Шпион в тигровой шкуре - Страница 11

— Может, ее отвели в бюро находок? — предположил пилот.

— Это где?

— У главного входа. Туда сдают потерянные очки, зонтики, бинокли — и потерявшихся детишек. Мелюзги там всегда полно. Можешь туда сходить и забрать любую понравившуюся тебе малышку.

Я бросил на него пристальный взгляд — удостовериться, что парень пошутил.

— Чего там только нет! — продолжал пилот. — Каждое утро, представляешь, мусорщики идут в «Ля Ронду» — это парк аттракционов, где молодняк целый день тусуется, ну и оттуда тоннами выгребают расстегнутые бюстгальтеры, порванные трусики… Да, все в нашем мире перевернулось — взрослые ведут себя как дети, а дети как взрослые. Тут у кого хочешь голова пойдет кругом…

Мы вдруг резко накренились: по-моему, разговаривая со мной, он жестикулировал вертолетом — так, как склонные к малоподвижному образу жизни люди размахивают руками во время беседы. Я сжал руками живот, старясь успокоить взбунтовавшиеся кишки.

— На днях двух сопляков катал, мальчишку и девчонку, обоим — лет по шестнадцать, ни днем больше. Ты себе представить не можешь, что они вытворяли на заднем сиденье! Я только голову слегка повернул: хоть одним глазком взглянуть, чем это они там занимаются… — С этими словами он повернулся и вытянул шею, и в этот миг вертолет потерял управление и со свистом понесся прямехонько в стену британского павильона. — Только одним глазком на них взглянул, ну и решил малость их встряхнуть, ну, чтоб они позабавились, понимаешь? А они уже далеко продвинулись в этом деле, уже конец близок. Ну ты же знаешь ребятню, у них все раз-два и готово… — И этот придурок, обернувшись, вперил мечтательный взгляд в заднюю стенку кабины, предаваясь сладким воспоминаниям, а павильон Великобритании темной громадой неумолимо надвигался на наше лобовое стекло. — А я ведь только штурвал крутанул слегка — ты бы видел, как они там запрыгали! Смех!

И он, чтобы дать мне полное представление, слегка крутанул штурвал — вертолет тут же завалился на правый борт и, едва не задев крышу британского павильона, резко ушел вбок. Меня вытошнило на пол, но я был даже рад этому обстоятельству: лучше уж сблевать, чем умереть.

— Пожалуй, нам пора на посадку, — пробормотал я.

— А черт! Что-то я переборщил… Ты блеванул? Экий я неловкий.

— Ты можешь меня высадить у бюро находок?

— А может, еще один кружок сделаем по-быстрому? У тебя еще осталось немного времени.

— Не надо.

Минна оказалась в числе тех редких детей, которых никто не привел в бюро находок. Небольшой сборный павильончик кишмя кишел плачущими навзрыд мальчишками и девчонками дошкольного и младшего школьного возраста. Посреди этого бедлама выделялась молодая веснушчатая блондинка, которая, судя по ее взгляду, была готова с минуты на минуту пережить нервный срыв и впасть в дикую ярость. Я бы не отказался от удовольствия понаблюдать за ней в таком состоянии. Но в моем присутствии она сохраняла безмятежное спокойствие — как океан перед цунами: кому-то она утирала платочком нос, кого-то гладила по головке, ухитряясь одновременно усовестить капризную плаксу и обезвредить малолетнего вандала. Не будь я так расстроен пропажей Минны, я бы, наверное, влюбился в эту блондинку.

— Не сомневаюсь: ваша дочь найдется, — безапелляционно заявила она. — Все потерявшиеся дети рано или поздно находятся, уверяю вас.

— Только что она была рядом, а в следующую минуту бесследно исчезла! — пожаловался я.

— Все они так теряются!

— Да?

— И чаще всего они появляются тут раньше своих родителей. И знаете, что самое удивительное? Родители часами не замечают пропажу детей!

По-моему, в этом нет ничего удивительного.

— Ведь существуют же службы приходящих нянь, почему бы не прибегнуть к их помощи? — продолжала белокурая надсмотрщица за пропавшими детьми. — Ну допустим, есть родители, которым жалко оставлять дома детишек, вот они и таскают их за собой повсюду. Но что странно: стоит их детям потеряться, они словно спешат воспользоваться внезапной свободой! Как вы думаете, такое возможно?

— Возможно.

— Вы один из немногих, кто пришел к нам раньше, чем сюда доставили вашу дочь! Такое случается не слишком часто.

— Знаете, я прилетел сюда на вертолете.

— Неужели? Боже ты мой! Вы прямо-таки образцовый отец! — Она разняла двух потенциальных убийц, вздохнула и убрала упавшую на глаза челку. — Вы не делали объявления по радио? Надо бы…

— Куда мне обратиться?

— Вон в ту палатку. Вряд ли это объявление прозвучит достаточно громко, но ведь никогда заранее не знаешь, что принесет желаемый результат, а что нет… Бетти, перестань! Сейчас же перестань!

Я отправился в палаточную радиорубку и попросил их сделать объявление для Минны Таннер, которую ее отец просит немедленно прийти в бюро находок. На протяжении последующих двух часов они повторили это объявление раз десять, и за это время я выяснил, что блондинку в бюро находок зовут Майра Тийл и что родом она из Гамильтона, провинция Онтарио, разведена, без детей. Я подумал, что она еще очень не скоро захочет заиметь собственных спиногрызов.

На протяжении всех этих двух часов я испытывал смутную тревогу, хотя внешне ничем не проявлял беспокойства. Тревога — это вообще-то такое пассивное состояние, в котором можно пребывать сколь угодно долго, если с ним свыкнуться (то же самое можно сказать о ритме современном жизни), но вот беспокойство — процесс настолько активный, что любого, кто уверяет, будто более всего в жизни он обеспокоен угрозой атомной войны, или загрязнением окружающей среды, или деградацией человечества, можно обвинить если не во лжи, то по меньшей мере в семантической халатности. Нельзя жить, постоянно беспокоясь об атомной бомбе. Вы либо смиряетесь с тревожным фактом ее наличия, либо накрываетесь белой простыней и медленно ползете на кладбище.

Черт… Я убил два часа, не особенно-то беспокоясь за Минну и безуспешно пытаясь дозваться до нее с помощью радио, прежде чем сделал два очевидных вывода — что, во-первых, Минна вряд ли сама придет в бюро находок и что, во-вторых, Майра Тийл слишком взвинчена, чтобы благосклонно принять мое приглашение на ужин или нечто большее. Да и я находился примерно в таком же состоянии.

Зная характер Минны, я понимал, что она скорее возьмет инициативу в свои ручки, чем послушно побежит по протоптанной дорожке. Так что наиболее вероятное место, куда она может пойти, решил я, это наш «отель». При том, что у меня было твердое намерение отправиться на ее поиски, у нее-то вряд ли возникнет подобное же поползновение. Скорее напротив: будучи в высшей степени прагматичным ребенком, она должна побыстрее вернуться в наш «номер» и — терпеливо или нет, уж не знаю, — дожидаться там моего возвращения.

Я вышел за ворота выставки и по указательным стрелкам направился к остановке автобуса №168, который должен был доставить меня в центральную часть Монреаля. Народу в автобусе оказалось меньше, чем в «Экспо-экспрессе», и его меньше трясло, чем прогулочный вертолет. Я вышел на бульваре Дорчестер, пересел на другой автобус и остаток пути до «отеля» протопал пешком.

Я шел словно на автопилоте, не слишком задумываясь о последовательности и смысле своих действий и не обращая внимания на происходящее вокруг меня. Прежде чем предпринять что-то иное, я должен был продолжить поиски Минны в «отеле». И все, что мне предстояло сделать впоследствии, зависело от того, обнаружу я ее там или нет. При том, что масса других вещей настоятельно требовала моего внимания — и кубинский павильон, и дальнейшие шаги по выполнению моей секретной миссии, и даже способ моего неминуемого возвращения в Соединенные Штаты. Но было бессмысленно обременять свой мозг этими заботами до тех пор, пока я не вернулся в «отель» и не нашел (или не нашел) там Минну. Вот об этом я и не думал, а поскольку времени на постороннюю чепуху у меня тоже не было, я отключил мозг, чтобы не думать вообще ни о чем. Точно загипнотизированный, я шагал, ехал на автобусе, шагал, нашел «отель», поднялся по лестнице, постучал в дверь нашей комнаты, открыл ее и — не увидел Минны.