Сицилиец - Страница 3

– Да куда уж лучше, – язвительно замечаю я.

– Лиза, – отец делает страшные глаза, – ты думай, пожалуйста, что говоришь.

Ну вот кто меня за язык вечно тянет. Моя насмешка, кажется, задевает Марко и он отворачивается к Инге, внезапно теряя ко мне интерес.

В течение дальнейшего разговора он на меня больше не смотрит. Обиделся, что я не бросилась его расхваливать, ведь главное его вино попало на первые места в самых престижных международных рейтингах.

– Момент исторический, – говорит папа, когда разговор возвращается к вину, сделанному Марко, – никогда ещё сицилийское вино не занимало такое высокое место.

Вино действительно получилось очень хорошим, даже потрясающим, и я прекрасно понимаю сколько для этого потребовалось труда, сил и таланта.

Добившись такого успеха, наверное, есть от чего закружиться голове, но нельзя же так явно показывать своё высокомерие окружающим, а Марко явно его демонстрирует, когда отец его хвалит. Меня это бесит. И я не могу понять, что со мной, поскольку бесить меня начинает всё вокруг.

Бесит брезгливость с которой он пробует окрошку… Хотя нет, с окрошкой получается смешно, и я не могу удержаться чтобы не рассмеяться, глядя на его растерянное лицо, когда он отправляет ложку в рот.

Ещё меня бесит, как вокруг него увивается Инга, находящаяся в вечном поиске богатого жениха. Вот уж кто на самом деле бесстыдная прилипала. Она гладит его по руке, то и дело опускает голову на плечо и что-то нашёптывает на ухо. Но больше всего бесит, что он позволяет ей делать это. Неужели такая насквозь фальшивая пустышка может ему понравиться?

Впрочем, мне-то что, пусть хоть взасос целуются посреди ресторана, меня это не касается. Не касается, но к своему удивлению я чувствую странные уколы в сердце, напоминающие ревность.

Так же меня раздражает, что отец расхваливает меня, как овцу на базаре – какая я умная, и как хорошо я училась, и как Аурелли меня ценит. Я понимаю, что папа, наверное, испытывает гордость, но мне это кажется неуместным. Пусть бы лучше эту кочергу Ингу рекламировал, она бы наверняка порадовалась.

Я чувствую упрямую силу, исходящую от Марко, животную неукротимость и ярость хищника, который привык брать, всё, что ему необходимо. И эта сила меня пугает. И от этого совершенно непонятного страха я бешусь ещё сильнее, а ещё от того, что он так на меня и не смотрит.

И конечно я злюсь на саму себя за то, что краснею, как школьница и за то, что мне нравятся его, темно-карие глаза, усталый, проницательный взгляд и неулыбчивая серьёзность. Нравятся густые чёрные волосы, покрытый густой щетиной подбородок, элегантность, с которой он одет, спортивное мускулистое тело, угадываемое под дорогим синим костюмом, нравится и то, как он держит бокал, его сильные руки привыкшего к труду человека. Но больше всего мне нравится его голос.

И что это со мной такое? Я в уме? А то Инга может быть права и я действительно сумасшедшая? Похоже, я сегодня переволновалась. С чего этот человек, которого я впервые вижу, производит на меня такое впечатление?

Я ловлю себя на мысли, что пялюсь на него. Он замечает это и снова отворачивается. Со мной такое впервые – я не могу оторвать от него взгляд, и это меня злит. Но ещё больше меня злит щебетание Инги, и то, что Марко, похоже, это приятно.

Ну почему эта тупая пробка не могла улететь в своё любимое Монако или Дубай? Почему именно сейчас эта наглая бессовестная корова находится здесь?

Для отца сегодняшняя встреча важна, поскольку он хочет уговорить Марко на эксклюзивный контракт на поставки в Россию. Из-за высоких оценок его вино стало хитом и все хотят немедленно его купить – англичане, американцы, немцы, русские.

Эксклюзив был бы очень выгодным, принёс бы хорошую прибыль. Марко это отлично понимает и не спешит давать ответ, он говорит, что вообще не уверен стоит ли ему делать поставки в Россию, с пренебрежением сравнивая русский рынок с британским.

Отцу несколько раз звонят с работы – завтра открывается «Вин Экспо», крупнейшая в стране выставка, и её организовывает папа, вернее его компания. И если бы не желание уговорить Марко на эксклюзив, папа ни за что не тратил бы время на ресторан перед открытием выставки. Но уговорить этого самовлюблённого, как мне теперь кажется, человека совсем не просто.

Мы говорим по-английски, но постоянно переходим на итальянский. Папа отлично говорит на обоих языках, а вот мой английский не слишком хорош, так что я постоянно переспрашиваю, и сама говорю в основном на итальянском. Инга итальянского не знает, поэтому всё время меня одёргивает:

– Ну сколько можно! Говори по-английски! Выучи уже язык в конце концов. А то только и можешь, что сиськи показывать.

Хорошая сестра у меня…

***

В конце ужина Инга так тесно прижимается к Марко, что это выглядит уже совершенно неприлично, но я стараюсь не смотреть в их сторону не из-за приличий, а потому что мне просто больно смотреть на это. Я жду, когда же наш ужин наконец закончится. Скорее бы. Зачем я вообще согласилась пойти сюда?

Инга обещает Марко показать завтра вечернюю Москву:

– В Италии ты никогда такого не увидишь. Это Москва, здесь абсолютно всё возможно! этого нигде больше нет! Нигде! Завтра всё поймёшь. Поверь, ты просто станешь другим человеком. Ты готов?

Марко говорит, что готов, и Инга остаётся довольной. Мы выходим из ресторана, но она так от него и не отлипает и дважды его расцеловывает на прощание. Мы ждём, когда подъедет выделенный Марко автомобиль.

К моменту, когда машина подъезжает, Марко уже несколько раз попрощался с любвеобильной Ингой. Теперь он обнимается с папой и трясёт его руку. В момент, когда очередь обниматься приходит мне, получается так, что Инга отвечает на телефонный звонок и отходит в сторону, а отец инструктирует водителя Марко, так что никто из них на нас не смотрит.

Марко подходит ко мне и обнимает, но не так, как того требует этикет. Он кладёт руку мне на спину и крепко прижимает к себе. Его объятие сильное и горячее. Меня накрывает облаком едва ощутимого аромата парфюма и воска, исходящего от него, а также нестерпимым жаром. Сердце выпрыгивает из груди и лицо заливает краска, впрочем это меня сейчас нисколько не волнует.

Я пытаюсь освободиться, но утрачиваю контроль над телом и не могу им управлять. Кажется, управлять им сейчас может только Марко. И он решает воспользоваться своей силой. Он притягивает меня к себе и целует в губы. Сердце останавливается, в груди становится горячо, а мозг пронзает ужас и восторг.

Всю дорогу домой я не говорю ни слова.

– Лиза, ты чего притихла, устала? – Спрашивает отец.

Инга фыркает. Она не знает, что молчу я не из-за усталости. Я молчу, потому что совершенно ошеломлена. Я никак не могу объяснить себе, что это было. Да и как вообще такое объяснить?

Я то и дело касаюсь кончиками пальцев своих губ, будто ища подтверждение, что всё это произошло на самом деле. Во рту до сих пор сохраняется вкус Марко – вино, горьковатый дикий мёд, засахаренные фрукты…

Сердечко стучит, а мысли мечутся. Мне вроде и лестно, что так ему понравилась, тем более, что сам он произвёл на меня скорее приятное впечатление… Зачем врать самой-то себе? Я глаз с него не сводила, так что впечатление он произвёл какое надо. Правда, бесил весь вечер… Может, он подумал, что я свободная и доступная? Хожу дома голая, трахаюсь со всеми налево и направо.

Ну да, то-то щёки весь вечер полыхали. Да и как он вообще с дочерью своего делового партнёра… В общем, я не знаю, что думать.

– Лиза, ты же завтра со мной? – Снова заговаривает отец. – На выставку едешь?

Ну естественно, как я могу не ехать? Такое событие. Только… Если я туда поеду, обязательно встречусь с Марко. От одной мысли я прихожу в смятение. И что мне делать, что говорить? Ох…

– На выставку? – неуверенно переспрашиваю я.