Шоу для богатых - Страница 36

– А тот факт, что его клуб находится в том же Измайловском парке, где был убит Крупенин и где проходят кулачные бои! – не сдавалась Ирина Генриховна.

– Чушь, чушь и еще раз – чушь! – повысил голос Макс. – Во-первых, это ровным счетом ни о чем не говорит – по нынешним временам даже модно стало проводить кулачные бои, чтобы хоть таким образом сбросить с себя нервное напряжение. Ну и что с того? К тому же я глубоко сомневаюсь в том, что Крупенин был убит на том самом месте, где был найдет труп.

Голованав поднял на Макса глаза.

– Ты что, серьезно?

– А ты с экспертом поговори, – не очень-то весело хмыкнул Макс, продолжая теребить бороду. – С тем, который на труп выезжал.

– И что? – заинтересовался Голованов.

– Да, в общем-то, ничего, – пожал плечами Макс. – Однако он почти уверен в том, что парня замочили где-то в другом месте, а под куст уже бросили труп. И если бы не дождь который лил всю ночь, да неизначальная уверенность следователя прокуратуры в том, что этого несчастного убили, пытаясь ограбить, он бы уже давно доказал это.

– А тебе-то откуда известно? – спросил Плетнев.

– Да все оттуда же, – развел руками Макс, наконец-то оставив свою бороду в покое. – Из разговоров.

– А почему раньше не сказал об этом? – буркнул Голованов.

– Да я сам об этом только вчера узнал. Ирина Генриховна угрюмо молчала, и Голованов негромко произнес:

– Это, конечно, многое меняет.

– Вы хотите сказать, что вся моя работа по Чижо-ву, это напрасный труд? – вспыхнула Ирина Генри-ховна.

– Упаси Бог! – поднял руки Макс. – То, что удалось узнать про Чижова, лишний раз говорит о том, что в этом убийстве на так все просто, как думалось поначалу, и надо еще помозговать, какую из версий сделать приоритетной.

В комнате зависла нервозно-напряженная тишина, которую нарушил Плетнев:

– Слушай, Борода, что-то не пойму я тебя. То ты говоришь, что Ирина.

– Ирина Генриховна, – поправил его Голованов.

– Да, конечно! – покосился на него Плетнев. – Именно Ирина Генриховна внесла неоценимый вклад, высветив истинное лицо Чижова. И в то же время предлагаешь нам выбрать приоритетную версию в этом деле. Что-то одно с другим не вяжется.

– Почему же не вяжется? – удивился Макс. – Очень даже все вяжется. Просто ты забываешь версию того клуба, по которому сейчас работает Агеев. А если мы объединим эти два потока...

– Не вижу точки соприкосновения!

– И опять ты не прав, – возразил Плетневу Макс. – Точка соприкосновения – бои без правил, которыми увлекались и тот, и другой. И если мы усилим работу именно в этом направлении, то, как мне кажется, выйдем и на заказчика, и на убийцу.

Подполковник, который знал об Ингуше «буквально все и даже больше», оказался заместителем начальника отдела, который тащил на себе тяжеленное бремя квартирных краж, и когда начальник МУРа представил его Турецкому, Александр Борисович удовлетворенно кивнул. О «волкодаве из МУРа, который на ходу рвет подметки честным московским ворам», он был наслышан давно, однако чисто внешне Виктор Петрович Хмелев на подобного «зверя» никак не тянул, впрочем, не только внешность бывает обманчива.

Обняв Яковлева и пожав руку Хмелеву, Турецкий заикнулся было о том, что не гоже, мол, мешать хозяину кабинета, на что Яковлев только рукой махнул. Работайте, мол, да и мне самому интересно будет послушать.

Когда Турецкий, не слишком вдаваясь в подробности, передал Хмелеву историю с Агеевской квартирой, подполковник хмыкнул и, уже непонятно к кому конкретно обращаясь, то ли к хозяину кабинета, то ли к его гостю, негромко сказал:

– Если бы не знал, что услышу подобное от самого Турецкого, – он сделал ударение на слове «самого», чем сразу же обозначил его профессиональную значимость, – сильно бы усомнился.

На его лице застыла кривая усмешка, и он все так же негромко закончил свою мысль:

– Прямо-таки рождественская сказка со счастливым концом. Этак еще парочка-другая подобных случаев, и весь мой отдел придется распускать за ненадобностью.

– Почему? – удивился Турецкий.

– Да потому, что надо знать Ингуша, чтобы не поверить в подобное Александр Борисович, не в обиду, конечно, вы уверены, что в этой квартире наследил именно Ингуш, а не кто-нибудь иной?

– Ну ты даешь, подполковник! – пробурчал со своего места Яковлев, укоризненно покосившись на грозу и карающий меч московских домушников. – Ты бы еще у дедушки моего спросил, умеет ли он кашлять.

Турецкий не смог сдержать улыбки.

– Пальчики Декушева.

– Да я не сомневаюсь, что это он, – перебил Турецкого Хмелев. – Просто в подобное действительно трудно поверить.

– Что, настолько он серьезен? Хмелев утвердительно кивнул.

– Серьезен – это мало сказано. Леча Декушев вор, который никогда не будет работать себе в убыток. Кстати, работает только по наводке. И если он нацелился на какую-нибудь квартиру, он десять раз перепроверится, настолько ли она в действительности упакована, чтобы идти на возможный риск. И если уж берет квартиру, то будьте уверены – в накладе не остается. А тут вдруг... Пальчики его, а впечатление такое, будто он только для того и поработал отмычкой, чтобы спросить у хозяина квартиры, как в ближайшую библиотеку пройти.

Турецкий представил себе, как этот самый Леча Декушев спрашивает у опешившего Агеева, как пройти в библиотеку, и снова не смог сдержаться от улыбки.

– А если он сработал на кого-нибудь?

На подобное предположение Хмелев только плечами пожал.

– Что, исключено? спросил Турецкий.

– Всякое, конечно, может быть, но чтобы Ингуш стал работать на кого-то еще?... – Хмелев потянул за ворот рубашки, словно тот душил его, покосился на Турецкого: – М-да, задачку вы мне поставили. Самому интересно стало.

– Так в чем же дело? – подал голос хозяин кабинета. – Решай! Тебе и карты в руки.

– Будем работать, товарищ генерал. К тому же, надеюсь, кой-какие зацепки найдутся.

Он замолчал было, однако тут же повернулся лицом к Турецкому:

– А этот ваш товарищ... он бы не мог написать заявление о пропаже какой-нибудь вещицы? Скажем, дорогих часов, или какой-нибудь статуэтки антикварной.

Турецкий отрицательно качнул головой.

– Исключено!

– Почему?

– Те, кто поработал в его квартире, уверены, что он не заметил этого. И пока мы не знаем, кто именно там побывал. Короче, надо оставить их в том же прекрасном заблуждении.

– Понятно, – вздохнул Хмелев и уже всем корпусом повернулся к хозяину кабинета. – Сделаю все что могу, товарищ генерал. Но не обещаю, что это будет завтра.

– Постарайся, Виктор Петрович. Постарайся.

Когда Хмелев ушел, а Турецкий пересел к генеральскому креслу, Яковлев не удержался, чтобы не спросить:

– Сам-то что думаешь? Турецкий вздохнул и пожал плечами.

– Пока что могу только предполагать. Кто-то пытается нащупать истинное лицо Агеева. Возможно даже, что именно в нем видят какую-то серьезную опасность, правда, не знаю, кто именно, и в чем эта опасность заключается. Ну, а что будет дальше.

И он виновато развел руками.

На дачу в ближнем Подмосковье, где Турецкий жил уже целый месяц, он приехал довольно поздно, и пока шел по дорожке к коттеджу, загребая ногами опавшую листву, мурлыкал что-то себе под нос.

Нельзя сказать, что он был сильно счастлив прожитым днем, просто в нем, пожалуй впервые за долгие тоскливо-безрадостные дни, появилась вдруг изначальная в себе уверенность, и он уже по-иному смотрел на этот мир.

Шел и мурлыкал сам себе под нос дурацкие слова дурацкой песни:

– Мои года – мое богатство.

После холодного, уже по-настоящему осеннего дождя, который за ночь вымыл московские улицы, неожиданно выкатилось солнце, и город засверкал влажной чистотой асфальта.

Восприимчивый к подобным переменам погоды, Агеев не мог не заехать по дороге в «Геркулес» на мойку, и теперь его старенькая тачка сверкала и отдавала такой же свежестью, как и умытые ночью улицы. Автоматически переключая скорости и так же автоматически притормаживая у черно-белых «зебр», по которым перебегал дорогу вечно спешащий куда-то московский люд, он думал о том, не сменить ли ему в действительности уже изрядно поднадоевший образ жизни детектива-перестарка, да не заняться ли настоящим делом. Причем таким делом, в котором ему нет равных, где его по-настоящему оценят, где ему будут платить те деньги, которых он стоит, и он уже сможет поменять не только свою старенькую колымагу на новенькую иномарку, но и перебраться в более приличную квартиру. Он еще и сам боялся признаться, что его посещают ночами подобные мысли, однако все чаще и чаще ловил себя на том, что видит себя уже не детективом агентства «Глория», а старшим тренером какого-нибудь коммерческого спортивного клуба, хотя бы того же «Геркулеса»...