Шторм над Петербургом (СИ) - Страница 50

— Рад видеть вас, Эмиль, — я протянул руку, и он горячо пожал её обеими руками.

Эмиль был одним из тех, кто умел держать лицо при любой ситуации, но когда я достал из кармана несколько купюр и вложил их ему в руку, его глаза всё-таки расширились.

— Закройте, пожалуйста, заведение на час.

Он поднял взгляд, словно собираясь возразить, но я спокойно добавил:

— Без вопросов, господин Муаввад.

— Конечно, господин Алексей, — он поспешно кивнул. — Заир! Запри дверь и повесь табличку.

Паренек убежал исполнять приказ, а я повернулся к хозяину кафе. В его глазах мелькнуло беспокойство.

— У меня не будет проблем, господа?

— Нет, это просто встреча, — заверил его Черкасов, доставая удостоверение.

Эмиль взглянул на эмблему «Четверки» и слегка побледнел.

— Ох ты же… — прошептал он, чуть не хватаясь за сердце. Господин Муаввад был склонен несколько драматизировать.

— Заир, мы будем признательны, если вы встретите у кафе еще одного человека. Немного старше меня, среднего роста, с тёмными волосами, в костюме и очках. Проводите его сюда через черный ход.

Эмиль строго уставился на сына.

— Слышал, что сказал господин? Дуй на улицу и дождись гостя.

Владелец кафе поспешно зашторил окна, оставив лишь узкую щель, чтобы свет проникал в зал, но любопытные прохожие не могли разглядеть, что происходит внутри. При этом действовал он столь ловко и собранно, что мне показалось, что он проворачивал подобные вещи не впервые.

— Нам уже приходилось прятаться, — пояснил хозяин, словно угадав мои мысли. — Мы же с семьей бежали, когда на нашей земле начался конфликт. Дома не стало, родни почти не осталось… Вот и отправились на далекий север, в Россию. Скажи мне кто лет двадцать тому назад, что мои дети будут играть в снежки…

— Война закончилась десять лет назад, — припомнил Черкасов. — Но вы не вернулись. Почему?

Эмиль с улыбкой пожал плечами.

— Обжились, привыкли… Здесь уже и младший сын родился. Да и мне повезло — дело с кафе пошло. Здесь нам живется гораздо спокойнее. Россия — прекрасная земля. Холодная, но гостеприимство у вас такое же, как у нас. Нам, южанам, сначала кажется, что вы суровые и закрытые, но это вы так поначалу с незнакомцами. А за своего всегда горой встанете. Желаете ли кофе, пока ждете?

— С удовольствием, — улыбнулся я.

Мы с Черкасовым заняли места в зале. В обычное время тут было шумно: гремела арабская музыка, клиенты оживлённо переговаривались, официанты сновали между столиками. Но сейчас тишина казалась непривычной.

Черкасов расположился за столом и положил телефон на скатерть.

— Интересные у вас знакомства, Алексей Иоаннович.

— Так хороший ведь мужик, — отозвался я. — Вопросов не задает, клиентам лишнего не болтает. И шаверму крутит отменную.

Эмиль принёс две расписные чашечки горячего кофе.

— Это лучший кофе, что у нас есть, — сказал он с гордостью. — Наслаждайтесь, господа.

Черкасов сделал глоток и, к моему удивлению, довольно улыбнулся.

— Неплохо. Даже очень неплохо.

Минут через пятнадцать дверь подсобки открылась — мы как раз прикончили напиток, и в зал вошёл Заир, ведя за собой Виктора.

— Господин Алексей, ваш гость, — объявил он, посторонившись, чтобы пропустить моего брата.

Виктор выглядел, как всегда, безупречно: строгий тёмный костюм, аккуратно зачёсанные волосы, очки с тонкой оправой. Его спокойствие и собранность резко контрастировали с происходящим.

— Алексей, — он кивнул мне, а затем окинул взглядом Черкасова. — Евгений Александрович.

— Здравствуйте, Виктор Иоаннович, — ответил Черкасов, поднимаясь.

Мы с братом обменялись рукопожатиями, и я пригласил его за стол. Паренек украдкой бросил взгляд на Виктора, Эмиль погрозил ему пальцем и жестом велел убираться из зала. Мальчишка шмыгнул обратно за дверь, а через полминуты донесся грохот посуды.

— Еще кофе, пожалуйста, — попросил я. — На троих. И одну шаверму с собой.

— Две шавермы, — добавил Черкасов.

— Сию минуту!

Виктор огляделся по сторонам и с удовлетворением отметил, что заведение было закрыто.

— Я едва не пришиб этого паренька — так неожиданно на меня выскочил, — сказал он. — Но потом сказал, что от тебя.

— Конспирируемся, братец. Зачем ты меня искал?

Вместо ответа Виктор молча вытащил из внутреннего кармана пиджака плотный угольно-черный конверт и кончиками пальцев подвинул его в мою сторону.

— Кажется, шалость удалась.

Я взял в руки конверт и принялся крутить в руках.

Бумага плотная и очень дорогая, итальянская, с тиснением. Никаких опознавательных символов. Просто черный. От бумаги едва заметно пахло чем-то наподобие восточных духов — то ли сандалом, то ли благовониями. Виктор уже вскрыл послание специальным ножом — и я вытащил из разреза карточку из плотного картона.

Витиеватая надпись гласила:

Достопочтенный Виктор Иоаннович,

Римский клуб имеет честь предложить вам членство и пригласить вас на очередное собрание, которое состоится послезавтра в девять часов вечера в особняке купцов Бруснициных на Васильевском острове.

Обращаем ваше внимание на то, что пребывание на мероприятии с сопровождающими, слугами и любыми артефактами недопустимо.

Я прочитал приглашение и молча передал его Черкасову. Тот пробежался глазами по тексту и удивленно вскинул брови.

— На ловца и зверь бежит, — вздохнул он. — Особняк Бруснициных? Это что-то новенькое…

— Брусницина сдает его в аренду под мероприятия, — пояснил Виктор. — Я уже навел справки. Бизнес под управлением наемного руководителя, сама дочь магната живет в Лиссабоне. Так что она наверняка никак не связана с клубом и наверняка не ведает, кому сдают помещения. Это просто площадка для мероприятия.

Черкасов покачал головой.

— Весьма необычный выбор.

— Полагаю, в этом и суть, — отозвался Виктор. — Брусницины начинали с кожевенной мастерской, потом открыли несколько цехов по выделке кожи, превратили в завод. Там весь старый квартал — их здания. И вонища от производства соответствующая. А купцы — народ рациональный, так что и дом себе построили рядом с работой, и амбре их явно не смущало. Деньги, как известно, не пахнут. Так что теперь стоит этот роскошный особняк посреди промзоны…

— Да уж, — вздохнул Черкасов. — Но сам дом богатый. Даже для требовательной публики подойдет.

Тем временем Эмиль принес еще кофе, и Черкасов торопливо бросил салфетку на конверт, чтобы ливанец не видел послания.

— Ваш кофе, господа. И комплимент от моей жены. Она делает потрясающую пахлаву.

— Благодарю, — рассеянно улыбнулся я.

Эмиль ретировался обратно за стойку и специально сделал погромче музыку, чтобы не слышать нашего разговора.

— Конверт пришел сегодня утром, — сказал Виктор. — Я не сразу разобрал почту, но как только увидел, сразу принялся вас искать.

— Уже сообщил Кушелеву? — спросил я.

— Конечно. Но, насколько я понял, приглашение застало его врасплох. Они спешно готовят операцию и, полагаю, привлекут и «Четверку», и Спецкорпус. Судя по тому, что я успел разузнать о вечеринках в Римском клубе, у меня нет шансов пройти с микрофоном или камерой. Но я намерен пойти. Как минимум, примелькаюсь. Да и хочу понять, как именно эти римляне рассчитывают меня использовать.

— Думаю, вполне очевидно, как, — улыбнулся я. — Подобраться ко мне.

— Не все в мире зависит от тебя, Алексей. Через меня они могут попытаться подобраться к нашей матери. А уж оттуда — к дяде, например.

Я кивнул.

— Тоже верно.

Черкасов вернул конверт Виктору и уставился на нас обоих, переводя взгляд с одного на другого.

— Как бы то ни было, господа Николаевы, с учетом последних обстоятельств и угрозы, которую несет утечка опасного вещества, послезавтра мы накроем этот Римский клуб со всеми его Плутонами и Сатурнами. У нас нет времени выжидать.