда, же откуда прибыл. Охрим провел пятерней по лицу и сказал:

– Щось мені все це вже не подобається. Щось тут у всій цій задумці є дуже лихе – Дмитрий вопросительно взглянул на полусонного Охрима и сказал:

– Что ты имеешь введу? Ты вроде еще вчера был заинтересован – Охрим охнул и почесав затылок ответил:

– Мені якесь жахіття наснилось. Наче Ібрагім приїхав, а потім вогонь, стогони, кров… Все якось так разом. А потім оцей як загорланить я й прокинувся… – Любомир раскурил трубку и сказал:

– Годі дурниці верзти. Ідімо приведемо себе у порядок краще – Потом он окинул строгим взором копошащихся в лагере войнов и прокричал:

– Ану слухай мою команду! Швидко привести себе і побратимів у порядок і по місцях! Прибуває важлива людина, і не дай Боже він побачить що хтось спить, а бо п'яний. Таку скотиняку вб’ю особисто. Виконувати, хутко! – В лагере появилось хаотическое перемещение – все кинулись исполнять приказание Любомира.

Любомир и Дмитрий управившись со своим внешним видом спокойно сидели в креслах ожидая прибытия Ибрагима. Охрим же находился весь в неясной тревоге. Он время от времени охал и проводил рукой по лицу, чем сильно нервировал Дмитрия. Неожиданно в палатку заглянул Грыць и сказал:

– Батько, здається прибув отаман Ібрагім – Все трое поспешно вышли наружу. В это время как раз неспешно въезжал кортеж из десяти всадников, возглавляемых Ибрагимом на белом скакуне. Все они были в одеждах привилегированных войнов. Ибрагим был облачен в белый кафтан с золотыми и красными узорами. А на голове у него была высокая чалма кремового цвета с большим темно-синим камнем в виде капли над самым лбом. С боку висела средних размеров сабля в ножнах, рукоять которой была инкрустирована слоновой костью и золотом. Вслед за Ибрагимом и его свитой въехали две большие телеги, накрытые серым полотном. Ибрагим, словно не замечая троицы ожидающей его неспешно подъехал к узкой палатке с турецким стягом. Ловко соскочил с коня и приблизившись к двум войнам у ее входа и что – то сказал им. Один из войнов заглянул в палатку и в туже секунду из нее выскочил мужчина восточной внешности, лысый и с длинной седой бородой в красных одеяниях, лет семидесяти и заключил Ибрагима в объятия. Они расцеловывались и обнимались очень долго. Потом держа друг друга за руки о чем – то оживленно разговаривали. Ибрагим указал на повозку. Мужчина нахмурился, но Ибрагим улыбнулся, что – то сказал и мужчина махнув рукой тоже улыбнулся. Потом Ибрагим положил руку на грудь стал раскланиваться и понемногу удаляться. Мужчина одобрительно кивнул. Ибрагим, улыбаясь направился к трем товарищам с нетерпением ожидающих его. Мужчина внимательно смотрел ему в след. Приблизившись на расстояние нескольких шагов Ибрагим раскрыл руки и радушно воскликнул:

– Arkadaşlarım! Nasıl sevindim Seni görmek duyuyorum! Sana tüm sarılmak olsun! (Друзья мои! Как я рад вас видеть! Давайте я вас всех обниму!) – И он, смеясь крепко обнял каждого из троих и сказал:

– Içeri gidip kalbe kalbi birlikte konuşalım (Давайте же зайдем внутрь и побеседуем все вместе по душам) – Сказав это он повернулся к все еще наблюдающему за ним старику и низко ему поклонился, улыбаясь. Потом развернулся и незаметно подталкивая всех троих поспешно вошел в палатку. И вмиг его выражение лица изменилось исказившись гневом. Он сорвал с себя чалму и силой швырнув ее на пол прошипел полным ненависти голосом: