Школяр (СИ) - Страница 80

А зря: по словам Зыбиной, этот мужчина являлся мастером второй ступени, в свое время специализировался на проведении экстренного потрошения пленных и до сих пор находился под ворохом всевозможных подписок.

Кстати, этот отставной вояка тоже оказался неразговорчивым — как уставился в переднее стекло «Хозяина Леса» после взаимного представления, так и просидел, практически не двигаясь, до момента въезда в гараж особняка Зыбиных. Впрочем, особо интересной дорогу из аэропорта не назвал бы даже самый неисправимый оптимист — да, на БТК расчистили где две, а где три полосы, да, по основным радиальным проспектам уже полз приличный поток машин, но город все равно оставался черно-белым, что здорово действовало на нервы. Правда, не всем — Раисе Александровне было плевать на все и вся. Ведь я был рядом, и женщина изнывала от желания как можно быстрее доехать до особняка, чтобы разделаться со всеми делами и хоть ненадолго, да остаться со мной наедине.

«Разделываться с делами» начала еще в гараже, отпустив Геннадия Осиповича и Ерему заниматься своими делами, приказав Игле с Туманом следовать за нами и подняв нас в кабинет. Там села в свое кресло, врубила стационарную «глушилку», повела рукой, скорее приказывая, чем предлагая гостям располагаться, где удобнее, и, по сути, повторила процесс получения согласия на мою «дрессировку» у Ветра с Ясенем. За одним-единственным исключением: после того, как договора были подписаны, вперила в Зарипова очень тяжелый взгляд и как-то уж очень жестко определила границы требуемых воздействий:

— Идрис, Лют — мой любимый племянник. И если ты сдуру опять«не рассчитаешь» силу, то я выверну тебя наизнанку в буквальном смысле этого выражения и подержу под целительской реанимацией пару недель!

Татарин коротко кивнул, но Зыбину это почему-то не удовлетворило, и она, решительно сняв с себя амулет ментальной защиты, потребовала, чтобы менталист ее «послушал».

Результат изрядно загрузил — татарин, явно имевший представление об особенностях ее характера, на первых же секундах «сканирования» разума удивленно выгнул бровь, а после завершения процедуры… извинился. Как мне показалось, не только искренне, но и с нешуточным уважением:

— Любите. Настолько сильно, что готовы перегрызть глотку кому угодно. И страшно не хотите отдавать…

…После того, как затянувшееся мероприятие закончилось, и Каролина Вильгельмовна увела «пестунов» заселяться, «старшая сестренка» сбросила осточертевшую маску и мрачно вздохнула:

— Я действительно не хочу тебя отдавать…

— И любишь… — добавил я, чтобы сбить Раису Александровну с излишне болезненной темы.

— И люблю… — эхом повторила она, как-то поняла, что я иду к ней, чтобы помять плечи и помочь расслабиться, торопливо стянула водолазку, ткнула в сенсор комма, дистанционно блокируя дверной замок, и развернула кресло спинкой ко мне. Потом подняла и собрала волосы, закрепила их на темени заколкой, позаимствованной из верхнего ящика стола, приспустила бретельки маечки и бюстгальтера, призналась, что соскучилась до безумия, и порядка пяти минут бездумно наслаждалась откровенно «кривым» массажем в уютном молчании. А потом поймала неприятную мысль и подобралась:

— Лю-у-ут?

— Ау?

— По тебе уже долбили очарованием?

У меня испортилось настроение:

— Видимо, да: браслет покалывал так, как ты говорила, половину второй перемены, почти всю третью и всю четвертую. Кстати, а почему очарование не запрещено? Ведь оно оказывает воздействие на разум, значит, обязано считаться ментальным!

— Запрещено воздействие заклинанием! А вот артефактами мощностью ниже некоего порогового значения — нет, ибо эти предметы, де-юре, созданы для пробуждения угасающих чувств в очень длительных отношениях и подстегивания либидо у возрастных любовников, а значит, изначально откалиброваны под «контролируемое» влечение… — объяснила она и сразу же взорвалась: — Но сопротивляться такому влечению получается далеко не у каждого взрослого, а подростки вроде тебя, да еще и в период гормонального шторма, вызванного пробуждением Дара, влюбляются во все более-менее смазливое и с сиськами даже без сторонних воздействий! Поэтому под очарованием обретают сильнейшую зависимость за считанные часы и, как быки на веревочке, послушно заходят даже в самое убогое стойло. Кстати, твое либидо мозги пока не отключает?

Я почувствовал, что горю, но врать женщине, сделавшей абсолютно все возможное для того, чтобы меня не «загнали» ни в одно «стойло», не захотел и сказал правду:

— Пока подкатывают, как ты выражаешься, дохлятины — нет. А четыре Землянички и одна Лаванда, признаюсь, взволновали. Но Валя не дремала и нормализовала гормональный фон задолго до того, как желание ударило в голову.

— Вот с-с-сучки… — гневно прошипела она, заставила себя успокоиться, развернулась вполоборота и умоляюще посмотрела на меня: — Держи себя в руках, ладно? До завершения инициации и полной перестройки организма любая близость — сильнейший удар по энергетике. Кстати, имей в виду, что об этом знают все, так что большая часть мелких тварей вполне осознанно пытается либо затащить тебя в род, либо изувечить. Впрочем, это еще цветочки. А ягодки начнутся после того, как станет известно, что ты физик: евгеникам всех влиятельных родов Империи срочно потребуется твое семя, и ты замучаешься отбиваться от предложений, подкупающих своей прямотой!

— Я помню… — буркнул я, продолжая полыхать. Потом вспомнил, с чего Суккуба начала этот монолог, и добавил: — И держусь. Кстати, благодаря твоей заботе и прямоте.

— Я страшно боюсь, что эти скоты… — начала Зыбина, сообразила, что я прекрасно помню ту лекцию, и заставила себя сменить тему: — Хотя я это уже говорила. Поэтому не буду повторяться и поинтересуюсь другим: к какому уроку тебе сегодня надо в лицей?

— К третьему… — ответил я, почувствовал, что женщина расстроилась, и нашел аргумент, способный ее немного подбодрить: — Поэтому помну тебя еще минут пятнадцать, быстренько переоденусь и рвану…

…Последние четверть часа «массажа» Раиса Александровна сочетала приятное с полезным. В смысле, млела под моими руками и, в то же самое время, вытрясала из меня предельно подробные описания каждой тренировки с Вороном и Ясенем. А так как я рубился с ними почти всю вторую половину пятницы и оба выходных дня с перерывами на трапезы, описывать пришлось многое — неосознанный страх перед ожогами и ударами «током», внезапно появившийся в субботу и отказывавшийся пропадать целые сутки, пяток не особо мелких проблем со здоровьем, возникших из-за запредельных нагрузок, но сдавшихся под «натиском» фанатичной добросовестности личной целительницы, дикое опустошение, обычно накатывавшее по вечерам, нюансы отношения ко мне Скворцова с Дубовицким и так далее. Не стал умалчивать и о регулярных созвонах с Янкой — честно признался, что общение с этой девчонкой помогало справляться с моральной усталостью. А потом поделился опасениями:

— Она настолько похожа на тебя, что я не хочу отказываться от зарождающейся дружбы, хотя понимаю, что Яна уже превратилась в мое второе слабое место.

— Не бери в голову! — посоветовала Земляничка. — Она у нас не сирота, соответственно, все желающие надавить на тебя через нее гарантированно получат по рогам. И еще: позавчера вечером она потребовала поделиться братиком, ибо ты — зверюга, который жизненно необходим не только мне!

На этой веселой ноте пришлось прерваться. Вернее, в тот момент, когда «старшая сестричка» угорала над аргументами племянницы, дал о себе знать будильник, и я был вынужден прервать «процедуру». Но все время, пока одевался, приводил себя в порядок и спускался в гараж, Раиса Александровна, изображавшая мою тень, развивала тему обретения второй сестренки в самых неожиданных направлениях. Унялась только после того, как из лифтового холла вышла Валя — посерьезнела, заключила меня в объятия, пожелала удачи и сделала шаг назад. А потом смотрела вслед отъезжающему «Хозяину Леса» так, как будто я уезжал навсегда.