Сила - Страница 6

В этом отношении из приведенных примеров очевидно, что Сила эта дополнительна к собственным силам человека, и что она может быть передана, причем, для этой передачи могут использоваться особые обряды. Однако обряды эти, судя по всему, нужны лишь для приведения искателя силы в особое, восприимчивое состояние, поскольку передать силу можно и вещи, а через нее совершенно случайному человеку.

Вопрос, однако, в том, справится ли такой человек с обретенной Силой? Но гораздо важнее, что в этом вопросе скрывается подсказка: чтобы справиться с Силой, нужно обладать подготовкой и знаниями.

Сама по себе внутренняя сила человека практически не изучалась нашей наукой. Как я уже постарался показать в предыдущих главах, хоть что-то понять о силе можно лишь из рассказов о людях силы – знахарях и колдунах. Безусловно, все подобные рассказы обросли искажениями и домыслами, с помощью которых рассказчики, видимо, снижали психологическое напряжение, вызванное, с одной стороны, страхом перед силой, с другой, странностями судьбы, которая порой обрушивает на нас необъяснимые испытания.

Что ж, за неимением лучшего, будем исходить из того, что есть, и я постараюсь извлечь все подсказки, какие имеются в этнографической литературе, посвященной колдунам. Вероятно, Сила эта единой природы для всех народов Земли. Но каждый народ создавал ее описание на своем языке, и поэтому я вижу смысл сначала поднять все материалы на русском языке. Однако их не так уж много.

Писать о колдунах у нас начали еще в восемнадцатом веке. Первыми, вероятно, поминали их наши первые издатели сказок – Михаил Попов в «Описании древнего славянского языческого баснословия» и Михаил Чулков в «Абевеге русских суеверий». Извлечь из них что-то полезное, кроме самых общих упоминаний колдовства и силы колдунов, невозможно. Как и из большинства работ девятнадцатого века, хотя надо признать, что в девятнадцатом столетии о колдунах у нас писали много.

А вот в двадцатом, точнее, при советской власти, известны, похоже, лишь три работы: А. Астаховой «Заговорное искусство на реке Пинеге» (статья в «Искусство Севера»), уже разобранная мною статья Н. Никитиной и небольшая книга А. С. Сидорова, посвященная знахарству и колдовству у коми. Все три работы вышли в 1928 году.

Книга Алексея Семеновича Сидорова «Знахарство, колдовство и порча у народа коми (Материалы по психологии колдовства)», в сущности, не вошла в научный обиход. Он попал под репрессии в 37-м году, и все его работы замалчивались в советское время. При этом он, будучи сам по национальности коми, писал на родном материале, а потому его записи обладают особой ценностью.

К сожалению, сила не была предметом его особого внимания и поминается в работе лишь от случая к случаю. Тем не менее, это важный материал для сравнения с русскими представлениями.

Время накладывало свои особенности на научное мировоззрение, что ощущается в исходных установках исследования, без которых, к сожалению, автора не понять:

«Если человеческая идеология есть в значительной степени функция общественной и, в окончательном счете, хозяйственной жизни, то первичный культ есть эта самая хозяйственная жизнь, понимаемая в широком смысле этого слова, когда магическое и хозяйственное действие находятся в нерасчлененном состоянии в силу отсутствия понятия о магическом как таковом» (Сидоров, с. 20).

Далее Сидоров высказывает «гипотетические» соображения о том, что было в самые древние эпохи, предшествовавшие появлению понятий о духе и душе, что я опущу, поскольку, по сути, они являются лишь бездоказательными домыслами. Существенно лишь то, чему сам Сидоров был свидетелем.

«В этом отношении очень характерно, что душа, то есть двойник человека (ort), по воззрениям коми, это вполне материальное существо, которое представляет точное подобие своего патрона» (т. ж., с. 22).

То, что коми видели и душу, и духов, соответствует представлениям русских. Как и то, что для коми болезни могли быть как от бога, так и от людей. У коми существовало довольно большое разнообразие знахарских и колдовских специализаций, включая и просто знающих людей. При этом, как и у русских, предпочитается видеть Силу колдуна как заемную у неких духовных существ, а не личную.

«Обычно считается, что знахари действуют бесовской силой. Но эта мысль прилагается не ко всем знахарям. Таковы только tsykodtsis и kolasnitsa, а также некоторые „todys“ и („знающие“). Другие выдают себя исключительно за добрых и действующих божественной силой людей. Они, обычно, выступают в качестве лекарей, тунов (гадателей) и т. п.

При этом все они по своему могуществу располагаются в известной иерархии. Такое различие в силе по более основным воззрениям вытекает уже не от источника их силы, а скорее от суммы колдовских знаний и колдовских средств, которыми обладает данное лицо» (т. ж., с. 26).

То, что сила колдунов зависит от их знаний, довольно часто упоминается в рассказах о колдунах, причем, в записях рассказов простых свидетелей колдовства. Лично я предполагаю, что это объяснение опять же психологическое, позволяющее сохранять покой рядом с человеком силы. Пока речь идет о том, что силу можно обрести, прочитав какую-то особую, черную книгу или попав в ученичество к опытному колдуну, – можно успокаивать себя тем, что другому просто повезло: подвернись тебе такая же книга, и ты был бы не слабей!

Жить рядом с человеком, который сам раскрыл свою силу, зная, что ты тоже мог это сделать, но не сделал, – невыносимо… Однако былички, в которых рассказывается, как колдун предлагал передать свою силу, если искатель сможет осилить чертей ночью в бане или лесу, говорят о том, что по воззрениям народа даже для обретения бесов нужна внутренняя сила.

Бесов и прочее использование духов я оставляю за рамками моего исследования и фокусируюсь на чисто психологической составляющей любых действий хоть колдунов или шаманов, хоть любых других жрецов. Более того, эта внутренняя или, как иногда говорят, личная или скрытая сила, есть черта просто любых сильных личностей или людей дееспособных. Ее наличия в нас отрицать нельзя, но ярче всего она видна у тех, кто эту Силу однажды осознал в себе и использует, так сказать, профессионально.

«Значение знахарей в быте коми поддерживается верой в их могущество. Могущество это основано на знании колдовских приемов, благодаря которым знахари могут достигать результатов больших, чем достигает их обыкновенный человек, не знающий этих приемов» (т. ж., с. 27).

Сидоров далее уделяет довольно много внимания искусству оборачивания, сильно развитому у коми-колдунов. Я сами эти рассказы опускаю и приведу только его заключение.

«Какой смысл имеет превращение в то или другое животное? В одних случаях этим стараются проникнуть в те места, куда проникнуть человеку невозможно, и при этом остаться незамеченным, в других же случаях для того, чтобы усилить свои физические силы свойствами того или другого животного.

Хотя один крестьянин из с. Усть-Уса объяснил мне, что колдуны, превратившиеся в медведя, становятся „вроде газа“ (пара), как начнешь стрелять – они исчезают, пока произносишь слово, – они тем временем могут совершить большой круг, но такое воззрение принадлежит уже к более позднему времени» (т. ж., с. 29).

Хороший колдун может не только оборачиваться, но и превращать других людей. Особенно им нравится портить свадьбы, превращая поезжан в волков, и охотники, обдирая шкуры с добытых волков, иногда находят под ними красные кушаки, как на поезжанах. Вопрос о том, почему именно свадьба была постоянной целью колдунов русских и других народов России, в действительности еще ждет своего исследователя, но некая память о жреческих отношениях колдуна с плодородием и продолжением рода тут очевидна.

Но сами рассказы о превращениях, хоть и повторяются в представлениях разных народов, мне интересны, разве что как курьезы: