Штормовое предупреждение (Сборник) - Страница 12
Что это могли быть за чудища, ему даже думать не хотелось. Мало ли жутких чудес в дальних странах? Матросы на триере болтали о песьеголовых обитателях островов, лежащих далеко на закате, о полулюдях-полузмеях, живущих в пустынях Земли Черных, о четвероруких великанах, плавающих по морям на огромных ледяных горах и швыряющих в корабли глыбами льда величиной с корову… Но одно дело — слушать такие байки в уютной тесноте кубрика и совсем другое — видеть чудовищ своими глазами.
Отряд шел уже не по тропе, а по дороге — настоящей широкой дороге, кое-где даже выложенной плитами известняка. Когда они свернули с тропы, Ори не заметил — по-видимому, это случилось, пока он задыхался в вонючем, пропахшем звериным потом мешке. Дорога полого поднималась в гору, петляя между одиноких скальных останцов, похожих на выраставшие из земли шипы заснувшего под землей дракона.
К вечеру отряд поднялся на широкое, усыпанное мелкими бурыми камнями плато, и тогда стало видно, что впереди, на расстоянии половины дневного перехода, поднимаются к тревожному багровому небу исполинские уступы черных гор. Здесь разбойники разбили лагерь — разожгли костры, поставили палатки из шкур и принялись готовить еду. Клетку с Ори бросили на землю рядом с костром звероногих — те вместо палатки быстро вырыли в каменистом грунте неглубокую яму и накидали туда какой-то рухляди.
Запах от чудищ шел такой, что мальчик с трудом сдерживал тошноту — счастье еще, что с утра у него в животе побывал только кусочек сыра и пара орехов. Голода он не чувствовал, как, впрочем, и вообще ничего, кроме тошноты, боли в голове и отвращения к звероногим. Куда унесли мастера Кешера, мальчик не видел. Его мир уменьшился до размеров кусочка плато, который можно было разглядеть в просвет между прутьями. Он попробовал повернуться, но в узкой и тесной клетке это оказалось непросто — мешали привязанные к лодыжкам руки. В конце концов в поле зрения Ори попал еще один костер, у которого на расстеленных кошмах сидели светловолосые разбойники, похожие на того великана, которому господин проткнул мечом горло. Они жарили на костре какое-то мясо, хохотали и время от времени прикладывались к облезлому бурдюку. Шеста с привязанным к нему хозяином Ори не увидел, но вид беспечно пирующих врагов навел его на мысль о том, что можно попробовать истребить их поодиночке. На этот раз никаких неожиданностей не предвиделось — ползущая из ямы звероногих вонь только подпитывала распирающую его изнутри силу Водана. Ори сосредоточился, перекидывая невидимый мостик между собой и круглолицым разбойником, со смехом отбиравшим у товарища бурдюк с вином. «Далековато, — озабоченно подумал мальчик, — локтей шестьдесят, дотянусь ли?..»
Круглолицый запрокинул голову и припал к бурдюку. Кадык у него на шее задвигался мерно и мощно. Ори вздохнул и отпустил силу на волю.
В то же мгновение кто-то больно толкнул его в спину. Ори в панике мотнул головой и разбил себе нос о твердые прутья клетки. Сзади послышались жуткие звуки, отдаленно напоминавшие хохот, — видимо, его испуг рассмешил звероногих.
Волосатая лапа схватила его за волосы и потянула назад. «Неужели они догадались?» — успел подумать Ори, чувствуя, как в горло стекает теплая струйка крови. Перед глазами мелькнуло что-то красное, и он понял, что в рот ему запихивают кусок сырого мяса. По-видимому, звероногие решили, что настала пора покормить пленника ужином.
Мальчик попробовал выплюнуть мясо прежде, чем его желудок взбунтуется окончательно, но не успел. К омерзительно-сладкому запаху стекающей из разбитого носа крови прибавился тухловатый привкус падали, и Ори вырвало. Кормивший его зверо-ногий восторженно заревел и отпрянул от клетки, тыча в нее корявым пальцем. В эту секунду от костра, где сидели светловолосые великаны, раздался громкий недоуменный вопль, и чудища мгновенно забыли о своем развлечении.
Пока Ори выплевывал жгучую желчь и трясся от приступов кашля, вокруг него творилось что-то невообразимое. Зверообразные чудища с ревом носились вокруг, потрясая огромными суковатыми дубинами — другого оружия они, похоже, не признавали. Двое или трое возбужденно подпрыгивали на месте, хлопая себя по волосатым ляжкам и отрывисто, встревоженно ухая. Когда Ори наконец сумел развернуться в тесной клетке, он увидел, что паника охватила весь разбойничий лагерь. У костра, где минуту назад шла веселая пирушка, лежал навзничь великан, которого он коснулся силой Водана. Ноги великана лизало пламя, а вместо головы виднелось нечто похожее на лопнувший перезрелый арбуз.
Видимо, Ори не сумел рассчитать удар — а может, в нем просто скопилось слишком много ненависти. Порой в Доме Орихалка так же разлетались кровавыми шерстяными лоскутками крысы. Но с крупными животными подобного не происходило ни разу — смертоносное прикосновение Водана обычно не оставляло на них видимых следов. Глядя на охваченных страхом разбойников, Ори с трудом сдержал злую усмешку. На мгновение ему показалось, будто сила его возросла настолько, что он способен справиться со всеми врагами сразу, — но нет, за переносицей ощущалась только приятная звенящая пустота. Голова блаженно кружилась, и мальчик понял, что, убив светловолосого, он выложился без остатка. «Ничего, — подумал он, с трудом отводя взгляд от лежавшего на земле изуродованного тела, — ничего, сила скоро вернется… Ночью я убью еще одного, а может, и двух. И так будет продолжаться до тех пор, пока в живых не останется ни одного светловолосого, ни одного звероногого…»
«И что потом, — спросил у него в голове ехидный голос Хранителя Темного Покоя, — потом, когда ты убьешь последнего? Вы с хозяином останетесь лежать посреди каменистой пустыни, связанные и беспомощные? Ну, допустим, со стервятниками и шакалами ты справишься, а вот что делать с голодом и жаждой? Глупый мальчишка! Тебе нужно думать о том, как выбраться из клетки, а ты развлекаешься, раскалывая головы, точно орехи…»
«Ты прав, — мысленно согласился с ним Ори, — мне действительно очень нужно освободиться. Может, подскажешь, как это лучше сделать?»
Бесплотный Хранитель, живший в его голове, не ответил.
Звероногие понемногу перестали вопить и ухать, но видно было, что они по-прежнему напуганы. Двое вооруженных дубинами чудищ встали на страже по разные стороны от костра, нюхая воздух и издавая зловещее ворчание. Остальные забрались в яму с тряпьем и долго ворочались там, всхрапывая и приглушенно рыча. В стремительно сгущающихся фиолетовых сумерках Ори видел, что светловолосые тоже выставляют караулы около каждой палатки. Трое разбойников с опаской приблизились к своему безголовому товарищу, подняли его на руки и куда-то унесли. Ори почудилось, что стоило им уйти, как у костра появился маленький скрюченный человечек — то ли карлик, то ли старуха — и принялся обнюхивать запачканную мозгами и кровью землю, но на таком расстоянии и в темноте он легко мог ошибиться. Из затеи проследить за существом ничего не вышло — пока Ори, скрипя зубами от боли в связанных запястьях, пытался развернуться в своей клетке, оно скрылось в глубокой тени, повисшей между палатками.
Ночь упала мгновенно. Только что на западе темно-фиолетовые облака подсвечивались снизу кровавым сиянием умирающего солнца, и вот уже на прозрачном черном куполе небосвода налился расплавленным серебром тяжелый шар Лилит. Ианна, холодная и равнодушная, появится ближе к рассвету, когда сияние обольстительной Лилит потускнеет и потеряет свою силу. Так небесные сестры будут вставать над землей еще две седмицы, пока однажды не явят свой лик одновременно. Тогда настанет священная Ночь Двух Лун — та самая, в которую мастер Кешер обещал капитану Цаддаку вернуться на борт «Сияющего копья Хэмазу».
Руки, руки — вот в чем главная закавыка. Если бы не кожаный ремень, стягивающий запястья, стоило бы попробовать раскачать деревянные прутья клетки… Ори попробовал пошевелить пальцами. Ремень был затянут плотно, но не очень туго — руки хоть и затекли, но еще слушались. Впрочем, распутать узел все равно не удастся, слишком хитро завязан. Ори пробовал сделать это еще днем, незаметно для тащивших его клетку разбойников, и тогда же убедился, что связали его на совесть. «Жаль, — подумал он, — жаль, что Водан одарил меня только одним умением. Если бы я мог разрушать неживое так же, как убивать крыс, меня не остановили бы ни клетка, ни путы…»