Шхина: женский элемент в Божественности (ЛП) - Страница 4
Но уже в талмудический период еврейское словоупотребление относительно Шхины освободило место для перехода к гностической ипостаси – что никогда не было зафиксировано ни в каком еврейском источнике того периода. В этом гностическом употреблении Шхина появляется как отдельная ипостась, хотя и бесплотная, что тает в неопределённости. Это имеет место более явно в мандейской[22] литературе, в которой Шхина упоминается во множественном числе. Только однажды Талмуд говорит о множественности Шхин, и то в ироническом смысле и полемическом контексте: «Еретик [император?] спросил Раббана Гамлиэля: «[Вы евреи заявляете, что] Шхина присутствует в каждом собрании из десяти. Сколько Шхин [арам., шехината] присутствует? Сколько Шхин существует?»[23] Мандеи, однако, без колебаний приняли это плюральное выражение Шхины, которое неизбежно отличает её от верховного Бога, так же, как ими были использованы многие другие термины из религиозного языка. Их литература неоднократно говорит о мириадах над мириадами миров, сокровищницах с богатствами (Утры, примерный эквивалент thesauroi) и Шхинах, без точного определения значения этого последнего концепта. Эти Шхины, очевидно, являются дворцами или жилищами света, сами по себе сверкающими, но без какой-либо ясной функции в мандейском пантеоне. С другой стороны, в писаниях тех гностиков и мистиков, которые остались в рамках раввинистического иудаизма, и в литературе Хехалот и школе Меркавы термин Шхина применяется без каких-либо отличий от современной им аггады.
Эти эзотерики, прямые наследники древней апокалиптической литературы, аналогично приняли своё общее словоупотребление, в котором Шхина в значительной степени отождествлялась со славой Бога. Мир Меркавы – это место «Его Шхины, которая скрыта от человеческих существ в небесных высотах».[24] Вместо стандартного талмудического термина «престол славы», эти авторы говорят о «престоле Шхины», – т.е. сокрытая Шхина здесь открывается посвящённому Меркавы на вершине его видения.[25] От этой Шхины, сидящей на престоле, исходит голос, который говорит с низшими существами.[26] Всё это кажется мне понятным в контексте вышеупомянутой концепции, которая отождествляет Шхину с Самим Богом, так что нет никакой надобности предпринимать здесь какие-либо дальнейшие разработки.
Объектом антропоморфных описаний Божества, имеющихся в сохранившихся фрагментах Шиур Кома, является Бог Творец (Йоцер Берешит), Демиург. В иных версиях, однако, объект визионеров Меркавы обозначается как «Тело Шхины».[27] Здесь так же не является очевидным различие между Богом и Шхиной; последняя – не независимая персонификация одного из Его качеств. Хотя, возможно, здесь уже существует некоторое гностическое различение между скрытой сущностью Бога и Его открытым образом, что является пророкам и мистикам Меркавы (хотя и этот образ сам по себе аналогичным образом скрыт от человеческих глаз). Голос, исходящий от Шхины, не обращается наверх, к Богу, но только к Его творениям.
Решающее новое развитие начинается в самом позднем пласте мидраша, насколько нам это известно. В пассаже, незамеченном, как это ни странно, Абельсоном и другими исследователями, мидраш на Книгу Притчей Соломоновых (22:29) говорит впервые о Шхине как обращённой не только к людям, но и к Самому Богу:
Когда Санѓедрин вознамерился назначить его [царя Соломона] наряду с тремя царями и четырьмя простолюдинами [которые не имели места в Грядущем Мире], Шхина встала перед Святым, да будет благословен Он, и сказала Ему: «Господь Миров! «Видел ли Ты человека проворного в своём деле?» [Притч. 22:29] они хотят поставить его [Соломона] среди людей тёмных [т.е. тех, кто будет проклят]». В тот час раздался небесный голос и сказал: «Он будет стоять перед царями» [Там же] – и он не будет стоять перед тёмными».[28]
Здесь первый раз проводится чёткое разделение между Богом и Шхиной, в котором двое сталкиваются друг с другом в диалоге. Более того, в XII веке Иеѓуда ѓе-Хасид из Регенсбурга предложил даже ещё более смелое прочтение этого текста: «Шхина пала ниц пред Святым, да будет благословен Он». Конечно, это неудивительно, что р. Моисей Таку был шокирован этими фразами, когда он приводил их в начале XIII столетия,[29] верно отмечая, что этот отрывок, столько решающий для нас, отсутствует в Талмуде или в более старых аггадических трудах. В действительности, мы можем показать, как талмудическое высказывание было перенесено из оригинального невинного контекста в контекст Шхины. Талмуд,[30] не упоминая имени Соломона, рассказывает:
Они пожелали включить ещё одного [т.е. Соломона]. Явился образ его отца [Давида] и пал ниц перед ними, но он проигнорировали его… Огонь спустился с небес и окутал их скамьи, и они не обращали никакого внимания на это. Небесный голос вышел и сказал им: «Видел ли Ты человека проворного в своём деле? Он будет стоять перед царями» [Притч. 22:29].
Версия, обнаруженная в более позднем мидраше, которая чужда параллельным древним пассажам, могла появиться только после того, как Шхина уже была гипостазирована как качество Бога группами неизвестных поздних аггадистов. В свете прочной тенденции мидраша на Книгу Притчей Соломоновых значительно опираться на антропоморфный мистицизм Меркавы, мы не можем допустить, что эта версия была свойственна исключительно спекуляциям средневековых еврейских философов.
Мы находим похожие точки переходы в других отрывках, хотя точное прочтение в эти случаях является неопределённым и требует дальнейшего изучения. В Мидраш Конен, работе, состоящей из различных фрагментов из литературы «Деяний Творения», и чей первый раздел содержит неизвестные спекуляции из другого источника, касающегося Мудрости, мы находим интерпретацию стиха «и дух Божий парил над поверхностью вод» (Быт. 1:2). Автор начинает с упоминания различной деятельности Бога и продолжает:
Что Он делал? Он брал имя из Торы и раскрывал его, и брал из неё другое Имя, которое никому не было сообщено… и пролил и разбрызгал три капли в море, и оно было полностью наполнено водой, и Святой Дух и Святая Шхина (Шхинат ѓа-Кодеш) парили и веяли над ним.
На той же странице читаем: «Святой, да будет благословен Он, застил свет, и Его Шхина была в верхних сферах». Не совсем ясно, проводится ли различие здесь между этими двумя концептами. Насколько мне известно, выражение «Его Святая Шхина» не встречается ни в одном другом раннем тексте; было бы полезно изучить сохранившиеся рукописи Мидраш Конен.
В Песикта Раббати после хорошо известного утверждения о том, что «Когда Израиль ушёл в Изгнание, Шхина была так же изгнана с ним», мы слышим следующие жалобы ангелов: «Ангелы сказали Ему: «Твоя Слава на своём месте; не унижай Твою Шхину!» Но снова, продолжение этого высказывания не делает никакого различия между Богом и Его Шхиной.
В Таргуме Йонатана на Пятикнижие, во Второзаконии 31:3–8, почти идентичное выражение повторяется три раза в весьма удивляющей манере. Стих 3 («Господь Бог твой, Он пройдёт пред тобою») Таргум читает: «Господь Бог твой и Его Шхина идут пред тобою», а стих 6 («Ибо Господь Бог твой, Он идёт с тобою») Таргум читает: «Ибо Господь Бог твой, Его Шхина говорит пред тобою». Аналогично, стих 8 («Господь, Он идёт пред тобою») переводится: «И слово Господа, Его Шхина, говорит пред тобою».
На самом деле, в средневековой еврейской философии Шхина ясно выступает как манифестация Бога, совершенно отличная от Него. В соответствии с рационалистической тенденцией обеспечивать изначальный монотеизм, которая доминировала над средневековой еврейской философией, эта ипостась, хотя и строго отличная от Бога, принимает характер, который всё ещё далёк от его каббалистического понимания. Все философы, от Саадии Гаона через Иегуду ѓа-Леви и до Маймонида, единогласно признавали, что Шхина, которая была для них идентична библейской славе Бога, является добровольным творением Бога. Даже если она является первым Его творением, хотя и более тонким, чем любое грубое материальное творение, как сотворённое бытие она не причастна божественной сущности или единству». Божественная слава есть «сотворённая форма», созданная Богом для того чтобы это свет давал бы его пророкам уверенность в подлинности того, что было им отрыто… это более тонкая форма, чем форма ангелов, более обширная в своём творении, испускающая блеск и свет, и она называется «Кавод Бога» [в Библии]… и Шхиной в раввинистической традиции.[31]