Шторм над Петербургом (СИ) - Страница 49

— Павел Дмитриевич, вам знакома эта вещь?

Павел прищурился, изучая маску. На мгновение на его лице промелькнуло что-то вроде узнавания, но он тут же скрыл это выражение за дежурной саркастичной усмешкой.

— Не знаю. Выглядит, как реквизит для бала-маскарада.

— Павлуша, — вмешался я, делая шаг вперёд, — мы оба знаем, что это не просто безделушка.

Он посмотрел на меня с презрением.

— Я ничего не скажу, пока не получу вестей о своей матери и сестре.

— Они будут в безопасности, — ответил Черкасов. — Вопрос их возвращения в империю на контроле у самого великого князя Федора Николаевича.

— Тогда почему я до сих пор ничего о них не знаю? — Павел повысил голос, откинувшись в кресле. — Вы хотите, чтобы я помогал вам? Дайте мне подтверждение, что моя семья вне опасности.

Черт, как же он меня раздражал. Я глубоко вздохнул, пытаясь сохранять хладнокровие. Павел явно пытался тянуть время, и мне пришлось действовать жёстче.

— Ваше высочество, судя по всему, вы не совсем адекватно оцениваете свое положение, — сказал я, сев на край кровати напротив него.

Он взглянул на меня с высокомерной усмешкой, но я уловил в его глазах проблеск беспокойства.

— Правда? — Павел скрестил руки на груди. — Мне кажется, что вы здесь из-за того, что вам от меня что-то нужно.

Я улыбнулся. Видимо, мою физиономию так перекосило в этот момент, что Павел отстранился и вжался в кресло.

— Знаешь, что мне нужно, Павлуш? — медленно проговорил я, глядя на него, словно изучал интересный экспонат в музее. — Мне нужно остановить людей, которые выпустили стимулятор в народ. Цена твоего молчания — жизни людей, которые понятия не имеют, что эти пилюли их убьют. Каждая новая смерть будет на твоей совести. А затем, уж поверь мне, я добьюсь того, что ты за это ответишь. Я сделаю так, что ты всю свою оставшуюся жизнь проведешь в каменном мешке без окон в полном одиночестве. Не имея возможности увидеть никого, кто был тебе дорог. Без книг, связи и бесед. У тебя даже не будет возможности просто закончить свою бесполезную жизнь, и ты будешь тихо сходить с ума в четырех стенах. И все, что у тебя останется — воспоминания о былом величии, которое ты просрал.

На последнем слове даже Черкасов крякнул. Павел отвёл взгляд, его челюсть сжалась.

— Ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело, — прошептал он. — Даже я не знаю. Никто не знает…

— А ты думаешь, что нас это остановит? — резко ответил я. — Тебе дали шанс — сотрудничать. Неужели ты настолько глуп, чтобы его упустить?

Он замолчал. Несколько секунд в палате царила напряжённая тишина.

— Хорошо, — наконец выдохнул Павел, всё ещё избегая смотреть мне в глаза. — Что вы хотите узнать?

Черкасов снова поднял маску.

— Вы видели этот предмет в Римском клубе?

Павел медленно кивнул.

— Да, конечно. Там все носят маски. Конкретно эта — маска слуги Плутона, — произнёс он. Они называют себя свитой. Все, кто работал на Плутона, носили эти маски на вечеринках.

— Символ на маске означает принадлежность к свите? — спросил Черкасов. — Вот этот знак.

Павел молча кивнул.

— Ты видел самого Плутона? — спросил я. — Можешь описать хотя бы рост, комплекцию…

— Я не видел его. Когда меня к нему проводили, он говорил со мной из-за шторы. Я слышал только его голос. Мужской, не молодой и не старый. Обычный… — ответил Павел. — Он всегда оставался в тени. Мы знали только его эмиссаров. Плутон тогда велел передать мне стимулятор, и слуга вручил мне заказ.

Мы с Черкасовым снова переглянулись. Значит, есть зацепочка.

— Ещё что-нибудь? — уточнил я.

— Это всё, что я знаю, — устало сказал узник.

— Спасибо, Павел Дмитриевич, — Черкасов крепче перехватил пакет с маской и жестом показал мне на выход. — Желаю вам скорейшего выздоровления.

— Не смешите.

Когда мы вышли из палаты, я заметил, как Черкасов снова уставился на нашу улику.

— Теперь всё встаёт на свои места, — сказал он. — Я должен доложить начальству, и они примут решение о дальнейших действиях. Давайте подброшу вас до Корпуса, Алексей Иоаннович. На сегодня все.

— Буду признателен, — отозвался я.

У Черкасова завибрировал телефон, и он удивленно уставился на экран.

— Незнакомый номер. Погодите, отвечу.

Он нажал на кнопку и приложил телефон к уху.

— Черкасов слушает. — Экспедитор покосился на меня. — Да, со мной. Рядом.

Я распознал лишь, что голос на том конце был мужским. Но связь в старом корпусе барахлила, и голос был искажен помехами. Черкасов внимательно выслушал говорившего и удивленно вскинул брови.

— Понял. Хорошо. Через час будем.

Он повесил трубку и выглядел озадаченным.

— Кто это там по мою душу? — спросил я.

— Не поверите, но… ваш брат. Виктор Иоаннович хочет срочно встретиться. Через час в кафе у некого Эмиля. Он сказал, вы знаете.

Мы с Черкасовым остановились за квартал до неприметного здания на Садовой улице. Обновленная вывеска над входом гласила: «У ЭМИЛЯ. Настоящая ливанская шаверма».

Внутри доедали поистине царские порции двое поздних посетителей, пока сам хозяин суетился за стойкой, убирая остатки овощей из лотков. Через десять минут заведение должно было закрыться.

Я мельком посмотрел на вывеску и кивнул в сторону арки.

— Лучше пройти со двора.

— Согласен. Если ваш брат решил встретиться в подобном месте, значит, светиться не хочет.

Виктор ни черта не объяснил Черкасову, когда приглашал на встречу. Но откуда-то выяснил, что я половину дня таскался с «Четверкой», и перехватил меня через экспедитора. Растет братец, не теряет времени в столице, потихоньку обзаводится связями. Молодец.

Черкасов молча последовал за мной. Стандартный для старой питерской застройки двор-колодец был завален деревянными палетами. Здесь же характерно пованивал контейнер с мусором, куда и жильцы, и «коммерсы» сбрасывали отходы. Под нашими ногами врассыпную бросилась парочка встревоженных крыс.

Одна из неприметных дверей на первом этаже открылась, и во мрак двора вышла тощая фигурка. Это был чернявый паренек лет пятнадцати с мешком в руках — шел к контейнеру. Он остановился, когда я шагнул из темноты, и чуть было не выронил мусор.

— Ой! Кто здесь⁈ — голос подростка дрогнул, но он быстро взял себя в руки, заметив моё лицо.

— Здравствуй, Заир, — улыбнулся я. — Помнишь меня?

Парень широко распахнул глаза, а затем, узнав меня, тут же согнул спину в поклоне.

— Господин Алексей! Простите, не узнал сразу! — Заир прижал руку к груди и склонил голову.

— Всё нормально, — я кивнул на дверь. — Отец на месте?

— Конечно! Он всегда здесь…

— Тогда проведи нас, пожалуйста, через черный ход.

Заир поспешно швырнул мешок в контейнер и метнулся к двери. Когда из помещения вырвался луч желтого света, восхищенный взгляд парня задержался на моем ранговом перстне. Черный бриллиант сверкал даже в полумраке.

Да уж, в следующий раз, если решу совсем слиться с толпой, безделушки придется снимать. Впрочем, сейчас мы конспирировались не для себя, а ради Виктора. Брат либо подозревал слежку, либо просто не хотел, чтобы нас с ним видели вместе. Ведь мы продолжали разыгрывать конфликт и поддерживали сплетни о нашей ссоре.

— Прошу, господа, — паренек пропустил нас вперед по узкому коридорчику.

Внутри приятно пахло пряностями и жареным мясом — мой желудок едва не завернулся в узел от этого потрясающего аромата. Мы оказались в подсобке, где вдоль стен стояли коробки с продуктами, а над плитой висела разнокалиберная посуда. Заир выскочил в зал и крикнул:

— Отец, к тебе пришли гости!

— Минуту! Рассчитаю клиентов.

Через минуту появился Эмиль. Ливанец с густыми усами и широким, всегда радушным лицом. Увидев меня, он на мгновение застыл, а затем улыбнулся столь ослепительно, словно встретил старого друга.

— Господин Алексей! Какая честь снова видеть вас здесь!