Шоколадное сердце (СИ) - Страница 26

Шерлок долго не решается читать дальше, рука автоматически тянется закурить, но пачка пуста. Шерлок чертыхается, возвращаясь в прошлое. Он помнит, как не собирался на матч по регби, и лишь слова майора Шолто подтолкнули к пониманию того, что Джону, возможно, важно его присутствие. Получается, действительно было важно. Получается, он правильно сделал, когда пришел его поддержать. Шерлок кусает губы, запоздало пугаясь того, что мог и не прийти, если б не подслушанный разговор. И возможно, тогда все между ними сложилось бы иначе. К лучшему или худшему, неизвестно. Читая дальше, он старательно игнорирует имя Мэри, потому что знает, может сорваться и натворить непоправимого. Его самоконтроль, взлелеянный годами одиночества и аскезы, дает течь.

Все-таки Шерлок пришел. Я даже не надеялся. Не знал. Просто во время игры вдруг прилив сил почувствовал. Мы тогда проигрывали, и неожиданно, словно крылья за спиной. Я летал по полю, как будто напился волшебного эликсира, не понимая, что случилось. Посмотреть на трибуны некогда было, да и не ждал я там никого. Потом тренер меня отправил отдохнуть из-за небольшой травмы, и я все еще не знал, что он пришел, пока пил воду, пока док осматривал мою ногу, пока тренер что-то говорил. Я следил за игрой, и это ощущение крыльев за спиной не проходило, тренер даже пошутил, уж не под допингом ли я. Потом меня отправили на поле. Я ждал разрешения вступить в игру, когда увидел его совсем близко. Он не замечал меня, всматривался в игроков, наверное, думал, что я где-то там. А меня словно счастьем окатило от понимания, что пришел, что помнит, что волнуется. Наверное, я расчувствовался как сопливая девчонка, но это же Шерлок, гениальный Шерлок, которому люди не нужны. Люди не нужны, а я нужен, потому что он пришел за меня поболеть. Что я мог ему сказать, кроме «спасибо»… Глупо, наверное. Конечно, мы выиграли. Наверное, это была моя лучшая игра. Потом было море восторга, крики, ликование. Все нас поздравляли, качали на руках, заставляли фотографироваться. Тренер что-то втирал про гордость школы, а я мечтал только о том, чтобы поскорее улизнуть к Шерлоку. Я точно знал, что он меня ждет, там, на трибунах, хотя времени прошло довольно много. И когда я вырвался наконец из школы, на самом деле нашел его там. Замерзшего, с красным носом и ледяными руками. Я отдал ему свою шапку, и он смотрелся в ней довольно мило. Ладно, не мило, смешно. Только пусть он этого не узнает. Мы дошли до его дома, я строго-настрого велел ему выпить горячего чаю с медом, а сам побежал домой. Это был самый счастливый день в моей жизни.

Шерлок поднимает взгляд в небо, но видит только переплетенные над головой ветви дуба. В глазах жжет, сердце ноет, а мысли навязчиво крутятся вокруг Джона. Очень хочется курить. Шерлок уже даже не винит его в предательстве, наверняка, то, что он сделал, было для чего-то нужно. Не может Джон, тот шестнадцатилетний мальчишка, написавший эти строки, быть плохим. Слишком он смел, честен, бескорыстен и прост в своих принципах и приоритетах. Что за чертова загадка, этот донос. Не нужно было Шерлоку тогда уезжать. Он должен был остаться и все понять, спросить, поговорить, да даже попрощаться. Только сейчас Шерлок понимает, что уехал, не сказав Джону ни слова. А ведь тот просил не делать так больше никогда, иначе не простит. Шерлок уехал на семнадцать лет без предупреждения. И не важно, что у него были причины, для Джона они ничего не значат. Черт, как все сложно. А было просто – Джон его предал, он уехал, и все. Не нужно было уезжать, не нужно было возвращаться. Шерлок трясет головой, пытаясь сбросить назойливые мысли. Он просто хочет разобраться. Ему нужно понимание, разве это так много? Как же не хватает сигарет. Шерлок читает дальше.

Болел, поэтому и не писал. Похоже, простыл, когда после душа скорее побежал к Шерлоку, а может на поле побегал, взмок, а тут похолодало резко. В общем, какая разница. Главное, что он беспокоился. Плюнул на Шолто и свое расследование, пришел ко мне и сидел рядом. Вообще ухаживал за мной, как заправская сиделка. Даже не подумал бы, что он так может. Шерлок не злой, не равнодушный, боже упаси, он просто иногда не знает очевидных вещей, и то, что он был со мной, пока я болел, это для него, наверное, подвиг. Пусть я ничего ему не говорю, но я все понимаю, и ценю, что он для меня делает. По сути, он признает, что мы действительно друзья. Наверное, мне легче сказать и признать, чем ему все это осознать. Ого, стихами заговорил. В общем, пока болел, Шерлок от меня не отходил. Первые дни, из-за высокой температуры, я вообще плохо помню, что происходило, но когда бы ни открыл глаза, он всегда был рядом, держал за руку, давал попить, заставлял принять лекарства. У него прохладные руки. Они забирали жар, я без шуток это говорю. Просто когда он клал ладонь мне на лоб или держал за руку, становилось лучше. Прямо волшебство. А еще он был мил. Не злил Гарри, не расстраивал маму и даже отцу понравился. В общем, я смотрел на него и раздувался от гордости за то, что у меня такой друг. И как же мне не хватало его, когда он уходил домой. Сразу становилось пусто в комнате, холодно в кровати, не хватало его дыхания, запаха, ехидных замечаний. Даже Рэдберту его не хватало. Я привязался к нему, как когда-то к Джеку. Ох, я же решил больше не вспоминать. Ладно, просто если он исчезнет из моей жизни, как исчез Джек, я не смогу… нет, не знаю, смогу, наверное, только это будет очень больно. Пусть исчезнет, уйдет, только не как Джек, пусть живет, даже если будет не со мной. Да, главное. Отец, похоже, сам того не ведая, подкинул Шерлоку новую загадку – мистера Тревора. Если честно, я расстроился. Зная Шерлока, он пойдет на все, чтобы проникнуть в тайну старика. А ведь Виктор – его сын, и они неминуемо пересекутся. Мне страшно подумать, что тогда будет. Эти взгляды Виктора. Иногда я так злюсь, что хочу пересчитать ему все зубы. Ладно, это уже лишнее. В общем, завтра в школу.

Некоторое время Шерлок боится перевернуть страницу, чтобы прочитать о том, что случилось между ними дальше. Ведь именно расследование по делу Тревора привело к проявлению Шерлоком чувств к Джону. Но этому предшествовала почти что катастрофа. Шерлок еще раз ретроспективно возвращается к прочитанному. Ему приятно описание Джоном их первой встречи в саду, встречи в школе, драки с компанией МакКинли, триумфального выстрела из отцовского зигзауера. Это словно смотреть старые фотографии, черно-белые, пожелтевшие, но теплые и милые. Джон пишет хорошо, с восхищением о Шерлоке, чуть с юмором о его расследованиях. Оказывается, миссис Хадсон – крестная Джона, а Шерлок этого и не знал. Чистота и радость, исходящие излучением от записей Джона, разбавляются чернильными кляксами имени Мэри, пробуждающими ужас и непонятную тревогу. Шерлок почти заставляет себя перелистнуть страницу, чтобы сердце зашлось в немыслимом галопе, потому что больше Джон ничего не пишет. Дальше идут лишь чередующиеся друг с другом имена Мэри, черной пастой, и Шерлока, зеленой. И только последняя надпись имени Шерлока сделана, как и предшествующая ей с именем Мэри, черным цветом. Больше Джон не ведет дневник, а по ощущениям Шерлока, навсегда забывает о своем детском тайнике. Шерлок потрясен.

Он долго еще сидит, листая страницы, вчитываясь в записи, сохраняя их в Чертогах. Затем закрывает, аккуратно складывает в жестяную коробку, под детские глупости, заматывает в целлофан и прячет в тайник. Шерлок пытается осмыслить полученную информацию, но она преимущественно несет в себе чувства, в которых он ни черта не понимает – не его сфера. Джон в этом дневнике предстает совсем другим человеком, которого Шерлок никогда не знал. У него всегда была тайна, эта черная каракатица Мэри Морстен, умудрявшаяся вклиниваться в их светлое и радостное прошлое. Джон скрывал ее от Шерлока, а Шерлок даже не догадывался о его лжи. Шерлок должен разобраться в том, что тогда произошло, кто такой Джон, и что значила для него Мэри. Возможно, ответ лежит на поверхности и Шерлок просто не видит его. Жаль, что Джон перестал писать. В Чертогах Шерлока тоже есть воспоминания о том времени, но Чертоги – вотчина Шерлока, а ему нужна голова Джона, его мысли и его чувства. Как же все сложно. Шерлок сжимает руки в кулаки и спрыгивает на землю, утонув почти по щиколотку в пропитанной водой земле. Но он даже не замечает наполнившей ботинки грязи, размышляя о прошлом, в котором, определенно, не все было просто и понятно, как он запомнил. И Мэри, ее роль в жизни Джона - не последняя тайна. Шерлок не зря приехал, он должен разобраться со всеми призраками. И для начала вспомнить повод, которым воспользовался в этой поездке. А повод – расследовать давнее преступление. Что ж, это именно то, что Шерлок умеет делать превосходно. Вряд ли он попадет на место преступления, столько лет прошло, какие там могут быть следы, да и где это место, он не знает, дела не читал, но вот навестить полковника Морстена он может. Для начала разговора.