Шпион - Страница 13

В целом с Юрой оказался полный порядок: долгая работа за рубежом позволила ему обрасти такими связями, коих обычно хватает до конца жизни, – даже если не работать. После столь внезапно и красноречиво оборвавшейся командировки Юра все-таки попал не в дорожные регулировщики, а в самую настоящую контрразведку, причем не на самую слабую должность.

«Нет, Юра – действительно, железный человек… – заулыбался Артем, – в огне не горит, в воде не тонет!»

Соломинский характер проявился в Вышке довольно быстро, но вот кличка приросла к нему далеко не сразу: Железный Феликс, Железный Дровосек, Матрос Железняк… а, в конце концов, утряслась на простом и понятном Железный Юрик. Он и теперь наверняка оставался таким же – прямым и настырным.

«Нет, не буду первым звонить, – еще раз взвесив все обстоятельства, решил Артем, – Юрка сам должен решить, кто ему будет ко двору…»

И, напротив, с Алеком Кантаровичем все оказалось просто и понятно. В пять минут Артем нашел все его координаты и, отметив, что даже самая сонливая девушка в это время должна уже проснуться, набрал свой домашний номер.

– Артемий Андреевич? – взяла трубку домработница Катерина, – мы тут с Соней вашими плюшками балуемся… не возражаете?

– Не возражаю, – улыбнулся Артем, – только запишите сразу телефон и адрес. Это для Софии…

Катерина быстро записала все, что велели, затем у трубки оказалась Соня, и Артем не без вздохов вычеркнул из рабочего дня четверть часа жизни.

– Спасибо, Артемий Андреевич, я немедленно с ним созвонюсь, – заверяла Соня, и время все шло и шло, а Артем только слушал и время от времени соглашался.

– Да-да, это будет разумно.

– Я вообще не привыкла сидеть без работы!

– Что ж, прекрасное качество…

– Прямо сейчас и позвоню.

И никто не торопился первым оборвать этот необязательный разговор, и, странное дело, когда разговор все-таки был окончен, Артем почувствовал острый укол сожаления.

Уже через полчаса Алек вернулся на свой чердак и принялся любовно раскладывать так называемые гранки – только что отпечатанные листы, когда отдельные части книги еще не сверстаны брошюрками, и есть возможность насладиться запахом типографской краски. Алек особенно любил эти моменты и требовал обязательно приносить только-только вышедший из под печатного станка экземпляр, и часто, слишком часто, мастер или печатник забывал и это вовремя сделать.

Это была одна из основных причин, по которой Алек стремился создать собственные мощности. Он очень хотел не зависеть ни от кого; не спрашивать, что можно печатать, а что нет; не клянчить визы и разрешения, не обивать пороги кабинетов старых чудаков и чванливых дураков, а печатать, печатать на полную мощь станка.

Для этого нужно было сделать еще три-четыре удачных захода и получить необходимые деньги, и, в частности, энциклопедия, заказанная британцами, могла в этом существенно помочь. Алек мог подозревать, для чего нужна такая публикация. Открытой публикацией институты, не патентовавшие своих изобретений, фактически отказывались от многих важнейших ноу-хау ядерной энергетики, например, как изготавливать особо прочные, не боящиеся перегрева урановые стержни. Как британцы сумели это пробить, Алек не знал, он знал одно: уже первый тираж даст больше половины нужных ему денег. А там, если удачно подсуетиться и прокредитовать, то можно быстро отбить и все остальные деньги. А дальше…

Алек счастливо улыбнулся, прижал папку с планом издательства к груди, встал из-за стола и закружился по чердаку в ритме вальса – мимо стола, мимо окна, мимо двери… он был счастлив.

Резкий толчок в дверь прервал танец и откинул Алека к шкафу, а сверху на него тут же посыпались так и не разобранные старые рукописи и прочий хлам. На пороге возник Черкасов.

Алек замер, и тут же пронзительно задребезжал его телефон.

Черкасов, тяжело ступая, прошел в центр маленькой комнаты, под неумолчную телефонную трель сел в кресло хозяина чердака и поднял и тут же опустил трубку на рычаги. Алек тряхнул головой и выскочил из оседающей на пол тучи потревоженной пыли.

– Ну, здравствуйте, ваше преподобие! – без тени улыбки, поздоровался зам по режиму. – Пыль веков ворошите?

– Зд-д-дрррсссте, – дрогнувшим голосом поприветствовал его Алек: визит Черкасова не сулил ничего хорошего.

– Что такое? Заикаетесь? Может доктора? Логопеда? Не хотите?

– Нет, – мотнул головой Алек, – не хочу.

– А проктолога?

Телефон отрывисто затрезвонил.

– Тоже нет, – поджал губы Алек и двинулся к телефону.

– А надо бы, – недобро проронил Черкасов, поднял и тут же опустил трубку на рычаги, – залезть бы тебе в задницу и выпотрошить!

Алек собрал все свои силы в комок.

– Вы о чем, Борис Васильевич? Я решительно не понимаю вас…

– Решительно? – придвинулся вперед Черкасов. – Сейчас объясню. Я тебе, как человеку, все утверждаю. Так?

– Так, – согласился Алек, хотя это было вовсе не так. Черкасов все время норовил завернуть ему как можно больше тем и публикаций.

– Вот. Правильно. Так! Сам говоришь! – Черкасов ухватил тренькнувший телефон за шнур и яростно выдернул его из розетки. – А чего же ты бежишь через мою голову к Рунге и выцыганиваешь его «добро»? Какого хера? Я тебя, Моисеич, спрашиваю?!

– Я… не Моисеич… – начал было Алек, но Черкасов грубо его прервал.

– Знаю! И не Абрамович!!! Тоже не забывай. Это ему многое позволено. Но и его время придет. Разберемся! – Черкасов погрозил огромным кулачищем куда-то в сторону Чукотки, а может быть Кремля.

Алек сунул руки за спину, затем – в карманы, затем приосанился…

– Я не понимаю…. О чем вы…

– Не понимаешь? Сейчас поясню. Тебе что нужно? Печатать?

– В общем, да, – не понимая, к чему клонит Борис, ответил Алек.

– Ну и печатай! Какого хрена ты лезешь к ректору?

Алек на мгновение прикрыл глаза. Да, тон у Черкасова был хамский, но, по сути… по сути, он только что всем своим поведением признавал поражение.

– Запомни, Моисеич, – цедил Черкасов, – навсегда запомни: в этом институте право первой ночи принадлежит мне.

Он положил свои большие руки поверх бумаг Алека, и его взгляд упал на свежие гранки. Он поднял один лист и, шевеля губами, прочитал название: «The Nuclear Physic Encyclopedia». Ухмыльнулся.

– Энциклопедия ядерной физики? О-о-очень интересно! Что-то я не помню, чтобы ты у меня спрашивал совета по этому поводу. А? Моисеич?

Алек похолодел. Эти гранки вовсе не были предназначены для чужих глаз. И Черкасов понимал, какой замечательный рычаг попал ему в руки, и уже двинулся в контратаку.

– Но сначала объясни-ка мне, что произошло с планом…

Когда Соломину принесли первые данные прослушки, он смущенно хмыкнул и перепроверил данные еще раз. Выходило так, что Алеку в последние пять минут звонили трижды с одного и того же номера, и Алек трижды демонстративно поднимал и опускал трубку. Но не это было самым удивительным.

– Вы уверены, что это его телефонный номер? – переспросил он старшего смены.

– Абсолютно.

– А вы ни в чем не ошиблись? Ни в адресе, ни в годе рождения, ни…

– Исключено, – решительно оборвал его старший смены, – я за свою работу отвечаю.

Соломин растерянно пожевал губами и замер, уставясь в никуда. Выходило так, что Алеку Кантаровичу трижды звонил из своей квартиры Артемий Андреевич Павлов, сын Андрея Андреевича Павлова из МИДа и однокашник самого Соломина по Высшей школе КГБ.

«А может, это не он звонил? – попытался спасти положение Соломин, – скажем… ну, и кто? Жена? Но они ведь, кажется, в разводе… Домработница? Ага, нечего ей больше делать, кроме как в секретный НИИ звонить – исключительно из квартиры шефа! И кто тогда?»

К сожалению, из-за того, что Кантарович в разговор не вступал, прослушка ничего о личности звонившего сообщить не могла.

Логичнее всего был бы вывод, что звонил сам Артем, например, по заданию тех, на кого он, вероятно, работает… под адвокатским прикрытием. Просто исходя из того принципа, что «бывших не бывает».