Син Син Мин: Книга ни о чем - Страница 61

Вот почему на Востоке мы всегда верили, и верили в истинную вещь, что всегда, когда человек становится совершенным, он больше не рождается, он исчезает из этого мира. Он должен исчезнуть, ибо в этом мире возможно только несовершенное. Он больше сюда не подходит, он не нужен — он растворяется в Целом.

Даже Будда до самого последнего момента своей жизни оставался несовершенным, но не беспокоился об этом. Вот почему Буддисты имеют два термина для нирваны. Конечное просветление они называют маха-нирвана, а просветление они называют нирвана. Нирвана означает, что Будда еще в теле. Он достиг озарения, он стал знающим, но он все еще в теле — в теле несовершенства. Он все еще в мире несовершенных частей. Это — нирвана, просветление.

Затем, когда он покидает тело, когда он просто исчезает в конечной пустоте, это маха-пари-нирвана, это великое просветление. Теперь несовершенство исчезло, теперь нет индивидуальности, теперь он — Целое. Только Целое может быть совершенным. Теперь Будда может быть совершенным, ибо он теперь растворился в Целом, он подобен океану.

Запомните это хорошо, ибо все стремление к совершенству — это эгоистическое усилие, и вы сойдете с ума от чего угодно. Старайтесь делать это так хорошо, как можете, и принимайте ограничения. Ограничения будут — даже относительно вашего характера, морали, всего.

Даже святой должен дать немного пространства грешнику, ибо куда деться грешнику? Поэтому можно быть на девяносто девять процентов святым, но один процент будет грешника. И обратное тоже происходит: вы можете стать на девяносто девять процентов грешником, но один процент святого все же будет в вас. Так должно быть, ибо куда вы отправите другого? Вы можете принуждать себя до самого предела, но один процент другого всегда останется, и если вы от этого даже обезумеете, это не поможет.

Человек понимания принимает ограничения, он принимает за возможность то, что возможно. Он знает невозможное и никогда не пытается делать невозможное. Он расслабляется и наслаждается возможным, и чем большее он наслаждается, тем больше совершенства приходит в его жизнь. Но это уже больше не забота — это благодать и в этом разница.

Если вы придете к действительно религиозному человеку, вы ощутите благодать вокруг него, отсутствие усилий. Он ничего не делает для себя — он просто расслаблен в предельном, и вы ощутите вокруг него безусильность.

Если вы придете к тому, кто стремится к совершенству — к псевдорелигиозному человеку, тогда все, что вы увидите, будет делом рук человека — благодати не будет. Все определено, каждый момент вычислен, изощрен. Все, что он делает — это дисциплина, а не спонтанность. Он живет по кодексу — его собственный кодекс стал его тюрьмой. Он не может смеяться, не может быть ребенком, не может быть цветком. Кем бы они ни был, он вложил в это так много усилий, что все стало напряженным и неверным. Это не спонтанное течение.

И это должно быть критерием; если вы идете к Мастеру, это должно быть критерием: является ли он спонтанным течением. Только тогда он может помочь вам самим стать спонтанным течением. Если он стремится к совершенству, он исключает вас, он вас уничтожит. Он обрубит вас многими способами, и к тому моменту, как он решит, что вы совершенны — вы будете мертвы.

Только мертвая вещь может быть совершенна, а живая обязательно остается несовершенной.

Жить в этом осознании — значит существовать, не беспокоясь о совершенстве.

Просто жить. Жить тотально, жить цельно и не волнуешься 6 следствиях, о том, что происходит. Жить в этой вере, а для Сосана это вера, и для меня это тоже вера — это является верой.

Стремящийся к совершенству никогда не верит, ибо он всегда ищет недостатки. Он никогда ни во что не верит. Даже если вы подарите ему розу, он сразу обнаружит несовершенства; он не будет смотреть на розу — он будет смотреть на несовершенства. Его глаза от логики, а не от любви. Он всегда полон сомнений, он не может никому верить, ибо он не может верить себе.

Пойдите к своим так называемым святым — они не могут верить самим себе. Они боятся, ибо все, что они принудили — принуждено, это не естественно, и они знают, что если они расслабятся, тогда все пойдет неверно. Если красивая женщина придет к святому, вы сможете увидеть, что он стал напряженным, забеспокоился. Этого может не быть на поверхности, но если вы понаблюдаете глубже, вы почувствуете это, потому что он принужденный брахмачаръя, он принудил себя к безбрачию, а эта женщина — опасность. Он не может позволить этой женщине быть там долго, ибо тогда появится его собственное неверие в себя.

Человек, который не верит своей собственной жизненной энергии, не может верить никому. Он враг человека, отравитель, а отравители очень убедительны. Они должны быть такими, ибо им надо доказывать и защищать себя и им надо зависеть от собственного ума.

И эти отравители нанесли такой глубокий вред, такую рану всему человечеству, что невозможно представить себе, как человечество сможет из этого выйти. Они отравили все: «Это плохо, то плохо, это грех, то вина». И они создали вокруг вас такую кашу, что бы вы ни делали, вы все равно почувствуете вину. Если же вы ничего не делаете, вы почувствуете вину из-за вашей природы.

Если вы любите — вы пали; если вы не любите, то вы продолжаете ощущать глубокое стремление любить. Оно исходит от природы, в нем нет ничего плохого. Оно так же естественно, как голод и жажда, и так же прекрасно, как голод и жажда. Но ваши святые хотели бы, чтобы вы были пластиковыми людьми — без голода, без жажды, без любви — тогда вы совершенны.

Если весь ваш механизм сделан из пластика, тогда это будет просто, и ученые думают в этом направлении — сделать весь механизм из пластика. Тогда вам не нужна пища, не нужна любовь, не нужно ничего — вы становитесь машиной, роботом. Иногда, когда что-то не в порядке, вас можно послать в мастерскую, и каждый день вы можете ходить на заправочную станцию — в вас можно налить немного горючего и все будет в порядке. Тогда вы будете совершенны.

Но жизнь, как она есть — нежна; она не пластиковая, она очень нежна. У вас нет проводов, у вас — нервы, и баланс все время смещается. Ничто не определенно, и все продолжает растворяться, расплываться в иное. Вот почему вы живы.

Человек понимания не беспокоится, он не озабочен несовершенством. Он вообще не мыслит в терминах совершенства; он только проживает момент настолько цельно, насколько можно, так тотально, насколько возможно. И чем более тотально он живет, тем более он становится способен жить.

Приходит день. Он просто живет, не форсируя идеалы, не выдумывая концепций, не создавая правил и инструкций относительно своей жизни. Он просто живет, радуется и наслаждается.

Жить в этой вере —

это путь к не-двойственности,

ибо не-двойственностъ едина с верящим умом.

А глубоко внутри, если у вас верящий ум, не-двойственность будет перед вами. Глубоко внутри, если у вас есть сомнения, тогда будут теории, мышление, слова, философии, доктрины, и вы будете совершенно слепы к тому, что находится прямо перед вами. Вы не сможете видеть вблизи — вы сможете только думать о далеком. Внутри вера — снаружи реальность; внутри вера — снаружи Истина. Вера и Истина встречаются, и нет другой встречи... ибо не-двойственность едина с верящим умом.

Слова!

Путь лежит вне языка,

ведь в нем

нет вчера,

нет завтра,

нет сегодня.

Последнее: Сосан говорит, что язык возможен, если есть время; язык — это тот же образ, что и время. Вот почему язык имеет три времени: прошлое, настоящее и будущее — точно так же, как время: прошлое, настоящее и будущее. Язык есть время, он разделен на те же категории, что и время, а жизнь — вне его. Жизнь — это не прошлое. Где прошлое? Вы не можете нигде его найти.

Я слышал, что однажды в музей пришел человек. Он был очень богат, поэтому ему дали лучшего гида. Человек посмотрел на одну голову и спросил: «Кто это?»