Шестой (ЛП) - Страница 15

Я понимаю, что моему хитрому мозгу придется хорошенько поработать и найти немыслимый выход.

Один конец цепи прочно закреплен вокруг основания унитаза, который, на мою беду, установлен на совесть, и его не сдвинуть ни на миллиметр, даже если бы мне хватило на это сил. Ну, конечно. Он опустился даже до того, что установил своего рода затычки, чтобы в цепи не было зазоров.

Второй же конец не просто завязан вокруг одной из ножек кровати, как я думала. Нет, это должна была быть задача посложнее, чем просто чуточку приподнять кровать. Он закрепил цепь вокруг всех ножек кровати.

О, он был очень занят, пока я вчера принимала душ.

Опустившись на пол, дергаю цепь, в попытке сдвинуть с места кровать, но она и не думает шевелиться.

Ложусь на кровать и, свесив голову с одного ее края, изучаю другую сторону, после чего у меня вырывается стон разочарования.

Он не просто обвязал цепь вокруг ножек, он еще и прикрепил ее в полу кучей массивно-выглядящих скоб. Вот что за стук я слышала вчера.

— Бл*дь.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, чувствуя секундное поражение.

С цепью мне не справиться.

Браслеты на щиколотке? Есть крошечный шанс, что я смогу открыть их, если у меня получится найти что-нибудь наподобие заколки-невидимки.

Точнее, если этот фокус с невидимками вообще работает, а не является выдумкой Голливуда.

Я принимаю сидячее положение и исследую замок. Он оказывается крошечным и скорее всего ключик к нему нужен не самый замысловатый, подошел бы любой ключ от дипломата. Сквозь большое кольцо в форме буквы «О» продета цепь, прикрепленная к кольцу металлической скобой в форме буквы «С». Если получится отогнуть эту скобу, то я откреплю цепь и буду свободна.

Охота за незаурядным инструментом открыта.

На прикроватной тумбочке ничего стоящего не обнаруживается — только лампа и Библия в некогда ультрамодном комоде. И в пределах досягаемости ни одного плохо прикрученного шурупчика. Даже ручку от комода не отодрать.

В ванной обнаруживается несколько предметов личной гигиены, но кроме них только раковина, зеркало, унитаз и душевая. Но я все равно тщательно исследую каждый миллиметр. Должно же быть хоть что-то, что поможет мне. Немногочисленность предметов в комнате сводит меня с ума.

Я встаю и изучаю свое отражение в зеркале, по-прежнему в ступоре от того, что из зеркала на меня смотрит брюнетка. Что-то пролетает мимо окна и отражается в зеркале, привлекая мое внимание. И тут я замечаю его — гвоздь.

Круглая шляпка гвоздика выступает над деревянным окаймлением, в которое он вколочен, приблизительно на сантиметр, но этого достаточно, чтобы ухватиться за нее. Острые края шляпки впиваются мне в кожу, когда я сжимаю ее пальцами, затем пальцы соскальзывают, и я расцарапываю кожу.

Зашипев, я подношу пальцы ко рту, пытаясь посасыванием унять боль. Как будто это хоть раз кому-то помогало.

Схватив полотенце, висящее на раковине, я оборачиваю его вокруг шляпки гвоздика и хватаюсь за нее. У меня уходит уйма времени на раскачивание и проворачивание гвоздя, я ругаюсь на чем свет стоит, но спустя несколько минут гвоздь поддается и выскальзывает из дерева.

— Да!

Вернувшись к кровати, сажусь и поворачиваю браслет так, чтобы получить доступ к зажиму. Щель между скобой и цепью очень узкая, выступающий кончик едва позволяет подсунуть под него гвоздь. Воткнув гвоздь в щель, я прикладываю максимум усилий и моя рука, сорвавшись, отлетает в сторону, а металлическое кольцо вращается вокруг ноги.

— Черт.

Я снова разворачиваю браслет и крепко удерживаю его, одновременно пытаясь сдвинуть толстую задвижку. Почти каждый толчок и прокручивание заканчивается тем, что руки срываются, и я чуть не ломаю ногти. Но так как особого выбора у меня нет, все мое внимание сосредоточено на том, чтобы открыть замок.

Тонюсенький зазор стал капельку шире, и это подстегивает меня продолжать действовать, не дает мне сдаться и поискать другие варианты. Без этих действий, без этой хрупкой надежды, ничего другого, кроме как сдаться, мне не останется, а я не собираюсь сдаваться.

Я собираюсь жить. Так долго, как смогу, я буду сопротивляться смерти.

Еще одним лучиком надежды для меня является обслуживание номеров. Они ведь должны прийти когда-нибудь, верно? Ну, это в том случае, если у них здесь есть какие-нибудь уборщицы. Возможно, человек, который стоит у стойки администратора, и уборщик — это одно и то же лицо, но даже если он или она просто придут узнать, нужны ли нам полотенца, это окажет мне незаменимую помощь.

Шестой, наверное, сказал им, что нас не следует беспокоить.

Надежда, что кто-нибудь из персонала будет проходить мимо нашего номера, крайне мала, так же мала, как и моя бесперспективная возня с гвоздем, но все равно, ведь шанс есть?

Провозившись с этим какое-то время, я пытаюсь раздвинуть хотя бы одно звено цепи. Но в итоге зазор между цепью и кабелем оказывается толщиной лишь с половину кабеля.

Еще чуть-чуть шире. Ну, хоть капельку, — монотонно скандирую я про себя.

Но замираю, когда слышу звук шин на гравийной дороге. Я не двигаюсь и не дышу, пока вслушиваюсь. Когда раздается звук захлопнувшейся двери, сердце пускается вскачь, и я начинаю лихорадочно искать место, куда можно спрятать свой «инструмент». Ближайшим ко мне местом оказывается прикроватная тумбочка, поэтому я выдергиваю ящик и швыряю гвоздик туда, а после ложусь на кровать.

Бросаю взгляд на часы, чтобы понять, сколько он отсутствовал, и изумляюсь. Неужели и правда прошло целых четыре часа с тех пор, как он ушел?

Шестой входит в номер буквально доли секунды спустя, запирает за собой дверь и бросает на кровать пакеты, жестом предлагая мне открыть их. Внутри я нахожу несколько пар новых трусиков, женские футболки, и даже джинсы и балетки. Он что-то сделал с моей старой одеждой, оставив мне один лифчик.

Во втором пакете я обнаруживаю туалетные принадлежности.

— Вау. Полагаю, я должна поблагодарить тебя, — я на самом деле счастлива, что у меня теперь есть новые трусики, так как он разорвал те единственные, что у меня были, и я целый день ходила без нижнего белья в одной только футболке, которую он мне выделил. А еще я в восторге из-за туалетных принадлежностей, но мне не хочется признаваться в этом ему. Ведь эти мелочи — единственное в моей ситуации, что скрашивает грязь, окружающую меня.

Я через голову быстро снимаю его грязную футболку, которую ношу уже второй день, больше не заботясь о том, что я стою перед ним совсем голая. Взяв туалетные принадлежности в руку, я чувствую, как он провожает каждый мой шаг взглядом, пока я иду к ванной.

Он купил стандартный гигиенический набор с бутылочками небольшого размера и одноразовым бритвенным станком с одним лезвием, но лучше так, чем совсем ничего. А еще там даже есть небольшой тюбик гигиенической помады.

Помада с запахом вишни. Моя любимая.

Оценивая ситуацию, я из душа бросаю взгляд на свои оковы. Логистика моего затруднения предполагает, что я буду совершать в душе крайне интересные танцевальные па.

Длины цепи не хватает, чтобы я могла забраться в ванную, а головка душа расположена на дальней стене, в связи с чем я не могу вымыть переднюю часть тела. Но изворотливо крутясь, наклоняясь и рискуя жизнью, мне удается вымыться жутким мылом, которое предоставляет мотель. Ну, хоть голову помыть не составляет труда.

Закончив с душем, я быстренько чищу зубы и вытираю полотенцем тело и волосы.

— Ты мог бы облегчить мне процесс приема душа.

— Могла бы попросить, и я бы снял цепь.

Моргнув, я смотрю в его бесстрастное лицо.

Эм... черт.

— Туше.

После чего он встает и подходит ко мне, а я подтягиваю к себе один из пакетов.

— Кем ты работаешь? — спрашиваю я, вскрывая упаковку с шестью ничем непримечательными трусиками. Но у бедняков нет права выбора. Луч надежды и тому подобное.

Он обдумывает мой вопрос, пока открывает замок на металлическом кольце, охватывающем мою щиколотку, чтобы я могла надеть свои новые трусики бикини. Шестой не отрывает взгляда от моих бедер или того, что кроется между ними.