Сиамские кошечки - Страница 6

Банан вылетел из промежности девушки и дугой взвился над головами туристов, повскакавших с мест.

Кемаль. Я! Я поймал!

Он, захлебнувшись от радости, вскочил на ноги и демонстрирует всем вокруг банан, зажатый в кулаке. Петер, сидевший двумя рядами ниже его, протянул к нему обе руки.

Петер. Слушай! Отдай мне — и я тут же уплачу тебе сто марок! Дай мне этот банан!

Кемаль. Сто марок! Ты думаешь, что можешь купить мою мужскую честь за сто марок?! Таких денег нет, чтоб купить меня!

И гордый собой, с чувством превосходства глядя на окружающих, Кемаль двинулся по проходу между рядами, неся в высоко поднятой руке, как факел, полураздавленный банан. Достигнув сцены, он неуклюже отодвинул в сторону маленького конферансье и подошел к Сомкит, терпеливо ожидавшей, выгнувшись аркой, уперевшись пятками и ладошками в пол. Встав рядом с ней, Кемаль отвесил глубокий поклон амфитеатру, затем, помахав рукой, показал, что банан все еще у него, потом склонился над животом девушки, левой, свободной рукой полез ей в промежность и деловито, пальцами расширив вход, правой рукой наотмашь загнал банан внутрь.

Он спрыгнул со сцены под аплодисменты туристов, и конферансье снова начал отсчет.

Конферансье. Три! Два! Один! Огонь!

На сей раз банан шмякнулся прямо в лицо Петеру и разлетелся мокрыми брызгами вокруг.

Петер (в большом возбуждении). Я поймал!

Конферансье. Ничего вы не поймали. Я обращаюсь к залу: правильно я сказал?

Публика(дружно поддержала его).

—Правильно! — Правильно!

Конферансье. Итак, мы сейчас вложим Сомкит свежий банан и начнем все сначала.

Солнечный зайчик пробился сквозь узкую щель на оконной занавеске и прилег на лицо Кемаля. Он спит на широкой кровати, стоящей рядом с другой такой же, но не разобранной на ночь. Кемаль улыбается во сне, удовлетворенно причмокивая губами. Ему явно снится что-то очень приятное. Возможно, вчерашний вечер и удача с поимкой банана.

Таиландский служащий отеля, в униформе, стараясь не производить шума, выносит из комнаты большой чемодан и синюю фирменную сумку авиакомпании, которая доставила туристов из Германии в Бангкок.

Кемаль проснулся.

Кемаль. Где мой сосед по комнате? Уехал, что ли?

Служащий. Он перебрался в другую комнату. И попросил меня перенести его багаж.

Кемаль. Ну что ж… Буду жить один.

Служащий. Сомневаюсь. Эта комната — на двоих. Вам кого-нибудь подселят.

Кемаль. А что, если тот кто-то тоже не захочет делить комнату со мной? Что тогда?

Служащий. У нас останавливаются гости из самых разных стран. Администрация подберет вам соседа.

Он мягко прикрыл за собой дверь.

Кемаль легко вскочил с постели, обернулся простыней и, сдвинув занавеску, выглянул в окно.

Внизу, во дворе отеля, среди высоких пальм, сухо шелестящих широкими листьями, в тени которых пышно цветут многокрасочными цветами кусты бугенвиллий, расположился овальный бассейн, до краев наполненный прозрачной голубоватой водой. В нем, как рыбки в аквариуме, лениво плещутся стайки крошечных девочек в ярких бикини и иногда, как бы невзначай, бросают взоры на окна отеля. Несколько европейских туристов шумно плавают среди девочек, как бегемоты в окружении рыбной мелочи.

На аккуратном обрубке древесного ствола, в окружении бугенвиллий притаился «Дом доброго Духа» — вырезанная из дерева миниатюрная модель буддийского храма. Из его резных окошек струятся дымки благовоний, смешиваясь с ароматом цветов. Такой крошечный макет храма можно найти в каждом таиландском доме. По поверью, они предохраняют домочадцев от дурных духов.

И во дворе этого отеля-небоскреба, рядом с плавательным бассейном, «Дом доброго Духа» выполняет функцию защитника, и не только таиландских девочек, плещущихся в бассейне, но и массивных европейцев, еще не загорелых, непривычно белотелых в этой многоцветной красочной обстановке.

Кемаль появился у бассейна, сразу выделившись своим видом среди остальных туристов — он был в трусах. Немцы же — абсолютно нагие, нисколько не стесняясь окружающих их девчонок, трясут мокрыми телами, хохоча и громко, как хозяева, перекликаясь. Только несколько довольно пожилых туристов подремывают в тени пальм в шезлонгах, прикрыв колени купальными простынями.

Девочки, в бикини, по трое, по пятеро дружно облепляют каждого прилегшего на траву туриста, как муравьи, ползают по их обширным телесам, массируя мягкими прикосновениями крошечных пальчиков, локотков и коленок. Туристы, изнемогая от наслаждения, раскинули руки и ноги, отдавшись во власть этим маленьким неутомимым волшебницам.

А тем туристам, что укрылись в шезлонгах под пальмами, такие же, почти нагие, девочки доставляют радость по-другому. Стоя на коленях по бокам шезлонга, они, щебеча, кормят своих клиентов, сокрушая щипцами красные панцири больших крабов, и, обмакнув их мясо в фарфоровые чашечки с пахучими диковинными специями, своими пальчиками просовывают деликатес в жующие рты пожилых европейцев.

Голые мужчины с усевшимися к ним на колени голенькими девочками играют в карты, свесив ноги в прохладу бассейна. Они иронично поглядывают на Кемаля, облаченного в трусы, и обмениваются саркастическими замечаниями. Петер не удержался громко съязвить.

Петер. Да вы знаете, почему он прикрывается? Нечего показать!

Кемаль. Вы крупно ошибаетесь, милейший. Если сброшу трусы — вы не будете знать, что делать. Сравнение окажется не в вашу пользу. На все сто процентов. А я добрый, не хочу вам доставить мужские страдания. Одному бог дал, другого — обделил.

Петер. Вы слышали? Он бросает нам вызов! А ну-ка, девочки, сорвите с него трусы, посмотрим, что этот турок прячет от нас!

Две девчушки выбрались из воды, зайдя в тыл Кемалю, и под хохот немцев рванули с него трусы. Он еле успел подхватить их на коленях, но, запутавшись в них, оступился и рухнул в бассейн, подняв фонтан брызг.

Одна из девчонок двинулась за ним, плывшим на спине. И, догнав, с хохотом вскарабкалась ему на живот, усевшись верхом, как на коня. Кемаль не стал злиться и тоже расхохотался.

Кемаль. Эй, как тебя зовут?

Девчонка(все еще хихикая). Кампонг.

Кемаль. Кампонг… Хорошее имя. Послушай, милая, сколько тебе лет?

Кампонг. Одиннадцать.

Кемаль. Да ты что? Ты же еще совсем ребенок.

Кампонг. Нет, не ребенок. У нас здесь девочки созревают очень рано. Я уже могу родить ребенка.

Кемаль. Как же ты можешь родить, если у тебя и грудей-то нет?

Кампонг. А для чего мне груди? Я не собираюсь кормить ребенка. А для того, чтобы спать с мужчиной, они ни к чему. Смотри, вот она моложе меня, а как работает!

Кемаль глянул туда, куда она показывала пальцем.

На траве, возле самого края бассейна, укрывшись от солнца, под усеянными цветами ветвями бугенвиллий, раскинулся белым телом, лежа на спине, широко расставив ноги, голый мужчина. На нем, поднимаясь и опускаясь ритмично, как при верховой езде, ерзает на его члене совсем крошечная, как дитя, девочка. Подобравшая под себя ножки и пластично шевелящая раскинутыми в стороны ручками, она напоминала одну из статуэток многорукого танцующего бога Шивы, которыми был усеян двор отеля. Безглазые каменные Шивы, казалось, оценивающе следили за девчушкой, имитировавшей их танец на белом теле заморского туриста.

Кемаль, скосив взгляд, обнаружил еще одну пару под пальмой, занимавшейся тем же делом и в той же позе.

Кампонг. Хочешь, я тебе сделаю то же самое?.. И не хуже их… Я ведь старше.

Кемаль. Ну-ка, еще раз… Сколько тебе лет?