Шуттовской рай - Страница 7

Шутт сделал логичный выбор. Рембрандт, с ее наметанным глазом художника, лучше всего могла справиться с подбором замены, тогда как Армстронг, получивший суровое воспитание в регулярной армии, был незаменим при организации и руководстве переброской роты к месту нового назначения.

Легионеры, однако, выслушали это известие в подавленном молчании. Они и так были озабочены тем, что им придется столкнуться с неведомой и грозной организованной преступностью, а идея раздробить силы поразила их настолько, что лишила дара речи.

– Вы оденете... нашу форму... на людей, не состоящих в роте? И даже в Легионе? – нарушил молчание Клыканини, и Шутт понял, что дело плохо. Гигант-волтон был одним из самых верных его сторонников и редко, почти никогда не сомневался в его приказах. Если Клык собирается расстроиться по поводу того, что чужаки будут нести службу в качестве легионеров, тогда Шутту надо побыстрее принять меры, пока остальная часть роты не взбунтовалась в открытую.

– Верно, Клыканини, – ответил он. – Я тоже не в восторге от этого, но именно так и придется поступить.

Командир быстро окинул взглядом всех собравшихся и продолжал, не давая им задать дальнейшие вопросы.

– Вот что, прежде чем вы все наброситесь на меня с критикой этой операции, позвольте вам растолковать кое-что. Мы получили, вернее, на нас свалили чертовски трудное задание. Я не просил о нем. Мы не просили о нем, но мы его получили. В общем-то, учитывая нелестное мнение о нас штаба, удивляться тут нечему.

Эти слова вызвали в роте улыбки и оживление. Когда-то считавшиеся неудачниками и отбросами Легиона, солдаты роты под командованием Шутта теперь даже испытывали некое своеобразное чувство гордости своим положением изгоев.

– В основном, я уверен, генерал Блицкриг считает невозможным выполнить это задание и поручил его нам, предвкушая, что мы сядем в калошу.

В ответ на это заявление раздалось ворчание нескольких легионеров, но Шутт быстро продолжал.

– Эй, возможно, он прав. Может, мы и не сможем предотвратить захват казино организованной преступностью, но сделаем все, что в наших силах. Помните, что я вам говорил, когда вступал на должность командира? Насчет того, чтобы делать все от вас зависящее имеющимися средствами в любой заданной ситуации? Ну, в этой ситуации, чтобы сделать все от нас зависящее – и получить хоть какой-то шанс на успех, – нам необходимо тайно отправить часть команды вперед. Им придется расстаться со своими красивыми мундирами и с той защитой, которую они обеспечивают, и выполнять свой долг разведчика. Нам же для их прикрытия, чтобы дать им шанс, придется смириться с присутствием в наших рядах дублеров. Более того, придется обращаться с ними как с равными... позволить им действительно влиться в роту. Потому что, если мы этого не сделаем...

Он окинул комнату самым суровым взором.

– Если хоть кто-нибудь заподозрит, что не все из одетых в нашу форму – подлинные легионеры, то начнет оглядываться в поисках настоящих. Если это произойдет, если разгадают нашу игру, тогда ваши товарищи по команде, а возможно, и ваши напарники, превратятся в неподвижных уток в тире во время очень плотной стрельбы.

– Наши напарники? – Даже ломаное произношение не смогло скрыть ужаса в голосе Клыканини.

Шутт выругал себя за оговорку. Понимая, как расстроится рота по поводу идеи двойников, он решил придержать эту плохую новость до лучших времен, но теперь джинн был выпущен из бутылки.

– Именно так, – бесстрастно произнес он. – При отборе добровольцев на работу разведчиков, а также при составлении пар из дублеров и настоящих легионеров придется, как мне кажется, разделить многих с их напарниками.

В комнате воцарилась абсолютная тишина.

Шутт понимал, что из всего сказанного им нынче вечером это, пожалуй, самое неприятное известие. Одним из его первых шагов в качестве командира роты «Омега» было разделение легионеров на двойки. Поначалу не все с этим шло гладко, но теперь рота привыкла к такой системе, и напарники стали более чем друзьями. Сообщить легионерам о замене напарников, особенно после остальных дурных новостей, было равносильно намерению лишить их одной руки.

– Послушайте, – сказал он, не пытаясь скрыть сожаление в голосе. – Я знаю, что прошу многого... и не жду, что вам это понравится. Сказать по правде, мне и самому это не очень-то по душе. И все же это – единственный путь... если мы хотим иметь хотя бы шанс на успех. Я, например, предпочел бы сделать хоть один выстрел перед тем, как поднять белый флаг.

Шутт медленно обвел взглядом собравшихся, потом вздохнул и снова встал по стойке «смирно».

– Ну вот, так обстоит дело... как есть, без прикрас. Разумеется, предстоит учесть еще множество деталей. Обдумайте все... и обсудите. Я буду в своем кабинете, если кто-нибудь захочет вызваться добровольцем в разведчики. Пока это все.

С этими словами он поспешно, но с достоинством покинул собрание.

Дневник, запись № 174

По-видимому, мой наниматель сильно недооценил возможную реакцию легионеров на его план, но недооценил он также и горячую преданность, с какой они к нему относились... преданность, я бы добавил, которая непрерывно возрастала.

Между прочим, если вам показалось, что мой рассказ о событиях всегда начинается с описания бесконечной серии общих совещаний и встреч отдельных личностей, то могу только возразить на это, что таков стиль руководства моего босса. При малейшей возможности он старается беседовать со своими служащими или подчиненными – и для того, чтобы их информировать, и для того, чтобы узнать их отношение к своим планам. Я, если хотите знать, пытался избавить вас от скучного описания собраний и дискуссий, которые он проводил с легионерами еженедельно, а иногда и ежедневно, и не вносил их в дневник. Тем не менее совещания, которые повлияли на основные события, как, например, описанные в этой главе, необходимо включить в рассказ для полноты картины.

Должен также отметить, как станет ясно из нижеследующего, что, хотя мое положение по-прежнему определяется личным договором о найме, заключенным с боссом, а не с Космическим Легионом, я все же сыграл при выполнении этого задания роль более значительную, чем обычно.

Бикер вопросительно поднял брови, когда Шутт вихрем ворвался в кабинет.

– Трудное собрание, сэр?

– Трудное? – огрызнулся Шутт. – Скорее можно назвать его «открытым бунтом»!

– Честно говоря, сэр, в это трудно поверить, – сказал дворецкий, предпочитая игнорировать преувеличенную эмоциональность хозяина. – Разумеется, ваши подчиненные не всегда бывают довольны приказами, но я сильно сомневаюсь, чтобы они поставили под сомнение ваше положение лидера. Их уважение к вам граничит с преклонением.

Шутт набрал побольше воздуху и выдохнул, раздув щеки и издав едва слышный свист.

– Это правда, – признал он. – Но они недовольны.

– Прошу прощения за вопрос, – неумолимо продолжал Бикер, – но разве вы ожидали другого? Принимая во внимание те усилия, что вы приложили к созданию в роте атмосферы товарищества, почти семейной привязанности, мне кажется естественной такая их реакция на задание, связанное с разлукой.

На лице Шутта невольно появилась хитрая улыбка, и он склонил голову набок, глядя на дворецкого.

– Ты пытаешься убедить меня, Бикер, что я перестарался?

– Не совсем так, сэр, – смело ответил дворецкий. – Я просто считаю, что вам следует продолжать несмотря ни на что. В данный момент рота нуждается в лидере, способном принимать твердые решения, пусть и неприятные... а вовсе не в болезненно честолюбивом новичке, которого беспокоит рейтинг его популярности... сэр.

– Ой. – Шутт скорчил гримасу. – Ой и туше. Ладно, Бик. Я заткнусь и подтянусь. Но ты ведь ничего не имеешь против, если я иногда немного поплачу тебе в жилетку? Когда выдастся свободная минутка?