Шлак 5.0 (СИ) - Страница 51

Кира подошла и взяла меня за руку. Прижалась щекой. Алиса шагнул навстречу.

— Ты не понимаешь, Дон, вы нужны мне оба. И Кира, и ты. Я люблю тебя. С первого дня. Как только увидела. Ты был такой испуганный, так хотел спасти свою жену. Я позавидовала ей и поняла, что мне нужен только ты, потому что никогда не бросишь меня, и примчишься на помощь что бы не случилось. Я так и сказала Гвоздю, когда он потянул ко мне свои лапы.

— Ты могла легко убить его и разнести весь Квартирник по камешку.

— Может быть. У Гвоздя слишком много бойцов, чтобы справиться с ними в одиночку. Мои силы тоже не бесконечны. Но даже если бы справилась… Я хотела, чтоб это сделал ты.

— Так я и сделал, а ты уничтожила Данару!

— Никого я не уничтожала. На свалке я увидела её впервые. Я увидела, как… как ты сильно любишь её, и снова позавидовала. Ты верил, что ей можно помочь, хотя я знала, что это невозможно. Тётушка Фаина и Волков хорошо над ней потрудились. Дряхлый получил её уже недееспособной.

Я задышал.

— И всё равно это… это… В каждом деле есть хорошая сторона и есть плохая. Я всегда думал, что мы на хорошей стороне, а получается… Получается, что Тавроди пытается спасти мир от тебя. Это ты хочешь превратить его в Загон, не он.

— Ты не прав, Дон, не прав. Это эволюция, пойми. Миллиарды людей. Миллиарды! Сколько проводников мы выявим? А их дети станут такими, как я и Кира, и… Мы создадим расу богов. Исчезнут войны, болезни. Человечество получит такие возможности, которые нынешнему даже не снились!

— Но те самые миллиарды погибнут.

— И дадут жизнь новым миллиардам. Мы станем бессмертными и за какую-то тысячу лет восстановим былую численность. А знаешь, что самое интересное? Мы увидим с тобой всё это. Мы собственными глазами будем наблюдать за рассветом новой жизни.

Я сжал шприц крепче.

— Ты убийца. Ты убила Фломастера, Гнома, убила тех людей в Анклаве и многих других, о ком я не знаю.

— Ты тоже убивал. Прежде чем поднимется новый росток, его обильно орошают кровью. Сколько дней может насчитать история человечества, когда мы не вели войн и не убивали себе подобных?

Она сделала ещё шаг. Теперь нас разделяло не более трёх метров. Для меня это один прыжок. Укол в любое место тела. Алиса не успеет среагировать.

В горле вдруг пересохло. Вот он мой шанс. Одним ударом я могу решить все проблемы этого мира. И свои тоже. Не будет на Земле бескрайних полей крапивницы и миллиардов тварей тоже не будет, а дочь моя останется со мной. Я научу её отличать ложь от правды.

В какое-то мгновенье показалось, что Алиса почувствовала мой настрой. Ну ещё бы, двуликая. Но вместо того, чтобы защититься, опустила руки.

— Хочешь убить меня, Дон? Сделай это. Я не стану тебе мешать…

Я прыгнул к ней, вонзил иглу в шею. Глаза девчонки по-прежнему оставались ледяными, только по краям скопились слёзы. Как же ей было страшно, наверное, впервые. Сейчас я сдавлю тюбик, и её бессмертная жизнь закончится.

— Дон, ты доложен знать, — слёзы потекли ручьём, голос осип. — У нас будет дитя…

Этот неугомонный мальчишка готов бегать сутки напролёт. Ему всего лишь четыре года, а силы в нём на троих. Я прикрыла ладонью глаза от солнца и позвала:

— Савелий!

Он обернулся, улыбаясь во всю ширину рта.

— Мама!

— Савелий, вернись немедленно!

Личико приняло капризное выражение.

— Мама…

— Вернись!

Я направила ему образ пустых конфетных обёрток, как предупреждение, что оставлю без сладкого. Он тут же вернул его мне, но уже завернув в них свои любимые карамельки. Озорник!

Для него это игра, а для меня решение проблемы. Такими упражнениями я снижаю уровень нанограндов в его крови. Он уже чувствует силу и начинает использовать её, и необходимо следить, чтобы мальчик не причинил вред себе или близким. Коптич помогает мне в этом, создаёт фантомы, а Савелий учится их блокировать. Обоим уроки нравятся. Иногда к ним присоединяется Кира, но большую часть дня она проводит в саванне. Вместе с отцом они катаются на носорогах. У Дона талант приручать животных, не понимаю, как он находит с ними общий язык. Кира научилась тому же. Когда они впервые заехали верхом на носорогах в соседний городок, население в панике разбежалось. И теперь их считают богами.

Я не против такой популярности, люди должны знать своё место, главное, чтобы местные власти не вышли из-под контроля и не сообщили о нас чересчур любознательным журналистам. В прошлом году приезжала съёмочная группа из Канады. Задавали вопросы, снимали. Коптич пытался заговорить их, но они ни слова не поняли из того, что он сказал, и его дар не сработал. Пришлось самой провожать их, а аппаратуру сжечь. Никто не должен знать, где мы находимся.

Надо бы Коптичу заняться изучением иностранных языков, хотя бы на уровне словаря. Как не скрывайся, но журналистов и прочих любопытных будет ещё много, а я не хочу, чтобы Дон узнал о подобного рода «проводах». Он всегда был слишком сентиментален, а после рождения сына и вовсе раскис, никак не хочет понять, что мы выше людей. Мы избранные, Homo Tavrodius, а люди — шлак. Все, у кого уровень тавродина ниже пяти сотых, могут служить исключительно материалом для ямы.

Но он всегда защитит меня и детей, и будет любить нас несмотря ни на что, как в том дворике под каштаном. Даже если бы я не сказала, что беременна, он бы не ввёл азотную суспензию. Мы связаны с ним. Он будет ругать меня, надувать щёки, как любит это делать Савелий, но не сделает ничего дурного.

Когда он бросил шприц и отступил, я сказала:

— Дон, рано или поздно крапивница придёт в этот мир. Кто её впустит: я или Тавроди, или кто-то третий — значения не имеет. Но это произойдёт обязательно. И мы должны быть готовы к этому. Мы найдём место, где сможем жить и ждать прихода тварей на землю. Но чтобы побеждать, нам нужен нанокуб. С отцом мы пытались добыть технологию производства фильтров, но Тавроди держит её в голове, чертежей не существует. Для него это стопроцентная защита, умрёт он — все останутся без нанограндов, а это конец. Так что он неприкасаемый при любых обстоятельствах. Для меня это значения не имеет, для Киры теперь тоже, но наш сын не сможет стать двуликим, если не ввести ему первую дозу. Нужен всего один карат, чтобы пробудить сущность. Тебе тоже нужны наногранды. И Коптичу. И Хрюше.

Дон, казалось, обрадовался.

— Может оно и к лучшему? Не надо мне никаких нанограндов. Будем жить как обычные люди, а когда я состарюсь, найдёшь себе нового фаворита. Потом найдёшь третьего, четвёртого, — он усмехнулся. — Королевы не бывают одиноки.

Он иронизировал, а вот мне было не до смеха.

— Не делай из меня шлюху! Мне достаточно одного мужчины. Для тебя это станет откровением, но люди, хотя бы раз получившие силу, стареют и умирают гораздо быстрее, чем остальные.

— Насколько быстрее?

— Точно не скажу. По расчётам Дряхлого скорость старения, если прекратить приём нанограндов, увеличивается в семь-восемь раз.

Он призадумался. Ну ещё бы, через десять лет у него есть все шансы перешагнуть столетний рубеж.

— Толкунов знает об этом?

Пришёл мой черёд смеяться.

— Конечно знает. Он рассказал тебе много чего интересного, а этот момент упустил. Так может быть не всё из того, что он говорил, правда?

— Я знаю дядю Толкунова, он врунишка, — поддержала меня Кира. Общий язык мы нашли с ней с первого контакта, и даже когда сбежали от Дона в Турцию она поняла меня, тем более что я сказала, что мы всё равно будем вместе.

— Решай, Дон, с кем ты. С нами или…

Он сомневался, Толкунов основательно замусорил ему мозги. Языком болтает не хуже Коптича — и это без всякого дара. Не зря Фаина называла его лучшим вербовщиком.

Я пошла на ухищрение: отвела голову чуть вверх и в сторону, и в очередной раз пустила слезу. Пусть видит, как мне больно от его неверия. Он сглотнул, нахмурился, а я проговорила с надрывом: