Школа над морем (илл. В Цельмера) - Страница 37

— Молодец! — сказал он. — Отлично! А теперь назови еще полезных насекомых.

И тут Люда точно воды в рот набрала. Забыла про пчел.

— А ты сладкое любишь — спросил тогда ее учитель.

— Мед! — сразу вспомнила Скворцова. — Пчелы!

И сейчас же рассказала о пчелах, и о шелкопрядах, и о дождевых червях, разрыхляющих землю.

«Вот если бы по литературе спросили так же легко!» думал Олег. До сих пор на испытаниях он по всем предметам имел только «отлично». Самое трудное задача по арифметике, и ту он решил правильно. Осталась только литература.

Последний день испытаний.

Весело вышел сегодня Башмачный из дому, но с каждым шагом, приближавшим его к школе, все неспокойней и неспокойней становилось у него на сердце.

Сколько ни сидел Олег над учебником, повторяя все, что было выучено за год, все же чувство беспокойства не оставляло его: а вдруг провалится!

Да и выученного за год оказалось не так уж много. В году Олег учил уроки, как говорится, через пятое на десятое. Какие уж там уроки, когда перед глазами маячит то клад, то заветная дорога в Арктику! И только последние дни он взялся по-настоящему за работу. Испытания приближались, о них ежедневно толковали в классе, школьники стали чаще ходить друг к другу — но теперь уже вовсе не для того, чтобы поиграть вместе в домино или просто поболтать. Приходили друг к другу с учебниками, вместе решали трудные задачи. И в классе тоже говорили главным образом об уроках, и каждый ученик старался притти в школу пораньше, чтобы успеть еще раз найти на большой карте архипелаги, проливы, мысы, острова.

Все это невольно захватило и Олега.

Как-то ночью, проснувшись, он вскочил с постели. Он вспомнил, что не выучил урока по природоведению. Он тихонько зажег электричество и развернул учебник. Он читал страницу за страницей, и с каждой минутой в его сердце вырастали тревога и стыд. Как он отстал! Его товарищи давно уже выучили все то, о чем сейчас он узнает впервые. Неужели он самый последний ученик в классе? Он просидел над книгой до рассвета. И с тех пор он уж не переставал работать.

Сегодня в школе было тихо — ни криков, ни суеты. И сами ребята казались сегодня какими-то другими. Серьезнее и взрослее. Еще бы! Ведь это же последний день в классе! А завтра послезавтра — выводы испытательной комиссии, и тогда- прощай школа до будущей осени! Да здравствуют каникулы, да здравствует солнце и море, пионерские походы и лагеря!

Олег не успел войти в класс, как его окружили товарищи.

— Ты с Энеем знаком? — спросил его сурово Омелько Нагорный.

Олег сразу понял, в чем дело и, подняв вверх руку, продекламировал:

— А кто написал «Энеиду» — спросил Чайка.

— «Энеиду» написал Иван Котляревский, — вытянулся перед ним Олег. — Понятно, товарищ поэт?

— Вольно! Ответ правильный. Это у нас товарищеская проверка перед испытаниями, — пояснил Нагорный. — А что ты слышал о Нечуй-Левицком?

— О Нечуй-Левицком знает, верно, бабка Лукерка. Он ей, говорят, родственником приходится: седьмая вода на киселе.

— Ты Лукеркой зубы не заговаривай, скажи, что ты знаешь о Нечуй-Левицком, — настаивал Нагорный.

Но и о Левицком Олег ответил точно и ясно.

— Ну, смотри же! — предостерег его Омелько и сейчас же бросился экзаменовать вошедшую Галину Кукобу.

Потом пришла очередь экзаменоваться Озеркову, потом Степе Музыченко. Дверь распахнулась, в класс вбежала Люда Скворцова.

— Идут! Идут! — крикнула она.

Школьники бросились к своим местам. Вошел Василий Васильевич, и с ним — высокий и дородный представитель РОНО. Дети встали.

Василий Васильевич махнул им рукой:

— Садитесь! Ну, как спалось, ребята?

И от этого простого вопроса, от спокойных и ясных глаз директоравсем сразу стало легко и весело, и даже Олег забыл о своем беспокойстве и тревогах.

Вызвали его к столу вторым, сразу же после Озеркова. Василий Васильевич что-то шепнул представителю РОНО, и тот с любопытством поднял глаза на Олега.

«Должно быть, это браунинге, что я нашел!» подумал мальчик.

— Ну, Башмачный, расскажи нам о героях Панаса Мирного, — сказал Василий Васильевич и Олег увидел, как в глазах директора сверкнули едва заметные искорки.

Мальчик невольно покраснел. «Герои в произведениях Панаса Мирного» — такова была тема задания, которое он когда-то списал у Галины Кyкoбы. Он посмотрел па Галину. Она сидела, низко опустив голову, — должно быть, вспомнила и она.

Башмачный начал рассказывать.

— Хорошо, хорошо. Знаешь, — подбадривал его Василий Васильевич. — А теперь, может, перескажешь коротенько содержание «Энеиды»? Кого вывел в своем произведении писатель? А кстати, как его звали?

— Котляревский, — громко сказа Олег.

Он рассказывал об «Энеиде», и Василий Васильевич одобрительно покачивал головой.

— Может быть, спросите и вы? — обратился директор к представителю РОНО, когда Башмачный наконец окончил.

— Нет, довольно, — ответил тот. — Отлично!

Уже на следующий день стало известно, что шестой класс оказался победителем. На испытаниях почти все ответили на «отлично». И на весь класс нашлось только несколько «Хорошо» и у двоих «посредственно».

Чемпион по шахматам Чабанчук прибежал к шестиклассникам взволнованный и красный.

— Ну, как у вас? — спросил он. — Кто кого?

У нас все отличники. На весь класс только восемь «посредственно» и пять «хорошо». Шах вам и мат, дорогие друзья!

Неудержимый хохот был ему ответом. Чабанчук сбросил очки и быстро протер их платком.

— В чем дело? — развел он руками. — У вас лучше? У кого? Что такое? Ничего не понимаю!

Впрочем, через мгновенье он уже понял все. Не поверив ребятам, Чабанчук бросился в канцелярию к директору, но из канцелярии вышел очень скоро, смирный и притихший, и тихо спрятался в своем классе.

Олег Башмачный, сдав испытание на «отлично», решил, что теперь ему уже не стыдно поговорить и с Василием Васильевичем о том, что так мучило и волновало его. Он пришел к директору на квартиру. Василий Васильевич встретил его так, будто давным-давно уже поджидал его в гости.

— Ага, вот и ты! — весело сказал он. — Садись, пожалуйста.

Олег сразу же приступил к делу:

— Василий Васильевич, я вас очень прошу, помогите мне поступить в капитанский техникум.

Мальчик сидел взволнованный и красный.

— Можно! — ответил директор. — Помогу очень охотно. На будущий год у нас будет уже десятилетка, кончишь десятилетку, и тогда…

— Нет, хочу теперь!

Василий Васильевич серьезно, внимательно посмотрел на мальчика и сел с ним рядом.

— Ты не подумал хорошо, Олег. Разве ты не понимаешь, что и сейчас уже ты учишься в замечательном техникуме, из которого выходят не только капитаны, но и пилоты, и инженеры, и агрономы, выходят учителя, видные партийные организаторы, знаменитые врачи, артисты, художники Ты только подумай, Олег, какой необыкновенный техникум наша средняя школа! Четыре года пролетят незаметно, и какие широкие дороги откроются тебе! А сейчас ни в какой техникум тебя не примут. Бросишь школу — останешься недоучкой. А быть Митрофанушкой, я знаю, ты не захочешь.

Мальчик понимал, что Василий Васильевич говорит правду. Слова директора даже не огорчили его. Наоборот, Василий Васильевич сам как будто разделял Олеговы мечты, и школьнику теперь было совершено ясно, что он и в самом деле будет когда-нибудь капитаном. Он будет капитаном! И свой ледокол он поведет непременно в Арктику.

— Я думаю, что с будущей осени, — продолжал Василий Васильевич, — в школе надо организовать кружок юных исследователей Арктики. Мы это сделаем непременно, а тебя, Олег, выберем председателем. Возражать не будешь?

Олег смущенно улыбнулся. Он согласен!

Учебный год был уже позади, когда необыкновенная новость всколыхнула весь шестой класс, или, если выразиться точно, весь бывший шестой класс.