Шустрое ребро Адама - Страница 8

Мариша с мамой распахнули рты, ничего не понимая, но в этот момент открылась дверь в туалетную комнату, и оттуда появилась Серафима Ильинична с обмотанной бинтами головой. Да, это была их сестра и тетка, на сей раз ошибки быть не могло.

– Здорово вы тут напутали, – хихикнула Серафима Ильинична. – Я минут двадцать слушала под дверью, как вы рыдаете над совершенно чужой женщиной. Ну, и идиотки же вы. Как вы могли нас спутать, она же раза в три больше меня.

– Тетя, – строго уставилась на нее Мариша, – тебе что, можно ходить?

– Какая разница! – махнула рукой Серафима Ильинична, добираясь с помощью сестры до кровати. – Не писать же мне в судно. Терпеть не могу болеть, больниц и всего, что с этим связано. Просто не понимаю, как меня угораздило тут оказаться.

– Ты и в самом деле ничего не помнишь? – спросила Мариша.

– Кое-что помню. Например, у Валериана любовница – это я точно помню. Мы следили за ними и оказались у Обводного канала.

– Минуточку, – перебила ее Мариша. – С кем это вы следили?

– С Севой, – уверенно ответила тетка. – У него была еще такая старая разбитая «пятерка». Но как он на ней гонял, петлял, словно заяц.

– Очень хорошо, а откуда этот Сева взялся? – спросила Мариша.

– Я его наняла личным шофером, – сказала Серафима Ильинична. – Он согласился помочь мне проследить за Валерианом. Мы подъехали к тому дому на набережной Обводного канала, где все и случилось. Я вышла из машины и пошла следом за мужем. А потом из лифта выскочили какие-то ребята и стали ломать дверь в квартиру любовницы Валериана и… и дальше я ничего не помню. Должно быть, меня стукнули чем-то тяжелым по голове, потому что я начала выступать и добиваться от парней, чтобы они мне сказали, что это все значит.

– А что этот Сева, куда он делся?

– Не знаю, – пожала плечами Серафима Ильинична. – Больше я его не видела.

– Очень странно, – покачала головой Мариша. – Но кто-то ведь должен был тебя привезти в больницу. Вряд ли те ребята, которые дали тебе по башке, вдруг воспылали к тебе добросердечием.

– Не выражайся, – машинально поправила ее Тамара Ильинична. – Сима, а ты не помнишь, удалось ли хулиганам сломать дверь или нет?

– Судя по тому, как она скрипела, вряд ли у них на это ушло много времени, – сказала Серафима Ильинична. – И к тому же мне показалось, что там только один замок закрыт. А в чем дело?

– Видишь ли, не знаю, стоит ли тебе об этом говорить, но твоего мужа еще час назад не было дома. И я подумала: раз он и вещи свои не забрал, и от него самого нет ни слуху ни духу, то не случилось ли с ним чего.

– Да он на работе, – спокойно заметила Серафима Ильинична. – Сегодня ведь уже понедельник. А Валериан трудоголик. Если я не прослежу, он спросонья может и воскресным утром начать собираться на работу. А один раз летом, еще белые ночи были и солнце до позднего вечера светило, так и вовсе, смешно сказать, вернулся домой пораньше, прилег поспать, а часов в семь вечера вижу, снова одевается, бреется, берет портфель и прощается со мной, говорит, мол, пошел на работу, не нужно ли чего купить на обратном пути. Уверена, что он на работе. Хоть любовница, хоть развод или землетрясение – к десяти он всегда на своем месте и решает проблемы.

– Не хочу тебя расстраивать, но его там нет, – сказала Мариша. – Мы ночевали у вас дома, думали, что вы вот-вот объявитесь. Так перед выходом Валериану звонили с работы и спрашивали, что с ним случилось. Не заболел ли? У него там сегодня какие-то важные люди приезжают, их нужно встречать, а его нет.

Серафима Ильинична схватилась за сердце и села на постели.

– Тогда с ним точно беда, – сказала она. – Боже мой, во что он влип! Помогите мне!

Эти слова уже относились к Марише и ее матери.

– Как? – удивилась Тамара Ильинична. – И что ты психуешь, твой Валериан давно уже не ребенок. Он отлично может постоять за себя сам.

– Ты не представляешь, как он наивен, – прорыдала Серафима Ильинична. – Я прямо сердцем чую, что с ним случилось несчастье. Я должна разыскать его и спасти.

И она сделала попытку встать с кровати.

– Лежи, – остановила ее сестра. – Ты уже один раз пыталась его спасти, вот и лежишь тут с проломленной головой. Еще не хватало, чтобы ты бродила по городу с черепно-мозговой и пугала обывателей своим видом. Ты себя хоть в зеркало видела?

– Нет, у нас в ванной нет зеркала, а все мои вещи, в том числе и зеркало, остались в приемном покое.

– Вот и отлично, потому что выглядишь ты словно зеленая гусеница, готовящаяся к окукливанию, – покивала головой Тамара Ильинична.

– Мне все равно, как я выгляжу, – сердито буркнула сестра. – Я должна спасти своего Валериана, и я его спасу. А потом могу с чистой совестью лечь и умереть, а он пусть отправляется к своей соплячке-любовнице.

– Тетя, – проникновенным голосом сказала Мариша, – тебе нельзя сейчас никого идти спасать. Тебя саму спасать нужно. Врачи говорят, что у тебя нехорошие симптомы, что с твоей травмой нужен строжайший покой. Ты уж лежи, пожалуйста, я сама все разузнаю, а потом вернусь и доложу.

С этими словами она выскользнула из палаты, не слушая протестующих воплей своей тетки, которая, однако, попыток встать с кровати больше не предпринимала, доверившись племяннице.

Расследование Мариша начала прямо с больницы, с приемного покоя. Там дежурила злобная старая карга, которая немедленно наорала на Маришу, мол, таскаются тут посторонние без сменной обуви.

– Мне нужны вещи, которые были на моей тете, когда ее вчера вечером привезли к вам в больницу, – сказала Мариша. – Где они могут быть?

– Кто ее привез! – гаркнула бабка.

– Это второй вопрос, который я бы хотела у вас выяснить, – невозмутимо ответила Мариша.

– Как фамилия? – смирилась бабка.

– Круглова.

– Помню, – сказала бабка, захлопывая журнал. – Только ее не на «Скорой» привезли, так что если что-то пропало, то наши тут ни при чем. А все ценности я у нее по описи приняла, и дежурный врач расписалась.

– Минуточку, так что же, она сама к вам пешком дошла? – спросила Мариша. – От Обводного канала шлепала с проломленным черепом?

– Уж я не знаю, откуда она шла и где ей по голове досталось, только мы ее на ступенях нашли. Но череп у нее цел, просто сотрясение.

– Как на ступенях? – удивилась Мариша.

– А так, я сидела с Галиной Антоновной – это наша врач, и вдруг мы с ней слышим гудок машины. Один раз, и еще раз, и еще. Видим, что хулиган не успокаивается, и пошли порядок наводить. А что делать, так бы он нам всех больных перебудил. Хотя, честно говоря, на ночь почти все по домам разбредаются. Но все равно непорядок, если под окнами гудят. Выходим, а перед дверью она, любезная, уже лежит.

– А машина, которая гудела?

– Машины уже не было, – сказала бабка. – Скрылась. Мы подумали, что, должно быть, водитель ее сбил, но до больницы все-таки довез, не бросил.

– Неужели вы совсем ничего не видели? – расстроилась Мариша.

– Ты спроси у Галины Антоновны, – посоветовала ей бабка. – Может, она чего видела, а я больше на пострадавшую смотрела.

– А где мне ее найти?

– У себя в кабинете, – сказала бабка, и на этом разговор с ней закончился.

Бабка занялась какими-то бумажками, а Мариша отправилась искать некую Галину Антоновну. Та нашлась вовсе не у себя в кабинете, а в коридоре, и то по чистой случайности, так как уже уходила домой. На нее Марише указал молоденький доктор в зеленом халате. Совершенно непонятно, зачем белые халаты сменились на зеленые. Должно быть, с первыми было связано слишком много страшилок, а про зеленые еще толком ничего не успели придумать.

Такие мысли крутились у Мариши в голове, пока она приближалась к Галине Антоновне. Определенно, это внешний вид докторши вызвал у Мариши такие неприятные ассоциации. Галина Антоновна словно бы вобрала в себя все негативное, что принято говорить о врачах. Возможно, конечно, что у бедняжки просто было такое лицо, но Мариша искренне порадовалась, что тетка была без сознания, когда Галина Антоновна занималась ею, а то ведь недолго и со страху помереть.