Синдзю - Страница 59

Сано показалось, что женщина держится до странного официально. Зачем? Никакая чопорность не способна скрыть серьезности ее положения. Может быть, она находит утешение в вежливом ритуале? Он церемонно поклонился в ответ и убрал свиток под плащ к прочим вещественным доказательствам.

Госпожа Ниу удалилась. Эии-тян принес мечи с маской и тоже ушел. Сано расхаживал по комнате, механически поигрывая ненужной личиной. Госпожа Ниу все не возвращалась. Что задерживает ее? Может, она передумала идти в Совет старейшин? Как быть, если — так? Он размышлял о том, как ей тяжело сейчас: она убивала, чтобы защитить сына, а тот просто взял и сам подставил голову. Она горько скорбит о проступке Масахито, но ведь он ее плоть и кровь и она его любит. Сможет ли она предать сына? «Но она казалась такой решительной, — возражал себе Сано. — Словно окончательно утвердилась в правильности выбора...»

Сано застыл на полушаге. У него возникло смутное предчувствие.

— О нет, — прошептал он и опрометью выскочил за дверь.

Сано пробежал по коридору, пролетел через сад и ворвался в здание, где находились покои госпожи Ниу. Чуть не на пороге ее гостиной он услышал громкий стон. Он отодвинул дверь. Перед ним открылась именно та картина, которую он так боялся увидеть.

— Нет!

Госпожа Ниу стояла коленопреклоненная на циновке и сжимала рукоятку кинжала, торчащего из горла. Кровь лилась на кимоно. Рот был открыт. Вдруг раздался низкий булькающий звук, и изо рта потоком хлынула кровь. Глаза женщины закатились, так что стали видны только белки.

Эии-тян стоял рядом с ней. Держа длинный меч в обеих руках, он высоко поднял его вверх над шеей женщины.

— Нет! — снова крикнул Сано. Вбежав в комнату, он бросился на колени перед ними.

Меч Эии-тяна, сверкнув дугой, резко опустился. Голова госпожи Ниу со стуком упала на пол, покатилась и остановилась лицом вверх в ногах Сано. Высокий фонтан крови из обезглавленного забившегося тела окрасил стены, пол и потолок. Теплые капли попали и на лицо Сано, беспомощно смотревшего на слугу, который помог госпоже Ниу совершить дзигаи — женское ритуальное самоубийство.

Он с безграничной и страшной покорностью выполнил приказ хозяйки. Сано не мог ненавидеть слугу, который смотрел на окровавленный меч с выражением печали, боли и недоверия, придававшим лицу совершенно человеческое выражение. «Эии-тян во многих отношениях лучший самурай, чем я, — подумал он. — Какую огромную внутреннюю силу надо иметь, чтобы убить человека, которому однажды поклялся служить!»

Сано взглянул на то, что некогда было госпожой Ниу. Ее тело упало на бок, руки по-прежнему сжимали рукоять кинжала. С чувством, похожим на жалость, он заметил, что женщина связала себе лодыжки, дабы тело сохранило благопристойную позу, какой бы мучительной ни была предсмертная агония. Он поискал в себе удовлетворение оттого, что стал свидетелем конца убийцы Юкико, Нориёси, Цунэхико и о-Хисы, и не нашел. Душу переполнила печаль, Сано скорбел о матери, которую погубили любовь и верность. Жажда мести исчезла, взамен появилось желание воскресить госпожу Ниу. На неделю, на день, на час.

Потому что теперь, когда ее нет, как ему остановить Ниу Масахито и реабилитировать себя?

Эии-тян смотрел на блестящие капли крови, падающие с меча, в душе была невыносимая пустота. Теперь он один. Жутко, пугающе один, как до того момента, когда в его жизни появилась госпожа Ниу.

Он вспомнил себя во дворе имения ее отца. Он — десятилетний, уродливый, крупный. Болезненно стеснительный, чувствительный и неуклюжий. Ребенок с телом мужчины, которое неизвестно как контролировать. Отверженный. В тот день мальчики-самураи напали на него с деревянными мечами.

— Смерть безобразному демону! — кричали они.

Он уже готов был заплакать, как вдруг появилась она. Прекрасная и величественная, несмотря на свои семь лет, она одним взглядом заставила его мучителей разбежаться. Он уставился на нее, слишком глупый и изумленный, чтобы найти какие-то слова.

Но ей понравилось его молчание. Она улыбнулась. Указав на него крошечным пальчиком, она сказала высоким голоском:

— Ты будешь моим слугой.

Он так и не понял, почему она выбрала именно его среди вассалов отца, и никогда не сетовал на судьбу. Он лишь знал, что жизнь его чудесным образом переменилась. Благодаря ее покровительству он добился положения и уважения. Никто из детей с тех пор не смел дразнить его, ни один взрослый не бранил более за глупость. И он сторицей платил своей госпоже. Он совершенствовал боевое мастерство, чтобы защищать ее. Он мгновенно выполнял любое ее приказание. Когда она вышла замуж, он помогал ей вести дом даймё, шпионил для нее за обитателями дома, наказывал их для нее. Он любил ее, не прося взамен ничего, кроме чести служить ей. Больше всего он боялся покрыть себя позором, не угодив госпоже. Для нее он с радостью убил Нориёси, о-Хису, даже кроткую барышню Юкико. То, что вместо Сано он убил мальчишку Цунэхико, показалось ему самой страшной катастрофой в жизни.

До настоящего момента. Он и представить себе не мог, что исполнение приказа госпожи может принести такую боль.

И вот теперь ее нет. Жить не для кого. От горя свело горло. Слезы не могли выйти наружу. Они давили на глазницы, и казалось, голова вот-вот разорвется. Он посмотрел на обезглавленное тело госпожи Ниу и увидел улыбчивую семилетнюю девочку...

Послышался крик. Эии-тян словно вынырнул из тумана. Перед ним стоял этот человек, Сано, о существовании которого он совершенно забыл. Почему этот человек так взволнован? Ах да, нужно выполнить последнее поручение госпожи Ниу.

— Эии-тян, вы слышите меня? — с нарастающим отчаянием кричал Сано. — Вы понимаете, что я говорю?

Смерть госпожи Ниу заметно уменьшила его шансы доказать свою невиновность и спасти себе жизнь. Но, возможно, он еще в силах спасти жизнь сегуна. У него сложилось впечатление, что покушение должно состояться на днях. Но когда именно? Спросить некого, кроме остолбеневшего Эии-тяна.

— Вы знаете, где находится молодой господин Ниу или когда он нападет на сегуна?

Сано подавил желание схватить Эии-тяна за плечи и хорошенько встряхнуть. Лучше подальше держаться от него. Вдруг бугай опасен и без госпожи Ниу?

— Если знаете, скажите. Если можете. Прошу вас!

Слуга молча положил меч рядом с телом хозяйки. Осторожно, стараясь не наступать на ее кровь, подошел к письменному столу у окна и указал на бумагу. Написанные тушью иероглифы, еще не просохшие, поблескивали в свете лампы.

Прощальное письмо госпожи Ниу! Сано схватил его в надежде, что оно как-то поможет ему. Бегло просмотрев текст, он разочарованно вздохнул.

Моему дорогому и единственному сыну Масахито.

Это мое последнее послание. Я хочу сказать, что люблю тебя, как никого и ничто в этом мире. Чтобы защитить тебя, я убила Юкико, Нориёси и о-Хису. Я приказала убить Сано Исиро, однако вместо него погиб его секретарь. Прими эти ужасные деяния как доказательство преданности, которую ты никогда не позволял мне выражать прямо и открыто, через слова и поступки.

Теперь, несмотря на мой долг перед твоим отцом, семьей и нашим правителем сёгуном, я не могу предать тебя. Поэтому я выбираю дзигаи, единственный оставшийся для меня выход, чтобы восстановить свою честь после того, как я подвела тебя и других, кому обязана быть преданной.

У меня два предсмертных пожелания. Первое: почти мой дух тем, что не совершишь задуманную измену, она лишь погубит тебя. Я знаю, ты не выполнил бы эту просьбу, будь я жива; пожалуйста, сделай так, как я прошу, сейчас. Не дай мне умереть напрасно.

Второе желание заключается в том, чтобы Сано Исиро остановил тебя — если ты сам не остановишься — и таким образом спас наш клан от смерти и позора, чего я добиться не могу.

А теперь прощай, мой любимый сын. Если на то будет воля милостивого Будды, однажды мы встретимся снова.