Схватка - Страница 5
Эдгар. Пожалуйста, не отвлекайтесь.
Энтони (подняв ладонь). В доме должен быть один хозяин, Робертc.
Робертc. Тогда, черт возьми, хозяевами будем мы.
Пауза. Энтони и Робертc в упор смотрят друг на друга.
Андервуд. Робертc, если вам нечего сказать членам правления, может быть, позволите высказаться от имени рабочих Грину или Томасу?
Переглянувшись, Грин и Томас с тревогой смотрят на Робертса и на других
рабочих.
Грин (как истинный англичанин). Если джентльменам будет угодно выслушать меня...
Томас. Я хочу сказать, что мы все думаем...
Робертc. Не говори за других, Генри Томас.
Скэнтлбери (сделав досадливый жест). Пусть они выложат, что у них на душе!
Робертc. В чем только у них душа держится благодаря вашим стараниям, мистер Скэнтлбери! (Он произнес имя язвительно и подчеркнуто, как будто оно само по себе - оскорбление. Рабочим.) Ну, будет кто-нибудь говорить или доверите мне?
Раус (неожиданно). Ну говори же, наконец, Робертc, или дай сказать другим.
Робертc (иронически). Благодарю вас, Джордж Раус (обращаясь к Энтони). Председатель и члены правления оказали нам честь, приехав сюда из Лондона, чтобы на месте выслушать наши требования. И просто невежливо заставлять их ждать так долго.
Уайлдер. Слава богу, кажется, он перешел к делу.
Робертc. Вы несколько преждевременно возносите хвалу богу, мистер Уайлдер, хотя вы и известны набожностью. Может быть, вашему богу там, в Лондоне, некогда выслушать трудящегося человека. Говорят, что он очень богатый, этот бог, но если все же он выслушает меня, то узнает такое, - о чем он никогда не услышал бы в Кенсингтоне.
Харнесс. Бросьте, Робертc! У вас есть свой бог, так научитесь уважать бога, которому поклоняются другие.
Робертc. Совершенно верно, сэр! У нас здесь другой бог. И я думаю, что он отличается от бога мистера Уайлдера. Спросите у Генри Томаса - он скажет, что наш бог ничуть не похож на вашего.
Томас возводит очи и пророчески поднимает руку.
Уэнклин. Ради бога, Робертc, не отвлекайтесь в сторону.
Робертc. Я не отвлекаюсь, мистер Уэнклин. Если вы сумеете сделать так, чтобы бог Капитала прошелся по улицам Труда и поглядел хорошенько, что творится у нас, значит, при всем вашем радикализме вы гораздо умнее, чем я думал.
Энтони. Слушай меня, Робертc. (Робертc умолкает.) Ты говори от имени рабочих, а я потом скажу от имени правления.
Он медленно обводит взглядом членов правления. Уайлдер, Уэнклин и Скэнтлбери ерзают на своих местах, Эдгар уставился в пол, Харнесс слегка усмехается.
Ну, с чем вы пришли? Отвечайте!
Робертc. Отлично!
На протяжении следующей сцены он и Энтони смотрят в упор друг на друга. Рабочие и члены правления, каждый по-своему, выказывают какую-то неловкость, словно никто из них не решился бы вслух сказать то, что говорят Энтони и
Робертc.
У рабочих нет денег, чтобы без конца ездить в Лондон. И они не уверены в том, что в правлении вполне понимают то, что мы пишем черным по белому. (Кинув выразительный взгляд на Андервуда и Тенча.) Почта у нас ненадежная, и мы знаем, как на правлении разбираются дела: "Отослать письмо управляющему с тем, чтобы он информировал нас о положении рабочих. Нельзя ли выжать из них побольше?"
Андервуд (тихо). Это запрещенный удар, Робертc!
Робертc. Разве, мистер Андервуд? Спросите у рабочих. Когда я был в Лондоне, я четко изложил нашу позицию. А что из этого получилось? Мне сказали, что я болтаю чепуху. Я не могу позволить себе снова ехать в Лондон, чтобы услышать то же самое.
Энтони. Так что же все-таки ты хочешь сказать?
Робертc. Я вот что хочу сказать... Прежде всего о положении, в котором находятся рабочие. Вам нет необходимости спрашивать управляющего. Из них нечего больше выжать. Каждый из нас почти что голодает. (Рабочие удивленно перешептываются. Робертc оглядывает всех.) Чему вы удивляетесь? Мы обессилели. Последние недели мы живем так, что хуже некуда. Но не ожидайте, что вы вынудите нас выйти на работу. Мы лучше все умрем с голоду. Рабочие хотели, чтобы вы приехали и сами сказали, собирается ли Компания удо* влетворить наши требования. Я вижу в руках у секретаря какую-то бумагу. (Теня заерзал.) Это, очевидно, наши требования, мистер Тенч? Как видите, бумага не очень большая.
Тенч (кивает). Да, угадали.
Робертc. Все, что там написано, - это самое необходимое, без чего нам не обойтись.
Рабочие задвигались. Робертc резко поворачивается к ним.
Разве это не так?
Рабочие с видимой неохотой соглашаются. Энтони берет у Тенча бумагу и
читает.
Наши требования справедливы. Мы просим то, что полагается нам по праву. Я говорил в Лондоне и повторяю сейчас: в этой бумаге содержится только то, что по всем нормам справедливости мы можем просить, а вы обязаны дать.
Пауза.
Энтони. Мы не можем удовлетворить ни одно из этих требований.
Общее движение. Робертc наблюдает за членами правления, а Энтони - за
рабочими. Уайлдер резко встает и идет к камину.
Робертc. Ни одно?
Энтони. Ни одно.
Уайлдер, стоящий у камина, делает негодующий жест.
Робертc (заметив это, сухо). Вам, разумеется, виднее, насколько положение Компании лучше положения рабочих. (Пристально оглядывая лица членов правления.) Вам лучше знать, выгоден ли вам самим этот деспотизм. Но я вам скажу вот что: если вы думаете, что рабочие уступят хоть на йоту, вы сильно заблуждаетесь. (Пристально смотрит на Скэнтлбери.) Да, профсоюз не поддерживает нас, и это позор! Но не рассчитывайте, что не сегодня-завтра мы приползем сюда на коленях. Да, рабочим надо заботиться о том, как бы прокормить жен и детей! Но не рассчитывайте, что это вопрос одной-двух недель...
Энтони. Вы бы лучше поменьше рассуждали о том, на что мы рассчитываем.
Робертc. И то верно! Нам от ваших расчетов никакой пользы. В одном вам надо отдать должное, мистер Энтони, вы твердо стоите на своем. (Пристально смотрит на Энтони.) На вас можно рассчитывать.
Энтони (иронически). Премного благодарен!
Робертc. И я тоже стою твердо. Так вот, рабочие отправят семьи туда, где их вынуждены будут как-то кормить, а сами будут держаться до последнего. Я советую вам, мистер Энтони, быть готовым к самому худшему. Мы не такие уж темные, как вы полагаете. И знаем, как идут дела у Компании. Ваше положение далеко не блестящее!