Схватка за Родос - Страница 71

Конец приближался. В глуби каменного чрева одной из башен еле-еле успели забаррикадироваться от наседавших мусульман несколько рядовых воинов ордена — итальянец, двое французов и четверо англичан — в том числе старый англичанин-капеллан. Грудь одного француза была пробита вражеской стрелой, и он, тяжело дыша, постепенно отходил в лучший мир. Турки яростно орали, стуча оружием в тяжелую, обитую железом дверь, охраняемую запорами и подпертую бревнами изнутри.

— Чего они там орут? — хрипло спросил один из англичан, на что капеллан хмуро ответил:

— Это и без перевода ясно. Досадуют, предлагают жизнь, если сдадимся.

Внутри воцарилось безмолвие, резко контрастировавшее с шумом снаружи и нарушаемое лишь агонией смертельно раненного.

— Нет, не пойдет, — сказал другой англичанин, перевязывая раненую руку. — Посекут на куски, как белградцев. Те тоже поверили! Да, конец. Но лучше это, чем позор. Все так думают — или нет?

— А толку-то что с того? Не выпустите же, — усмехнулся итальянец.

— А ты хочешь выйти? — подозрительно осведомился француз, инстинктивно схватив рукоять длинного кинжала.

— На глупые вопросы не отвечаю. Кабы был тем, за кого ты меня принимаешь, давно б убежал, а не сидел здесь с вами в ожидании конца.

— Не бранитесь, — прервал ссорившихся капеллан, — дайте послушать…

— Что говорят? — спросили его; тот ответил чуть погодя:

— Так, хотели дверь взорвать, но боятся, что и у нас рванет порох. Много его у нас, кстати?

— Десятка полтора бочек в подвале.

— Значит, хватит, чтоб подорвать всю эту сволочь.

Снова воцарилась тишина, только умиравший вновь сильно хрипел. Воины обступили капеллана; его слова вмиг переродили их обреченность в славное ожидание подвига. Действительно, такой финал — это не просто сидеть в мышеловке и ждать, пока турки живьем возьмут…

— Это же не самоубийство? — аккуратно спросил кто-то.

— Нет, — коротко ответил орденский священник. — К тому же… Если дверь не выдержит, вы будете сдерживать врагов, насколько сможете, а дело… Дело сделаю я. Дети мои… Этот меч, — старик извлек из ножен клинок, — мне вручил лично славный магистр д’Обюссон, когда я прибыл на остров из турецкого плена, и тогда я поклялся, что не осрамлю его, и вражья рука не коснется его. Сорок четыре года прошло с той поры… Я пережил Первую Великую осаду… Я бился с д’Обюссоном плечом к плечу, и вместе с покойным магистром дель Каретто — когда тот был еще лейтенантом — оборонял башню Святого Николая. Думал, тогда и умру на защите Родоса. Но Богу зачем-то было угодно, чтобы я сделал это лишь теперь…

— Интересная у тебя была, видимо, жизнь, святой отец… — промолвил итальянец, польщенный упоминанием своего славного земляка Фабрицио дель Каретто. — Ты потому так хорошо знаешь турецкий, что был в плену?

Капеллан кивнул, потом сухо сказал:

— Не о моей жизни теперь речь. Долго рассказывать, да и не время, и не место. Мы должны все подготовить к взрыву, а себя — к встрече с Создателем. Не хочу обманывать вас надеждой, что наши выбьют турок из башни и освободят нас. Но пока что время у нас еще есть. Ту-редкому оружию дверь не поддается, а пока еще бревно принесут… Исповедуйтесь!

Прошло какое-то время. Раненый француз умер, турки еще пару раз предлагали сдаться. Потом был шум схватки, и вновь турецкие голоса за дверью: если крестоносцами и была сделана попытка вернуть башню, то неудачная. Внутри это поняли, осушили по-братски единственную бывшую у них флягу с вином.

— А что, — спросил раненный в руку англичанин, — в 1480 году так же было?

— Как сказать… — протянул старик. — Всяко было. И выстрелы турецких пушек, от которых рушились башни, и предатели — конечно, не так, чтоб "столп" предал, о таком тогда и помыслить не могли. Мины вести путем не умели, мы били их саперов из огромного требушета, пищалей и арбалетов. Гранат, начиненных нефтью, тогда еще не было.

— Ну, расскажи нам тогда свою жизнь — все время быстрее пройдет.

— Жизнь… Была ль она?.. Прошла, как сон… Если смотреть философски… Турки убили меня еще тогда, в 1480, выстрелив в Элен… Что было после, и жизнью не было… А может, мне сейчас только так кажется?.. Ну, коль хотите — извольте, убьем время… Началось все с того, что мой дядя Арчи, почтенный аббат…

Дальнейшее читатель уже знает; а при словах капеллана: — Меня скрутили и поместили в госпиталь, где я пробыл недели две и бежал оттуда, — раздался первый крепкий удар тарана в дверь. — О, вот и звонят к нашей вечерне. По местам, и да простит нам Господь прегрешения наши!

— Расскажешь дальше в Царствии Небесном!

— Договорились. Но можете не сомневаться, что я отомстил!

Крестоносцы, ощетинившись оружием, приготовились сдержать натиск нехристей, насколько возможно, а старый капеллан, торжественно перекрестившись, взял палку для факела, стеклянный фонарь с горящей свечой и спустился с ним вниз, к бочонкам с порохом, туда, куда, согласно правилам, вход не то что с открытым огнем, а и с фонарем был категорически запрещен… Поставил принесенное на каменный пол, кинжалом открыл круглую деревянную крышку бочонка, опустил в порох кисть руки и задумчиво перебрал его крупицы тонкими пальцами.

Вот и конец. Удары наверху все быстрее… Скрежет ворот, крики, лязг железа, выстрелы… Пора! Старик открыл стеклянную дверцу фонаря, запалил от свечи факел и, гордо распрямившись, стал ждать незваных гостей. Вот они кубарем заполняют небольшое пространство башенного подвала. Разгоряченные, галдящие, они являются абсолютной противоположностью иоаннита. Его спокойствие поражает и изумляет их, вал турок замедляется, и передние уже с ужасом понимают, что же сейчас произойдет — что же предвещает им всем это титаническое спокойствие старого гяура с факелом в руке. Разгоряченность и запал сменяются леденящим ужасом, задние не понимают, почему встали передние, напирают — все свершается в малые секунды.

Старик улыбнулся выцветшими некогда голубыми — глазами, перед его мысленным взором предстала прелестная Элен де ла Тур, живая, не пробитая рубленым турецким свинцом…

— Господь милостив! — вскричал он. — Элен, я иду к тебе!

Две стрелы пробили его грудь, но рука англичанина уже опустила факел в бочонок. Грянул взрыв; башня ухнула, покосилась, посыпались камни. От ее основания и через глазницы бойниц пошел к небу удушливый черный дым, вознося на суд Божий души крестоносца Лео Торнвилля, этого нового Самсона, и его врагов.

Литературно-художественное издание

Выпускающий редактор С. С. Лыжина

Художник Н.А. Васильев

Корректор Л.В. Суркова

Верстка И.В. Резникова

Художественное оформление и дизайн обложки Е.А. Забелина

ООО "Издательство "Вече"

Адрес фактического местонахождения: 127566, г. Москва, Алтуфьевское шоссе, дом 48, корпус 1. Тел.: (499) 940-48-70 (факс: доп. 2213), (499) 940-48-71.

Почтовый адрес: 127566, г. Москва, а/я 63.

Юридический адрес: 129110, г. Москва, пер. Банный, дом 6, помещение 3, комната 1/1.

Е-тай: уесЬе@уесЬе. ги йПр://улуу/.уесйе. ги

Подписано в печать 18.09.2023. Формат 84*108¹/₃₂. Гарнитура "Тimes". Печать офсетная. Бумага типографская. Печ. л. 13. Тираж 1500 экз. Заказ № 2107.

Отпечатано в Обществе с ограниченной ответственностью "Рыбинский Дом печати" 152901, г. Рыбинск, ул. Чкалова, 8. е-тай: рпп1т8@г-д-р. ги р-д-п. рф