Синдром толпы - Страница 6

— Хорошо. Соедините меня с ним.

На экране загорелась надпись: ПАУЗА. Голубые узоры постепенно выстроились в двадцатидюймовый калейдоскоп. Не отрываясь от телевизора, Джерибери сказал:

— Если этот мятеж будет разрастаться, я имею шанс стать не менее знаменитым, чем Гитлер.

Джанис, поставив рядом с ним чашку горячего кофе, добавила:

— Или чем корова миссис О'Леари.

На экране появилось изображение:

— Джансен, вы можете заскочить сюда прямо сейчас, не откладывая? Уош Эванс хочет лично обсудить с вами детали.

— Ладно. — Джерибери отключился. Он ощутил какой-то странный трепет внутри… словно он чувствовал колебания земли, которые становились все резче и резче. Несомненно, все в мире случается очень неожиданно…

Джанис заметила:

— Пропал никчемный уик-энд.

— Нет еще, дорогая. Ты хоть понимаешь, куда я ввязался? Мне придется не спать ночами, понять, что такое телепортация, как она влияет… с чего же начать?

— С Уоша Эванса. Лучше не заставлять его ждать.

— Ты права. — Он залпом выпил свое кофе.

— Спасибо. Спасибо, что пришла и подала мне хорошую идею. Посмотрим, чем все это кончится. — Он быстрым шагом вышел, на ходу натягивая куртку.

Рост Уоша Эванса составлял пять футов четыре дюйма. Его почти всегда показывали крупным планом, и поэтому зрители часто забывали о его габаритах. В середине телеинтервью, когда камера то удалялась, то снова приближалась к двум раскрасневшимся спорящим физиономиями, грудной уверенный голос и смуглое, подвижное, выразительное лицо Уоша Эванса могли убедить кого угодно в чем угодно.

Уош Эванс взглянул на Джерибери Джансена и произнес:

— Интересно, следует ли мне извиняться перед вами?

— Ну, вы подумайте, а я подожду, — сказал Джерибери. Он как раз справился со всеми пуговицами на куртке.

— Скорее всего, нет. Я на самом деле просто осветил события, связанные с мятежом на Молл, и считаю, что с профессиональной точки зрения справился с этой задачей не самым худшим образом. Я вовсе не говорил зрителям, что вы являлись зачинщиком, а просто изложил голые факты.

— Кое-что вы все-таки упустили из виду.

— Хорошо. Значит, нам есть о чем поговорить. Присаживайтесь.

Они сели, поглядывая друг на друга уже гораздо спокойнее.

Джерибери сказал:

— Наша беседа не предназначается для прессы, и ее не следует расценивать, как интервью, которое я в будущем собираюсь дать, но за деньги. Сбивать себе цену, как вы понимаете, было бы просто глупо.

— Я принимаю ваши условия. Мы предоставим вам запись этого разговора.

— Я делаю свою собственную, — Джерибери слегка постучал по внутреннему карману, где что-то пощелкивало.

Уош Эванс ухмыльнулся:

— Понятное дело, мой мальчик. Итак, о чем же я умолчал?

— О трансляторах перемещений.

— Ну конечно, если бы трансляторы блокировали раньше…

— Если бы трансляторы вообще не существовали.

— Вы шутите? Но сейчас всем не до шуток! Джансен, если бы да кабы… Трансляторы перемещений никуда не денутся.

— Я знаю. Но подумайте как следует — сенсаторы появились гораздо раньше этого «чуда века». Мои коллеги используют это новшество с момента его изобретения.

— И что?

— Почему же подобный мятеж не был поднят раньше?

— Я, кажется, понимаю, к чему вы ведете. Хм. Трансляторы в аэропортах?

— Ну да.

— Джансен, вы что же, на полном серьезе собрались предстать перед этой тупой толпой и призвать с экрана телевизора не использовать дальнобойные трансляторы?

— Нет. Я… еще сам точно не знаю, что из этого получится. Теперь вы понимаете, как важно иметь хоть какое-то время для сбора информации по этому вопросу.

— Ага, — промычал Эванс и задумался.

Джерибери продолжал:

— Посмотрим на обратную сторону медали — вы что, намерены убедить зрителей в том, что программы новостей приносят только вред и их нужно отменить?

— Нет. Возможно, неплохо было бы наложить кое-какие ограничения на деятельность сенсаторов. Мы приблизились к тому пределу, когда уже следует снизить скорость поступления новостей. Механизм не заработает при полном отсутствии трения. То же самое касается и цивилизации… Однако мы, кажется, нарушаем наш договор.

— Этим вы только навредите себе.

— Ох, ничего страшного. — Эванс размял пальцами сигарету. — Итак, запрещение информационных выпусков привело бы к тому, что на телевидении не останется ничего, кроме образовательных программ и рекламы игрушек и кукурузных хлопьев. Не знаю, чем это может закончиться, Джансен.

— Все ясно, — сказал Джерибери.

— Вы хотите, чтобы я отнесся к случившемуся беспристрастно? — Эванс захихикал. — Я поддерживаю обе стороны. Договоримся, что интервью я у вас возьму сегодня в десять вечера. Таким образом, в вашем распоряжении двенадцать часов…

— Двенадцать часов!

— Этого ведь достаточно, не так ли? Вы хотите исследовать проблему телепортации. Я смогу включить это в программу, пока люди еще интересуются мятежом. И делаю я такой шаг не для повышения своего рейтинга, а просто потому, что нам обоим есть что сказать. — Джерибери хотел было перебить его, но Эванс продолжал: — Тысячу мы вам дадим в задаток, а после того, как интервью будет отснято, — еще три. Если разговора не состоится, то вы, конечно, их не получите.

Джерибери согласился на такие условия.

— Я хочу попросить вас лишь об одном. Сделайте так, чтобы Бейли на время «забыл» аннулировать мою кредитную карточку. Мне, возможно, придется поездить.

— Я скажу ему, но не знаю, получу ли его согласие.

Через некоторое время Джерибери уже был в «Лос-Анджелес Интернейшнл», где располагалось огромное количество трансляторов перемещений, стеклянных цилиндров, увенчанных закругленными крышами и ничем не отличающихся от своих уличных собратьев. На противоположной стене, находившейся довольно далеко от Джерибери, горели большие красные буквы TWA. С минуту он не двигался с места, обдумывая план действий. Потом решительно набрал код.

Очутившись в «Отдыхе в тени», он снова начал нажимать на кнопки.

Теперь он оказался в конце другого ряда трансляторов. На стене красовалась эмблема «Юнайтед».

Зал был пуст, и только служащий в синей форме натирал пол.

Джерибери вышел наружу. Он, не отрываясь, разглядывал стоявшие длинной цепью трансляторы, в которых время от времени появлялись люди. Большинство их них, даже не взглянув наружу, начинали снова набирать цифры. Некоторые сбивались, раздраженно бормотали что-то себе под нос, повторяли набор и мгновенно исчезали. Пассажиров было так много, что на какой-то момент все поплыло перед глазами у Джерибери.

Прямо под эмблемой тянулся нескончаемый ряд прилавков, между которыми стояли весы для багажа. Аэропорт содержался в безупречной чистоте, но казался безлюдным, ненужным. Он был похож на пустынный сказочный дворец с постоянно появляющимися и исчезающими в стеклянных прозрачных трансляторах персонажами.

Голос за спиной Джерибери произнес:

— Что вам угодно?

— Где здесь кабинет управляющего?

Человек в форме указал на бесконечно длинный коридор.

— Отдел эксплуатации находится в самом конце. Я пойду вперед и доложу о вашем приходе.

Коридор оказался гораздо длиннее, чем мог себе представить Джерибери. Шаги в нем отзывались гулким эхом. Этот переход отнял неимоверно много драгоценного времени… Навстречу выехала открытая повозка и медленно поравнялась с Джерибери. Чопорный пожилой мужчина в застегивающемся на одну пуговицу пиджаке сказал:

— Здравствуйте. Вас подвезти?

— Благодарю, — Джерибери уселся рядом с ним и достал кредитную карточку ЦИА. — Я хочу получить некоторую информацию для… документального фильма. Меня интересуют дальнобойные трансляторы перемещений.

— О, вы попали как раз по адресу. Меня зовут Нилс Кьерульф. Я участвовал в их установке и несу ответственность за их эксплуатацию.

— Каков принцип их действия?