Синдбад-Наме - Страница 34

Затем юноша описал вкратце свою любовь, дал возлюбленной знать о страждущем сердце, о тайне своей и отправил письмо к ней с доверенным лицом.

Когда девушка получила письмо и прочитала его от начала до конца, она сказала:

— Передайте этому юноше, чтобы он больше даже и не пытался говорить об этом. Пусть он не равняет меня с другими женщинами, не болтает попусту, не стремится к недосягаемому, пусть не раскалывает расколотые орехи и не бьет молотом по холодному железу, ибо:

Пусть лик его станет луной, — вовек на него не взгляну я.

— Пусть он знает, что я при всей своей красоте целомудренна, никогда пыль подозрения не сядет на мое одеяние добродетели и моя роза-чистота не будет запятнана шипом-позором.

Услышав такой ответ, юноша вспомнил:

Затем он сказал себе: «Из письма ничего не получилось, — надо от пера перейти к золоту и дорогим одеждам».

Юноша отправил возлюбленной вместе с письмом золото и драгоценные одежды, но она только сказала:

— Если бы можно было достичь посредством золота желаемого и искомого, то все сердца влюбились бы в рудник — вместилище сокровищ. Если бы каждая красавица бросалась в объятия из-за шелков, то шелкопряд — основа всех шелков и атласов— был бы возлюбленным всех душ. Брачная комната, хоть она и разубрана, не предназначена для покоя. Золотые кольца хороши на шлее под хвостом мула, а не в ушах пленительной красавицы.

Не любило б золото ослов, — в жизни стало б многое иначе, И под хвост ослу златых колец не одел бы тот, кто побогаче.

Она вернула назад золото, одеяния и письмо с таким грубым ответом. Огорченный и удрученный юноша слег в постель и стал от тоски петь любовные стихи:

Розовые щеки юноши от переживаний стали шафранными; под бременем скорби и разлуки, которые достались ему от судьбы, его стан, стройный, как стрела и кипарис, согнулся, как лук, разбитый превратностями судьбы и бурями событий. Он жил только мечтой о свидании и утешал себя такими стихами:

С вечера до самого утра, от сумерек до зари он проводил время на улице, где жила возлюбленная, надеясь, что его коснется дуновение ветерка, веющего из садов свидания. Безмерная скорбь и безграничное горе поселились в его сердце, пламя разлуки сожгло гумно его терпения, а он лишь читал стихи:

Но вот однажды к юноше пришла одна старуха. Лучник-судьба заменила прямоту ее стана горбом, *зной дней рассыпал шафран на ее тюльпанах-щеках и камфару — на лужайке ее гиацинтов. Она взглянула на юношу и увидела, что цветник его красоты поблек и завял, что свежесть *аргувана его щек сменилась шафраном. Старуха стала пытливо разглядывать его, пытаясь разгадать причину его изнурения и желтизны, и догадалась, что юношу бьет любовная лихорадка и изнуряет жар разлуки, что именно по этой причине пожелтели его щеки.

— О юноша! — обратилась она к нему. — Почему солнце твоей юности потемнело? Почему цветник твоей молодости завял в самую весеннюю пору? Если твой недуг — любовь, то можно найти лекаря.

Выслушав эти намеки, юноша вздохнул глубоко и пролил горючие слезы. Старуха, разгадав тайну любви и определив, что причиной является разлука, сказала юноше:

— *«Ты напал на знатока». *«Ты нашел того, кто нужен тебе». Расскажи о своих злоключениях, ибо пока не пощупают пульс, не установят болезнь! А если болезнь не определена, невозможно и лечить ее.

Юноша ответил:

— Рассказ о моей скорби длинен, в нем перемежаются горы и долы.

— По ночам я страдаю и тоскую, днем горю и сгораю. Прошло уже много времени, как возлюбленная разбила мое сердце и подвергла мою душу неисчислимым мукам разлуки. Я не могу добиться свидания с ней, ее роза-красота дарит мне лишь шипы, и я сношу эти насилия.

Старуха выслушала юношу и сказала:

— Будь эта девушка целомудренна, как *Рабиа, — я брошу камень в свечу ее добродетели. Будь она лучезарна, как *3ухра на голубом небосводе, — я заманю ее приманкой в силок.

На другой день старушка приняла облик праведницы, понавесила на шею всяких амулетов, взяла в руки четки и посох и отправилась в дом той женщины. Она стала выдавать себя за благочестивую подвижницу и целиком завладела ее сердцем. Она ежечасно предавалась делам благочестия, читала молитвы и славословия Аллаху. Днем она постилась и ничего не ела, а вечером, если ей приходилось заночевать в покоях хозяйки, она съедала, чтобы разговеться, ячменную лепешку и этим ограничивалась.