Шкатулка группенфюрера - Страница 4

– А где ты видел дьявола в отрепьях, Колотов? – театрально всплеснул руками Чуев. То есть попытался всплеснуть, но помешали полы плаща, оказавшиеся в ненадлежащем месте.

– Я его вообще не видел, – честно признался собутыльник телезвезды.

– Ну так смотри! Этот субъект выиграл душу в карты у покойного Лабуха, и это далеко не самое страшное из его преступлений.

– Душу я вернул владельцу, – вздохнул я по поводу печальной судьбы ушедшего в мир иной хорошего знакомого. – Мир его праху.

Чуев, наконец, справился с плащом и теперь стоял посреди коридора в позе командора, пришедшего за проштрафившимся Дон Жуаном. Актером он был на редкость бездарным и тут даже законченное в молодости театральное училище ему не помогло. Вот и сейчас взятая на себя роль обличителя и судьи ему явно не удалась. Я не только не провалился сквозь землю, но даже не покраснел.

– Все, Витя, пролог закончился, переходим к действию, – взял я инициативу в свои руки. – Вы куда собрались – в ночной клуб или казино?

– В казино, – ответил Колотов. – Но хотелось бы знать, с кем имею честь разговаривать?

– Строганов Феликс Васильевич, – представился я.

– Наслышан, – коротко бросил блондин. – Вы к нам с дружеским визитом или с деловым?

– С деловым. Но готов подбросить вас до казино, если в этом есть насущная необходимость.

Колотов принял мое предложение сразу, Чуев пребывал в благородной задумчивости. Что, однако, не помешало ему последовать за нами в лифт. О незапертой двери Витька вспомнил уже на первом этаже, о чем сообщил нам трагическим баритоном.

– Будем надеяться, что твою квартиру еще не успели обчистить рачительные соседи, – вздохнул Колотов. – Дуй наверх, Чуев, мы подождем тебя у машины.

За время моего отсутствия мой новенький «Лексус» едва не пострадал от безответственных действий какого-то паршивого «Жигуленка», слегка поцеловавшего его в корму.

– Ты посмотри на этих наглецов, – справедливо возмутился Колотов. – Им что дороги мало! Вот гниды.

Возможно, пассажиры стареньких вишневых «Жигулей» обиделись на высокомерных джентльменов, обругавших скромных пролетариев нехорошими словами, но атаковали они нас настолько слаженно, что едва не повергли на грязный тротуар. Захмелевший Колотов от полученного удара согнулся дугой, зато я успел локтем остановить кулак разгорячившегося молодого человека в сиреневой курточке и вязаной шапочке, надвинутой на глаза. И пока мой визави тряс поврежденной в схватке лапой, я ногой достал его приятеля, уже успевшего вцепиться в Колотова. Моя поддержка позволила Вячеславу обрести себя в недружелюбно настроенном к нам мире, что повлекло за собой печальные последствия для одного из наших неприятелей. Удар Колотов нанес почти без замаха, но этого вполне хватило, чтобы коренастый гражданин в голубых джинсах перелетел через капот «Жигулей» легкокрылой бабочкой. Полет мне показался красивым, а вот приземление вышло безобразным. Коренастый так смачно плюхнулся в лужу, расплывшуюся уродливым пятном на асфальте, что забрызгал грязью заднее стекло моего лимузина. Расстроенный чужой неуклюжестью я отыгрался на его приятеле в стильной кепочке – приятель порхнул в одну сторону, кепочка – в другую. Ретирада наших недоброжелателей была столь же стремительной, как и нападение. Возможно, их напугало появление Чуева, белым приведением застывшего у фонарного столба.

– Развлекаетесь, – обиженно буркнул Витька. – А как же я?

– Извини, дорогой, – развел руками Колотов. – Застоялись на холоде.

Мне показалось, что нападение отморозков не было случайным. Они явно кого-то поджидали, с целью либо похитить, либо покалечить. Своими мыслями я поделился с Вячеславом, с удобствами устроившегося на переднем сидении моего «Лексуса». Колотов задумчиво потер подбородок и нехотя кивнул.

– Я вернулся в город только вчера, о моем возвращении знают немногие, следовательно, объектом вожделения этих незадачливых молодцов являетесь вы, Вячеслав Алексеевич. К тому же мне показалось, что одного из них вы опознали. Во всяком случае, ваши слова «ну Сипягин, ну сука» прозвучали очень выразительно.

– Сроки мотали вместе, – нехотя признался Колотов. – И освободились в один день. Я помог ему на первых порах, но этот придурок вообразил, что меня можно доить вечно. Пришлось объяснить неразумному Василию, как он ошибается на мой счет. Это случилось лет десять назад, но Сипягин, видимо, затаил обиду.

– Вы что, с ним не виделись с тех пор?

– Нет, – равнодушно пожал широкими плечами Вячеслав. – Блатная среда не привлекала меня ни тогда, ни после.

– Вы знаете, что три дня назад убит зять Ильина?

– Послушайте, Строганов, я действительно виновен в смерти старика, но это был несчастный случай, – вспылил трезвеющий на глазах Колотов. – За свою мальчишескую глупость я уже расплатился сполна.

– Я вас ни в чем не обвиняю, Вячеслав, и даже ни в чем не подозреваю. Просто хочу предупредить, что следующей жертвой можете стать вы.

– Это с какой же стати? – искренне удивился Колотов.

– Зачем вы полезли в хранилище Ильина?

– Из-за кинжала, будь он неладен. Старик знал о моем увлечении историей и показал его мне. Возможно, хотел узнать истинную цену старинному оружию, а посоветоваться было не с кем. Может, похвастаться решил. В общем, зацепил он меня. А я не удержался и рассказал девчонкам, что есть у меня одна интересная вещица, двенадцатого века. Пыль в глаза пускал. Я бы этот кинжал вернул. Но получилось так, как получилось. Полковник умер на моих глазах. К счастью, у меня хватило ума, не пускаться в бега. Суд принял это во внимание.

– А кинжал у вас остался?

– Уж коли срок мотать, то хотя бы не даром, – криво усмехнулся Колотов. – Был у меня тайничок в подъезде, вот там я и спрятал кинжал и еще несколько цацек. Жалко шкатулка туда не вошла.

– Какая шкатулка?

– Большая, по-моему, из серебра сделанная. Она там в хранилище осталась. На суде о ней не упоминали, думаю, сыскари не слишком тщательно осматривали квартиру убитого. Им все было ясно. У Ильина очень приличная сумма в долларах лежала в шкафу. А поскольку я деньги не тронул, то в суде поверили в мое искреннее раскаяние.

– Кинжал вы продали?

– Да. Сразу, как только вышел на свободу. Деньги нужны были. Матери на лечение и мне на учебу. Сипягин у меня кинжал просил. Он с него даже копию сделал. Золотые у него руки, а натура воровская. Просил меня подождать, но я отказался. Деньги у него наверняка были бы краденные. А мне зачем рисковать при моем тогдашнем пиковом раскладе. Вот я и загнал кинжал коллекционеру. Солидный дядька, актер, и деньги он мне дал вполне приличные.

– Фамилия солидного дядьки Лузгин? – спросил я.

– Откуда вы знаете? – насторожился Колотов.

– Я знаю всех коллекционеров в городе.

– Он правду говорит, Славка, – неожиданно отозвался с заднего сидения Чуев. – Граф Феля большой любитель антиквариата.

– А почему граф? – удивился блондин.

– Потому что Строганов, – хихикнул Витька. – Это я его наградил прозвищем еще в детстве. Так оно к нему и прилипло на всю оставшуюся жизнь. Надеюсь – недолгую.

– Спасибо на добром слове, Чуев. Кстати, мы приехали. Ни пуха вам, ни пера, охотники за удачей.

– Только не посылай его к черту, Славка, он и без твоей помощи нашел к нему дорогу.

Чуев первым покинул салон моего автомобиля. Именно покинул, а не вылез, скажем, и уж тем более не вывалился. Единственное, чему он научился в театральном училище, так это не терять лицо в любых ситуациях. В том числе и смертельно опасных для жизни. Пьяный ли, трезвый ли Чуев всегда сохранял на челе отблеск благородства. Ни дать, ни взять принц крови недавно лишенный наследства. И этого наследства лишил его я. Тут уж не убавить, не прибавить.

Лузгин гостей не ждал. Времена, когда Семен Алексеевич разудалым добрым молодцом покорял женские сердца, давно уже миновали, и теперь он с достоинством нес ношу заслуженного человека, чьи стопы и помыслы направлены только к одной цели – пенсии. Другое дело, что актерские заслуги столь скупо оплачиваются нашим замечательным государством, что прожить на них способна лишь театральная мышь, привыкшая питаться муляжами калорийных продуктов. Именно поэтому предусмотрительный Семен Алексеевич еще в годы относительно молодые решил позаботиться о сытой старости. Сказать, что свой нынешний достаток он обрел исключительно добросовестным трудом, я бы не рискнул, но и подозревать трудившегося всю жизнь человека в тяжких грехах, у меня нет никаких оснований. Коллекция антиквариата, которую Лузгин собирал всю жизнь, тянула на сотню тысяч долларов, но не более того, а ее бесспорным украшением сам хозяин считал кинжал двенадцатого века, доставшийся ему по счастливой случайности.