Шкатулка группенфюрера - Страница 2

– Светиться он начал два года назад, а до этого никто из серьезных людей его в расчет не брал. И, судя по всему, – зря. За Чистопаловым реальная сила и немалые деньги.

– А что вам известно о происхождении этих денег?

– Ничего, – развел руками Юрлов.

– Так вы предполагаете, что Степанкова устранили Чистопалов и Певцов?

– Я ничего утверждать не берусь, Феликс. Был конфликт, а теперь в наличии имеется труп, вот и все, что я знаю.

– Воля ваша, Павел Эдуардович, но при таком раскладе вряд ли у правоохранительных органов могут возникнуть к вам какие-то претензии.

– А при чем тут органы, Феликс Васильевич? – возмутился хозяин. – С ними я бы и без вас поладил. Мне перед женой надо оправдаться! Этот Степанков бывал у нас в доме. Наверное, он нравился Марии. А я по глупой горячности пообещал свернуть ему шею. Черт меня за язык дернул! Никаких грешных мыслей на его счет у меня не было. Ну, приревновал. Ну, вспылил. А человека убили.

Если судить по лицу, Павел Эдуардович действительно мучился двусмысленным положением, в которое попал по глупой неосторожности. А Машка действительно могла закусить удила. При всем своем несомненном уме и железном характере, Носова в страстях удержу не знала, и вполне могла разорвать отношения с человеком, заподозренным ею в убийстве.

– Как вы думаете, Мария этого человека любила? – понизил голос почти до шепота Юрлов. – Я имею в виду Степанкова.

– Исключено, – уверенно отрезал я. – Носова не из тех, кто влюбляется с первого взгляда. Прежде чем вешаться на шею человеку, она изучает его от пяток до ушей. А для этого нужно время. В любви Машка куда более расчетлива, чем в игре.

– Насчет игры, я с вами согласен, – кивнул Юрлов. – Никак не могу отучить ее от посещений казино. Хотя она почти никогда не проигрывает.

– Вот вам и ответ, Павел Эдуардович, на вашу загадку. Скорее всего, Марию интересует не столько игра, сколько бизнес. Именно с этой целью она и обхаживала Степанкова. У него к нему был чисто деловой интерес. Смерть московского гостя сорвала Машкины планы, вот она и бесится.

– Выходит, зря я ее ревновал? – крякнул расстроенным селезнем Юрлов.

– Мой вам совет, Павел Эдуардович, ревнуйте ее как можно чаще, по поводу и без повода. И не таите чувства в себе. Скандал для семейной жизни бывает куда полезнее, чем голубиное воркование. Только не перегибайте палку. Не придушите ненароком подругу моего детства и юности. Она этого не заслуживает.

– Вы талантливый человек, Феликс, – покачал головой Юрлов. – Если б вы знали, какой камень сейчас сняли с моей души.

– Рад был помочь, Павел Эдуардович. А с убийством Степанкова я разберусь, дайте срок. По чести говоря, меня эта история очень заинтриговала.

В офисе частного детектива Чернова гостей не ждали, но это вовсе не означало, что вечно хмурый его хозяин готов был выставить меня за дверь. Кстати, в этом небольшом, но располагающем к доверительной беседе помещении за два минувших года практически ничего не изменилось. Разве что появилось роскошное кресло. Не будучи гением дедукции, я все-таки догадался, кто купил и поставил у окна эту удобную во всех отношениях вещь, явно дисгармонирующую с деловым стилем, приверженцем которого слыл детектив.

– Согласись, Виктор, твой помощник Игорь Веселов склонен к сибаритству, несмотря на рабоче-крестьянское происхождение, – сказал я, протягивая хозяину офиса руку.

Чернов шутку оценил, но выражение лица его при этом не изменилось, разве что в глазах промелькнули веселые огоньки. В частные детективы бывший офицер милиции подался по несчастливой случайности, отбросившей тень на всю его дальнейшую жизнь. По слухам, в ранней молодости он был очень веселым и заводным человеком, но к тридцати пяти годам накопил такой багаж проблем, что нести его дальше по жизни с улыбкой уже не хватало сил. Наверное, сказалось и то обстоятельство, что родился он не ищейкой, а волкодавом и уж если преследовал дичь, то не ограничивался поимкой подонков, предпочитая доводить дело до логического конца. Нет, палачом он не был, но и рассчитывать на его благодушие жертве не приходилось. Брата любимой женщины Виктор застрелил, скорее всего, случайно, однако проблема была в том, что он знал, кого преследует и, тем не менее, гнал дичь до самого упора, как это и положено хорошему волкодаву.

– Следствие по делу Степанкова ведет областная прокуратура. Там полагают, что москвича убили с целью ограбления, – сказал Чернов, разливая кофе по чашкам.

– А у тебя на этот счет есть сомнения?

Кофе у Чернова был совершенно потрясающим. Многие пытались разгадать секрет его приготовления, но детектив с редкостным упрямством берег свою тайну. Не открыл он ее даже своим компаньонам, совладельцам кафе «Синяя птица», хотя этого требовал прямой коммерческий интерес.

– За две недели до убийства ко мне обратился за помощью некий иностранец. Эрнст Шульц. Немец просил навести справки о покойном Валентине Семеновиче Ильине.

– И чем он мотивировал свою просьбу?

– Якобы в сорок пятом году некий капитан Ильин из особого отдела арестовал его деда групенфюрера СС Клауса Шульца. Герр Эрнст, выполняя волю покойной бабушки, пытается прояснить судьбу деда и по возможности отыскать его могилу.

– Поздновато спохватился, – покачал головой я.

– В принципе этого Эрнста можно понять, эсэсовцев у нас не любят, а тут, шутка сказать, групенфюрер. Ему пришлось действовать окольными путями. А тут подвернулась оказия. Интересы бизнеса привели его в город, где долгое время жил человек, которого он искал без малого пятнадцать лет. На меня герр Шульц произвел приятное впечатление. Примерно нашего возраста. Шатен с приятным лицом и хорошими манерами. Выдержан. Прекрасно говорит по-русски.

– Хорошо заплатил?

– В меру. Ты же знаешь немцев, в отличие от нас они не любят пускать пыль в глаза. К тому же дело давнее. Деда своего он, естественно, не знал, а потому и тратить большие деньги на поиски его могилы не собирался. Семейный долг и не более того.

– Это действительно так, или он пытался создать впечатление? – уточнил я существенное.

– Трудно сказать, Феликс, – вздохнул Чернов. – Я не психолог, в отличие от тебя. Для меня русская душа потемки, а уж немецкая подавно. Если бы не убийство мужа внучки покойного Ильина, я бы, честно говоря, ничего криминального в этом сугубо частном деле не заподозрил. Как-то все очень странно совпало.

Я даже не стал спрашивать Чернова, сообщил ли он о своих подозрениях прокуратуре. По той простой причине, что очень хорошо знаю Виктора. Не в его привычках сдавать клиентов кому бы то ни было. А в данном случае ему и предъявить оказалось нечего, кроме смутных подозрений. Сейчас многие немцы пытаются отыскать могилы своих сгинувших в России предков, с какой стати Эрнсту Шульцу быть в этом ряду исключением. Скорее всего, именно так ответили бы излишне настойчивому детективу в уважаемом ведомстве.

– Степанков приехал в наш город улаживать конфликт.

– Я в курсе, – кивнул Чернов. – И, по моим сведениям, он его уладил. Ни Певцову, ни Чистопалову эта смерть никаких выгод не принесла. Зачем им устранять зятя, если их конкурентом является тесть.

– Хотели запугать? – предположил я.

– Исключено, – резко возразил Виктор. – Ильин не тот человек, которого можно запугать таким способом. И возможностей у него поболее, чем у муниципального чиновника. Смерть Степанкова смешала Чистопалову все карты. Уже разрешенный конфликт вновь обострился до предела, что чревато для его участников большими неприятностями.

С точки зрения логики рассуждения детектива мне показались безупречными. Но, к сожалению, наша жизнь далеко не всегда протекает в соответствии с этой самой логикой и порой выкидывает такие фортели, что вдумчивому наблюдателю остается только руками развести. Я не исключал, что у одной из договаривающихся сторон в последний момент сдали нервы, возможно оплошал кто-то из шестерок, неправильно истолковавший жест своего босса. Но в любом случае Шульц годился на роль убийцы еще меньше, чем Юрлов. Последним могла двигать ревность, а вот мотив хладнокровного немца и вовсе тонул во мраке неопределенности. Месть им двигала, что ли? Но ведь Степанков, скорее всего, не имел ни малейшего понятия о похождениях дедушки своей жены и уж тем более не нес даже моральной ответственности за возможные прегрешения особиста Ильина.