Синдром отличницы - Страница 3

– Лимма, сегодня ты в паре с Териной… – доктор Баргер развернулся от кофемашины, помешивая ложкой в бумажном стаканчике, и удивленно скользнул взглядом по моему платью.

– Да, конечно, – проговорила я, отчаянно хватаясь за дверную ручку раздевалки, желая поскорее исчезнуть в дверном проеме или же попросту распасться на атомы.

Вбежав внутрь, я захлопнула дверь и метнулась к своему шкафчику. Меня терзала мысль, что кто-то из девочек может прийти так же рано и увидеть меня… и все понять!

Накинув халат, переобувшись и спрятав волосы под шапочку, я облегченно выдохнула. Убрав в карман перчатки и закрепив бейдж, я некоторое время собиралась с духом, чтобы выйти из раздевалки.

Баргер уже готовил инструментарий. Обычно он редко заговаривал со мной на отстраненные темы. Но сегодня, видимо, был тот самый редкий случай.

– У тебя свидание, Лессон?

Я подошла к столу, тщетно пытаясь придумать какой-нибудь дурацкий ответ или отшутиться.

Доктор все же был не настолько жестоким человеком, чтобы потешаться надо мной и дальше.

– Приступай уже к работе, раз пришла на двадцать минут раньше, – вымолвил он, ставя передо мной лоток с пробирками.

Время летело неумолимо.

Я обычно не бываю рассеянной, особенно на работе. Но сейчас мои мысли витали где-то далеко. Но доктор Баргер был само снисхождение. Он ни разу не прикрикнул на меня: «Эй, очнись!», как обычно кричал на других стажеров, если они засыпали на ходу. А поводов я сегодня давала много. Наш куратор вообще вел себя на удивление спокойно. Он был человеком очень терпеливым и замкнутым, мало говорил, но надзиратель из него был отменный. Мы все, как один, боялись, когда он зависал за нашими спинами, следя за ходом эксперимента, и цедил скупо: «Ну, ведь не так же, не так…» За ним стояла вещь более серьезная, чем мы могли представить, – это наша будущность. Именно Баргер мог дать мне или соседу или даже вечно путающемуся под ногами Тиму Эвертону счастливый билетик в любую крупную лабораторию, где требовались сотрудники.

Ход нашей слаженной работы разбил звонок телефона. Баргеру единственному разрешалось пользоваться телефоном в стенах храма науки, и он, сев на стул в углу комнаты и спокойно наблюдая за нами, воткнул в ухо наушник.

– На каком? – взволнованно произнес он. – Прямо сейчас?

Рывком он поднялся со стула и почти бегом кинулся в общий коридор.

– Где пульт? Где пульт от этого телевизора? – донесся оттуда его голос.

Никогда не видела Баргера таким!

Мы все выглянули из лаборатории, неуверенно высыпали в коридор, с изумлением наблюдая, как доктор шарит по полкам в поисках пульта, затем судорожно жмет кнопки.

Телевизор, который не включался черт знает сколько лет, замигал и зажегся. Баргер замер, покусывая нижнюю губу. Мы все тоже замерли, глядя в экран.

– Да, да, я уже включил, – произнес доктор, все еще находясь с кем-то на связи. – Они что, действительно одобрили это…

Голос диктора заставил всех с шумом втянуть носом воздух и остолбенеть. Я будто провалилась в параллельную вселенную, плывя по звуковым волнам этого голоса, который вещал, что был отменен международный протокол, запрещающий терапевтическое и репродуктивное клонирование человека.

– Да, я это слышу, – произнес Баргер. – Это случилось, черт побери…

Это действительно случилось.

Стажеры заголосили, а доктор снова сел, напряженно слушая собеседника и почесывая лоб.

– Ты не зря принарядилась сегодня, Лессон, – сказал он мне с улыбкой, когда мы все вернулись в лабораторию.

Новость, обрушившаяся на нас этим утром, вытеснила мысли о Питте. Хотя, чем ближе стрелка настенных часов подходила к шести, тем больше я думала о нем.

Нилла, увидев меня после работы, удивленно присвистнула. Мы сели на лавочку, дожидаясь ее брата, покуда перед нами сновали студенты дневной смены.

– У меня сегодня… – откашлявшись, произнесла я, – встреча с Питтом Сайверсом. В семь.

Нилла даже головы не повернула, продолжая жевать соленый арахис.

– Что ж, желаю удачи, – вымолвила она после минутной паузы.

Она умела показывать неодобрение и недовольство, не говоря ни слова. И она явственно видела, как далеки друг от друга сын богатого папочки и дочка ученого, живущая на пособие.

Когда она уехала, я с тоской взглянула на электронные часы, показывающие время с башни Каптийского университета. Площадь медленно пустела, солнце садилось в розоватый туман над парком. Я проводила взглядом очередной автобус, и в какой-то момент поняла, что Сайверс не приедет.

Семь тридцать.

Какая же я дура, раз подумала, что могу понравиться ему!

Вероятно, он проехал мимо с какой-нибудь из своих подружек, с довольным превосходством отмечая, что я сижу и жду его, нацепив лучшее свое платье. Это, конечно, польстит его самолюбию. Подумать только, он ведь может понравиться любой девушке, включая глупую зубрилку Лессон, которая ждет, словно преданный Хатико.

Швырнув сумку на лавку, я принялась рыться в ней. У меня должно хватить на такси, где-то завалялась двадцатка… если найти еще пятьдесят…

– Эй, Лессон, тебя подвезти?

Подняв покрасневшие глаза, я обнаружила, что у обочины притормозил доктор Баргер.

– Нет, спасибо, я… – сжимая в кулаке деньги, я думала лишь о том, что он обо всем догадался. Понял наверняка, что Лимму Лессон прокатили со свиданием и теперь она сидит, едва сдерживая рвущееся наружу негодование.

– Садись уже, – бросил мужчина, – нам ведь по пути.

Подхватив сумку, я села на пассажирское сиденье и отвернулась к окну, надеясь, что Баргер не станет со мной разговаривать, в частности, намекать на то, что мое первое свидание оказалось плодом моего воображения.

– Ты писала диплом по клеточным технологиям в регенеративной медицине, – выдал он с ходу. – Как далеко вы продвинулись с доктором Морган?

Я была удивлена, но уж лучше треп о работе, чем о моих любовных неудачах.

– Не особенно.

– Хейвуд передал мне результаты твоих тестов. Я впечатлен.

– Спасибо.

– Ты уверена, что хочешь остаться на стажировке именно в нашей лаборатории? Каптика никогда не даст разрешения на исследования в области человеческого тела. Хейвуд слишком боится осуждения, чтобы пытаться получить грант на такие разработки. Но я знаю человека, который не боится ничего. Он получил место руководителя проекта в одном из исследовательских центров крупного технопарка, и пределов у этого человека нет. Я могу поговорить с ним о тебе.

Я удивленно повернула голову, сглотнув ком в горле.

– Мне все кажется, – продолжил Баргер, – что ты не на своем месте. У меня нет к тебе никаких претензий, Лессон, кроме одной: ты способна на большее и тратишь себя здесь напрасно.

Мое сердце стучало, разрывая аорту ко всем чертям.

– Я говорю о научно-исследовательском центре биомедицины в Вейсмунде. Слышала об этом месте?

– Вейсмунд… – повторила желанное слово, пробуя на языке, – это так далеко…

Чертовски далеко. Почти в другой галактике без преувеличения.

– Я не могу уехать из-за матери. Она очень больна, а бабушке семьдесят восемь.

Мне всего двадцать, у меня еще уйма времени на карьеру… но почему так рвет сердце?

– Понимаю, – немного разочарованно протянул Баргер, – тогда продолжим трудиться в одной команде?

– Да, думаю, несколько лет я проведу в Каптике.

Разговор иссяк, а меня еще долго терзало чувство, будто я упускаю единственную и такую желанную возможность добиться успеха на поприще науки.

Два дня я искренне верила в то, что кошмар по имени Питт Сайверс, наконец, покинул пределы моего сознания и улетучился, как предрассветный туман. Однако ж, как я ошибалась!

Этот парень, внешний вид которого кричал о внушительном состоянии, самоуверенности и черт знает о чем еще, ждал меня после стажировки, примостив свой зад на лавочку. Он поднялся навстречу, лепеча какую-то чепуху, вроде горя из-за того, что наше свидание – о, да, он назвал его именно так – сорвалось не по его вине. Какая жалость, ей-богу!