Шиша. Тринадцатая кукла - Страница 8

Когда девушка вернулась с новым пакетом, Кэст дожевывал последний круассан. Обертки от съеденных бургеров и пустые стаканчики из-под кофе лежали рядом, спрессованные в аккуратный ком. Кэст сидел на земле, привалившись спиной к стволу сосны, и млел от сытости, растекшейся по всему телу приятной теплотой.

Она подошла и устроилась рядом, непринужденно бросив при этом:

– Ну, рассказывай!

От нее исходил необычный аромат – хвойно-древесный, с сильной горчинкой, слегка разбавленной фруктовыми нотами.

– Давай сначала хоть познакомимся, – предложил Кэст, с жадностью вдыхая этот запах, и первым назвал свое имя, точнее – кличку.

Услышав, что девушку зовут Боней, он вначале подумал, что ослышался, и решил уточнить:

– Боня – значит Богдана?

– Нет, это значит Бонита! – Она криво усмехнулась. – Моя мама была той еще фантазеркой и назвала меня в честь известной американской актрисы Бониты Грэнвилл, надеясь, что это может благотворно повлиять на мою судьбу. Она мечтала о том, что я вырасту редкой красавицей и покорю Америку. В итоге покорять Америку она поехала без меня.

– Она тебя бросила? – Кэст с сочувствием покосился на девушку.

– Каждый имеет право на личную жизнь! – Боня смахнула свесившуюся на лицо прядь волос. Или слезинку? Ее глаза подозрительно заблестели, и Кэст понял, что тема отъезда матери была для Бони болезненной, хотя та и пыталась казаться равнодушной.

– Вообще-то, ты обещал рассказать о своих приключениях, – напомнила она. – У тебя был роман с дочерью депутата?

– Ничего подобного!

– Хм… Я сильно не прислушивалась к тому, что говорили в криминальной сводке, но там вроде бы прозвучало «убийство на почве ревности».

– Да-да, они такого наговорят! – отмахнулся Кэст и начал рассказывать: – Впервые я увидел Ингу за несколько часов до того, как ее убили.

В его памяти вновь всплыла жуткая картина, похожая на продолжение дурного сна с пугалом и вороном, только это был уже не сон.

*****

Инга лежла рядом, ее лицо закрывали светлые, как осенняя пшеница волосы, на которых виднелось несколько бурых пятен. Пятна портили весь вид, вызывали тревогу и дурное предчувствие. Кэст протянул руку, убрал волосы с лица Инги и застыл, потрясенный видом кровавого месива, открывшегося перед ним. Потом он заметил на своей трясущейся от шока руке кастет Леща, весь в засохшей крови, а на нем – прилипший клок волос цвета вызревшей пшеницы.

От страшного зрелища Кэста отвлек голос, раздавшийся за спиной:

– Чер-рт, ну ты и натворил дел, дружище!

Рядом с ним стоял Лещ, морща лоб и лениво почесывая затылок. На лице у друга не было даже намека на потрясение или испуг. И снова этот странный чужой взгляд, который, как подметил Кэст, появился у Леща после падения в костер.

– Да ты у нас, оказывается, Отелло! А притворялся скромником, девчонок сторонился… – хрипло засмеялся Лещ. Его смех походил на треск поленьев в костре.

Кэст растерянно перевел взгляд с Леща на Ингу, потом на кастет, и снова на Леща. Мысли роились в голове, как растревоженные пчелы. Их было так много, что Кэсту казалось, его голова вот-вот взорвется.

– Проучить эту девку, конечно, не мешало, тут я с тобой согласен, – продолжил Лещ и сплюнул сквозь зубы в своей привычной манере, – но ты, дружище, здорово переборщил! Уж извини, но я вызвал полицию. Не хочу, чтоб меня записали в твои сообщники. Да и остальные ребята с какой стати должны пострадать ни за что? Ты уж не подводи никого, расскажи полицейским все, как было. Ну а мы тебе по очереди передачки носить будем. – Лещ запрокинул голову и снова расхохотался, довольный своей шуткой.

Кэст смотрел, как дергается острый кадык на шее друга, и вдруг с удивлением заметил, что щетина на его подбородке отливает рыжим. Но ведь это невозможно, никакой рыжины у Леща никогда не было! С ним что-то не так. Хотя… может быть, виной этому стал рассвет, добавивший медных оттенков всему окружающему?

Откуда-то издалека ветер принес протяжные переливчатые звуки. Вой полицейских сирен! Кэст кубарем скатился со стога, на ходу стягивая с руки кастет, швырнул его под ноги Лещу и бросился бежать – вначале к своему рюкзаку, оставленному рядом с местом, где они вечером сидели всей компанией, а затем к березовой роще, единственному ближайшему укрытию. Обернувшись на бегу, он встретился взглядом с Лещом и крикнул:

– Я ее не убивал!

– Убивал! – прокричал в ответ Лещ, и выражение лица у него при этом стало таким же злорадным, как у кондукторши, высаживающей из автобуса безбилетника в лютый мороз. – Я сам видел, как ты ее убивал!

Кэст побежал дальше, шумно ворвался в березовую рощу, рассекая собственным телом заросли осинника и дикой облепихи, но тут земля ушла у него из-под ног, и он кубарем скатился в овраг. Оказавшись на самом дне, он пополз, вскочил и снова побежал. Рюкзак зацепился за ветку, опрокидывая Кэста навзничь. В спину впились острые коряги, и от боли потемнело в глазах. Однако ему удалось подняться на ноги и продолжить путь, хотя сил уже не осталось, его шатало, и он понимал, что рискует убиться насмерть. Ему требовалась передышка, но останавливаться было слишком рискованно, ведь полиция наверняка прочешет окрестности, а Лещ, несомненно, покажет им, в какой стороне искать.

Неожиданно лес расступился, и Кэст по инерции выбежал на шоссе, прямо под колеса грузовика. Раздался визг тормозов, громкое шуршание шин, и бело-голубая кабина с надписью «ЗИЛ» над решеткой радиатора замерла в паре метров от Кэста. Из кабины выскочил невысокий круглолицый мужичок в облезлой кожаной кепке и принялся орать с отчаянием кота, которому отдавили хвост. В нечленораздельном потоке брани Кэсту удалось разобрать лишь пару слов: «охренел» и «загашенный». Следуя внезапно родившемуся плану, он упал на колени и простонал:

– Помогите! Врача!

План сработал: водитель подхватил Кэста под руки и, громко пыхтя, потащил к кабине. Через минуту грузовик уже мчался по шоссе на предельной скорости, оглушительно громыхая расхлябанными бортами кузова. Кэст, сидя рядом с водителем, закатил глаза и тяжело задышал, притворяясь, будто ему становится хуже. Водитель то и дело поддавал газу, мотор ревел, а Кэст ликовал при мысли о том, что расстояние между ним и полицейскими, приехавшими по вызову Леща, так быстро увеличивается и им его уже не достать. Но расслабляться он не собирался: понимал, что они наверняка распространят информацию о его побеге по рации и на дорогах могут начаться проверки автомобилей, отчего на шоссе скоро станет небезопасно. Знать бы, сколько у него осталось времени! Нужно во что бы то ни стало добраться до города, ведь в деревнях и селах не спрячешься: там все друг друга знают и сразу же приметят постороннего. Но въезжать в город на этом грузовике (если, конечно, водитель направляется туда) слишком рискованно: пост ДПС не пропустит грузовик без проверки, даже если там еще не получили сообщение о подозреваемом в убийстве парне, бежавшем с места преступления. Конечно, в таком случае дорожные инспекторы не станут задерживать Кэста, но позже смогут опознать его по фото, которое им пришлют в качестве ориентировки. Лещ, конечно же, выдаст полиции все снимки, какие найдет в своем смартфоне, где лицо Кэста запечатлено крупным планом.

«Я сам видел, как ты ее убивал!»

Вспоминая последние слова, брошенные Лещом ему вслед, Кэст содрогнулся от волны озноба, вызванного мыслью, что это может быть правдой. Во-первых, зачем Лещу врать? Ведь они же друзья с детства и даже ни разу серьезно не поссорились. Во-вторых, на руке Кэста был кастет со следами крови (откуда он там взялся, это уже другой вопрос). И, в-третьих, увиденное во сне лицо Инги, разодранное когтями ворона, выглядело таким, каким Кэст увидел его наяву – тоже очень тревожный знак. Слишком многое указывало на то, что Кэст действительно мог убить Ингу, хотя и не помнил этого. На миг у него возникла мысль о причастности к убийству Леща: вдруг тот сам убил девушку и пытается свалить вину на Кэста? Но тогда зачем ему было вызывать полицию? Теоретически, конечно, ход вполне логичный: ведь в большинстве случаев убийца спешит покинуть место преступления, а для того, чтобы остаться и давать показания, надо обладать неслыханной дерзостью и огромной выдержкой. Едва ли Лещ мог похвастаться этими качествами, хотя… Кэст вспомнил, как странно вел себя друг минувшей ночью, его словно подменили. И кто знает, на что был способен этот «подмененный» Лещ…