Синдром космопроходца (СИ) - Страница 24

– Между прочим, неплохая теория, – заметил он. – Жили на Новом Йоркшире наши человеческие предки совместно с… такими, как Витэр. А потом решили сбежать, куда глаза глядят. И сбежали: на третью планету от неяркой звезды, постоянно устраивающей магнитные бури; в мир враждебный, с двадцатью четырьмя часами в сутках вместо привычных и приятных двадцати пяти, с огромной луной, отвратительной силой тяжести, измывающейся над прямоходящими особями, а беременными самками – особенно. Из-за нее, скорее всего, и потерпели крушение, утеряли часть технологий и принялись выживать. Зато в одиночестве, только в сказках память о соседях осталась. Это как же те должны были надоесть? Ох, черная дыра засоси… – протянул Рокотов. – Выходит, мы снова на них наткнулись, и решили соседи напомнить о себе. Зачем? Спрошу при случае. Только вот мы их видим, а стационы – нет. Вернее, мы не забываем, понимаем, что смотрим на кого-то чужого и опасного, а они воспринимают обычными. И сколько, в таком случае, у нас шпионов сидит по колониям или даже в метрополии? М?..

Едва слышно пискнул диктофон. Рокотов фыркнул и, не раздумывая, подписал он себе приговор в сумасшествии или пока нет, отправил все наговоренное прямиком в недра бортового компьютера родного космолета. На «Айзе» разберутся сбрендил ли он окончательно или просто чуть-чуть поехал мозгами вдали от космических просторов. И если прилетят выручать, он точно не будет против. Пора бы уже признать: Орлик переоценил его аналитические способности.

Самым разумным казалось остаться здесь и дождаться помощи, вот только все инстинкты космопроходца вопили о неправильности такого решения. Следовало идти. Причем, немедленно: пока не село солнце.

Резкий стук привлек внимание, Рокотов поднял взгляд и помахал рукой знакомой черной птице, сидевшей на сером валуне. В том, что к нему прилетел тот самый ворон, который встретил при выходе из космопорта, не возникало сомнений. Не иначе Рокотова он преследовал.

Такие водились и на земле, и на многих иных планетах. Даже странно, что природа была столь неоригинальна и создала так много похожих друг на друга чернокрылых птиц. Всех воронов отличало темное оперение с отблесками, варьирующимися от зеленого до фиолетового (у ново-йоркширского оно отливало синим), мощный, слегка загнутый клюв, умный взгляд, всеядность и коэффициент отношения мозга к телу, как у человека.

Ворон глянул на Рокотова, склонив голову набок, обвинительно каркнул и снова клюнул камень. Так Ник мог бы вначале постучать по столешнице, а затем – по собственному лбу.

– Спасибо, у виска не покрутил, – заметил Рокотов.

Ворон ворчливо каркнул.

– Ну да, у тебя же лапки.

«Конечно, нет ничего глупее, чем разговаривать с неразумным существом, но все равно больше не с кем, да и кто увидит отважного космопроходца за неуместным занятием? – подумал он и усмехнулся: – Можно подумать, с самим собой лучше».

Ворон перестал долбить по камню и посмотрел на Рокотова удивленно и оскорбленно. Человеческие эмоции удивительно легко прочитались на птичьей… вероятно, слово физиономия сейчас подходило лучше прочих. Он перелетел на флайер и вознамерился клюнуть пластиковое стекло.

– Только попробуй!

Ворон каркнул и растопырил крылья, сразу сделавшись больше.

– Летел бы ты отсюда, а? – предложил Рокотов. – Вот эта бесполезная груда железа, как ты утверждаешь, мне всяко дороже язвительной назойливой птицы.

С чего он решил, будто ворон что-либо утверждал, Рокотов понятия не имел, просто внезапно сообразил и все. Ворон, похоже, тоже мыслил своими птичьими мозгами, потому крылья сложил, тяжко (совсем по-человечески) вздохнул и прыгнул в небо.

– Так-то лучше, – сказал Рокотов, покосился на странные стволы деревьев и решил, что остаток дня проведет здесь, переночует, а там… как уж получится.

Уже позже, когда Рокотову надоело сидеть на крыле, и он перебрался обратно в кабину, то сообразил, что снова сглупил: ворона наверняка удалось бы отправить за помощью. Если он чей-то (а птица слишком умна для дикой), то вполне мог привести сюда хозяина. Потом Рокотов вспомнил о Дикой охоте, Витэре, смехе на болоте и отказался от этой мысли – ради собственного же блага.

Ночь опустилась на лес внезапно, словно некто отключил свет. За пласт-стеклом кабины, кажущимся сейчас невероятно хрупким, раздавались шорохи, поскрипывания ветвей, вскрики ночных тварей, тихий вой и громкое шипение. В кромешной мгле зажигались огни – то ли глаза животных, то ли люминесцентные представители флоры. Первых Рокотов не особо опасался: пришельцы не входили в пищевые цепочки местных хищников. Вероятность в темноте навернуться в какую-нибудь яму, сломать ногу, напороться на острый сук или размозжить голову о камень была несоизмеримо выше возможности оказаться в желудке некоего плотоядного завра.

Колокольчики, рассыпанные по поляне, светились нежным бело-голубым сиянием, а над ними носились золотые светляки. Один из них сел на пласт-стекло и показался кем угодно, только не насекомым. Крохотные усики-антенны, венчающие высокий лоб, чуть-чуть шевелились. На кончиках их фосфоресцировал нектар. Крупные миндалевидные глаза с вертикальным зрачком смотрели на Рокотова удивленно и вполне осмысленно. Курносый нос периодически морщился, словно существо пыталось его вынюхать и не могло (при закрытой кабине неудивительно). Худые плечики, тонкие ручки-ножки, золотистая шерстка – именно она и светилась.

«Интересным путем здесь пошла эволюция, – подумал Рокотов. – Создала миниатюрных приматов».

Существо снаружи нахмурилось, словно попыталось понять его слова, однако явно в том не преуспело, раззявила не такой уж и маленький рот, показав игольчатые зубы, плохо соотносящиеся с питанием пыльцой, и унеслось к приятелям. Почему-то его уход словно отпустил что-то внутри, и Рокотов наконец-то успокоился. Словно смертельная опасность на этот раз обошла его стороной. Глаза закрылись сами собой, и вскоре он погрузился в ровный спокойный сон. В нем «Айза» покорял космическое пространство, стремясь к краю Вселенной. Рокотов был совершенно не прочь заглянуть за него.

«Ты погляди!» – воскликнул Ник.

Космос пестрел и сиял. Миниатюрные метеориты перемещались в нем, не подчиняясь ни законам физики, ни логики, словно являлись живыми существами: золотые, серебристые, красные и изумрудные. По идее, вещества обладают различной отражательной способностью. Вот только никакой звезды поблизости не существовало: просто светящаяся сеть крохотных метеоритов. Один из них подлетел к обзорному экрану, отрастил крохотную ручку с неимоверно длинными когтями и принялся скрести…

Рокотов вздрогнул и открыл глаза. Мельтешение не исчезло, виной тому были маленькие, светившиеся бледным золотом приматы, облепившие пласт-стекло кабины и… отчаянно, с маниакальной одержимостью его грызущие. Материал не только несъедобный в принципе, но и сверхпрочный пока выдерживал, но судя по трещинкам, образующимся то там, то здесь на прозрачной поверхности, хватит его ненадолго. Возможно, не протянет и до утра.

Рассмотреть существ теперь удавалось лучше, чем Рокотов и занимался. Он сделал несколько снимков и отправил на «Айзу» (пусть проникнутся и ужаснутся). Ответ от Ника пришел в течении полминуты. Был он лишь процентов на десять цензурным (в основном благодаря активно используемым предлогам). Рокотов рассмеялся и написал, что помирать, растерзанный крохотной стаей, не хочет и вообще не дождутся, провел по поясу, активируя защитное поле вокруг себя. Вот только верить в его эффективность больше не получалось: не после промоченных ботинок в местном болоте.

Глаза-бусинки в ответ буравили его взглядами, в которых читалась кровожадность. Ритмично работали крылышки. Скребли по пласт-стеклу конечности, вооруженные крохотными когтями. Небольшие размеры с лихвой компенсировались количеством оголодавших существ. Рокотов невольно поежился. Пару-тройку он успеет прибить до того, как его прикончат остальные (учитывая остроту зубов, в минуту до костей обглодают), только от этого не легче. Он, конечно, помнил про пищевые цепочки, жаль эти приматы о них не знали. Находись на их месте одна огромная тварь, все было бы гораздо проще.