Синдром космопроходца (СИ) - Страница 22

– Я прибыла не с первым кораблем.

– Но наверняка наводили справки?

– Представьте себе – нет, – ответила она раздраженно. – А что такое? Думаете, он отстал от корабля? Снова ищете своего на Новом Йоркшире? Он, конечно, похож на космопроходца, но разве вы способны жить на планетах?

Рокотов покачал головой и решил сменить тему, ругаться не хотелось:

– Не наводили и ладно. Я в долгу перед вами. Спасибо.

– Ай, пустое, – сказала она, улыбнувшись. Похоже, напридумывала она себе много забавного. – Разве только будете позволять мне именовать вас мурселяго. Просто так, в качестве дружеской шутки.

– Идет, – сказал он, удивленно.

Джиллини решила с ним пофлиртовать или ему почудилось? Еще вчера Рокотов абсолютно точно ей не нравился.

Они проговорили до глубокой ночи, и можно было дать руку на отсечение: Джиллини совершенно не тяготило общение. Она получала от него удовольствие и не спешила уходить.

«Неужели Витэр обладает такой властью над колонистами? И отчего в таком случае он не сумел заставить меня все позабыть? – подумал Рокотов, когда дверь за ней закрылась. – Кажется, он и сам был раздосадован, что не смог».

– Катится… катится колесо, – пропели внезапно чуть ли не на ухо. – Катится…

Но подобного не могло быть! Рокотов отбросил в сторону одеяло и вскочил. Поющий немедленно умолк, затем продолжил едва слышно. Пришлось ходить кругами по комнате, пытаясь сообразить, откуда доносятся звуки. Рокотов остановился у плотно прикрытой двери, ведущей в ванную, задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и потянулся к ручке.

Зеркало – к счастью, небольшое, овальное, расположенное над раковиной – показывало совершенно неправильное отражение. Никогда у Рокотова не было рыжих волос и зеленых глаз. Он, как и все подростки, экспериментировал с внешностью в юности, но никогда столь радикально. За спиной неправильного отражения клубился туман. Из него временами проступали очертания лестниц из черного металла, ведущих из ниоткуда и уводящих в никуда.

– Вертится-вертится круг, по нему движется колесо… – проронило отражение и неожиданно спросило: – Тоже решишь, будто болен?..

Рокотов мотнул головой.

– Одни принимают, не видя. Другие видят, не принимая, – произнесло отражение и взмахнуло рукой.

Туман исчез, за его спиной встала сиреневая луна… псевдолуна!

– Вздор! – ответило отражение его мыслям. – Но тебе проще думать рационально, чем предположить…

– Предположить, что?..

– Теоретически иные вселенные существуют. Точно так же можно утверждать и реальность параллельных измерений, – произнесло отражение голосом профессора из сна, и Рокотова прошил холодный пот.

Он развернулся, чтобы уйти, и застыл, не в силах сделать ни шага. Сердце в груди пропустило пару ударов. Дверь никуда не делась. Она висела в воздухе, прямо посреди рассветного неба, а вокруг простиралась поляна с изумрудной травой.

– Но, конечно же, гораздо проще все валить на умопомрачение, – с этими словами некто сжал плечо Рокотова холодными жесткими и неприятно знакомыми пальцами.

– Будь проще, свалил бы, – прошептал Рокотов, пока не оборачиваясь. – Так значит, контакт и иное измерение?..

Позади раздался смешок и все же пришлось обернуться. Обернуться, чтобы увидеть…

Смотреть на зеленоглазого Витэра с длинными рыжими волосами было непривычно.

– А сказать словами через рот? – спросил Рокотов.

Витэр (или все-таки не он?) покачал головой.

– Это вы говорите… и тем перекраиваете собственную реальность. Я могу лишь показать.

– Ну… покажи, – пробормотал Рокотов. – Со своей ненормальностью разберусь самостоятельно и позже, а сейчас желаю знать.

– Наконец-то! – Витэр сверкнул глазами, которые тотчас затопила синева, тряхнул головой, возвращая волосам иссиня-черный цвет, в них заблестели капли воды, сформировав корону, а потом пространство вокруг изогнулось, закружилось черной воронкой вихря и выкинуло их обоих в пустоту.

Рокотов зажмурился, затем заморгал, и пустота начала обретать вначале свет и тени, а затем очертания окружающих предметов.

– Ты ведь знаешь: нет ни материи, ни пространства, люди воспринимают лишь волны? – поинтересовался Витэр. – Весь ваш мир создан ими: продольными и поперечными. Остальное вы выдумываете сами.

– Ну… допустим, – Рокотов действительно слышал эту теорию. – Тогда почему два человека видят одно и то же?

– Договариваться умеете, – рассмеялся Витэр. – Без слов.

Просторный каменный зал больше напоминал пещеру. Впечатление усиливали многочисленные чадящие факелы, развешенные на стенах. Гарь лезла в нос, однако она, как оказалось, была еще не самым худшим. Запах немытого человеческого тела всегда вызывал у Рокотова рвотные позывы.

– Мы здесь ненадолго, потерпи, – произнес Витэр, сильнее сжимая пальцы.

– Руку отпустил… – зашипел Рокотов.

– Иначе ты не поймешь ни слова.

Рокотов дернулся, но с тем же результатом мог пытаться в одиночку сдвинуть флайер.

– Сие их земля и их реальность, словесами творимая, – донеслось с того конца огромного зала.

Рокотов мог поклясться, что язык ему неизвестен, да и сама фраза… Смысл ее вкладывался в голову, транслировался с помощью чужой воли…

– Вот видишь?.. – прошептал Витэр.

– Сложно поработить того, кто не верит в реальность господина… воистину, присно и вовеки веков… – произнес некто.

– Кто это? – спросил Рокотов и получил ответ, который ни о чем ему не сказал:

– Король…

– Человек?..

– И да, и нет, – неопределенно ответил Витэр. – Иногда нужно попросту пройти в чужой мир, чтобы стать и его частью. Однако не всякий способен. Иные по десяток раз на дню бывают по ту сторону зеркала, но не запоминают ничего.

– То болото в лесу?.. – здесь не хотелось сомневаться. Для раздумий будет совсем иное время и место, а сейчас следовало задавать вопросы. Вот он и спрашивал: – Мы с Джиллини вошли в ваше измерение?

– Прыткий какой, – хмыкнул Витэр. – Сам как думаешь?

– Никак.

– Пф… Сложно с тобой.

В следующий миг прямо из каменных стен полезли черные сучья, очень похожие на те, которые атаковали их на болоте. Рокотов напрягся, машинально коснулся пояса, но оружия, конечно же, не обнаружил.

– Какого?..

– А это чтобы ты не решил, будто вокруг сплошь твои фантазии. Ведь у тебя не может быть именно таких фантазий? – рассмеялся Витэр.

Рокотов попытался вырваться, но снова не сумел…

– Еда на столе, – вдруг влилось в уши.

Он вздрогнул и моргнул, вмиг очутившись в ванной напротив зеркала. Из него глядело самое обычное отражение: растрепанное, заспанное с неглубокой царапиной на щеке – словно острым суком зацепило. Она была свежей, точно не вчерашней. Принесшая поднос девчонка уже направлялась к выходу.

– Спасибо! – крикнул ей вслед Рокотов, потерев переносицу.

– Угу.

Хлопнула, закрывшись, дверь.

«Показалось или она действительно избегает смотреть? – подумал Рокотов и поплелся в комнату. – Может, меня притравливают потихоньку?» – последнее предположение отдавало психическим нездоровьем значительно больше зазеркалья и его обитателей.

Выйти ему разрешили только через два дня, снабдив разноцветными ампулами, датчиками и универсальными таблетками от аллергии, которые Рокотов не собирался принимать. Препараты все равно не помогали: как местные, так и те, которые он привез с собой. Потому не оставалось ничего, кроме вышибать клин клином.

«Негоже блокировать аллергены — организм космопроходца достаточно силен, чтобы приспособиться к новым условиям жизни и не пасовать перед трудностями», – данный лозунг на кафедре ИОП (Исследования Открытых Планет) космолетки мозолил ему глаза порядком долгое время и основательно въелся в память. Сложно не замечать огромный фиолетово-черный лист с белыми буквами на стене лекционной аудитории.

Не проходило семестра, чтобы над ним кто-нибудь не издевался, закрашивая определенные литеры или пририсовывая рожицы, но плакат избавлялся от них регулярно: незыблемый, выполненный по старинке, громоздкий и традиционный, стационский до ужаса! А потом ушел по звездной дороге завкафедры, и плакат больше некому оказалось подновлять. Казалось бы, конец этому пережитку древности, но нет. Никто больше не писал на нем скабрезности и не портил рисунками разной степени недалекости. Даже с изречением больше не спорили во всеуслышание. Рокотов тихо над ним посмеивался и только, а вот теперь, похоже, над ним решил повеселиться Новый Йоркшир, с отвратительным постоянством измывающийся над его несчастной нервной системой.