Шесть соток волшебства (СИ) - Страница 47

Густая, темная пена обиды и ярости поднялась в Инге, мутным потоком захлестывая сознание. Руки тряслись, во рту стало сухо и горько, горло сжало мучительным спазмом. Нужно было подняться. Нужно было сказать, что все совершенно не так, что Валентина передергивает и врет, что ее слова вообще — вообще! — не имеют значения. Как она может кого-то обвинять?! Как может упрекать — она, беспринципная лживая дрянь, воровка, убийца?! Раскручивающийся внутри Инги черный смерч перехлестнул края, выплеснулся наружу, ударил тяжелой волной.

— Ты что это?! — весело изумилась Валентина, поглядев на Ингу с дурашливым изумлением. — Ты сглазила меня сейчас, что ли? Господи, да что же это такое! Не убивцы, а детский сад «Солнышко». Один за руки хватает, другая сглазами непроизвольными бросается. Может, обивку мне на двери изрежете? Или ящик почтовый подожжете? Да пусти ты уже! — резко рванулась она. Ошеломленный внезапной атакой, Славик действительно разжал пальцы, и рывок, не встретив сопротивления, потащил Валентину назад. Нога в мягком плюшевом тапочке поехала по полу, колено согнулось, неестественно вывернувшись в сторону. Нелепо взмахнув руками, Валентина опрокинулась навзничь, с глухим стуком впечатавшись виском в угол стола.

И осталась лежать, мелко подергиваясь, словно гальванизированное тельце лягушки.

— Ой, — выдохнула в ладонь Инга.

— Ой, бля, — эхом откликнулся Славик. Присев на корточки над Валентиной, он осторожно прижал пальцы к шее. — Вроде живая еще. Что делать-то будем? Скорую вызывать? Инга! Эй, ты меня слышишь?!

Инга застыла, вперив слепой взгляд в пол. Конская доза адреналина, хлынувшая в кровь, подняла волоски на руках и разогнала сердце в галоп. Мысли мелькали, нанизываясь одна на другую, и выстраивались… выстраивались в единственно верную последовательность.

— Да что же ты замерла, дай телефон, я…

— Нет, — поднялась Инга. — Стой. Погоди. Не так.

У Валентины вода из колодца. А колодцы наполняются за счет подземных источников. Это ведь те же реки, правильно? Просто текут они не по земле, а под ней.

Дернув дверцы серванта, Инга быстро осмотрела содержимое. Захлопнула, метнулась к стеллажу в спальне, потом в гостиную. Медный крест и церковные свечки обнаружились на компьютерном столике — Валентина сунула тонкий пучок в органайзер для ручек.

— Вот! — схватив органайзер, Инга бросилась обратно на кухню. Нервно оглядываясь на подергивающееся тело, она набрала в ковшик воды из крана, зажгла свечу и подняла нож.

— Ты что делаешь?! Рехнулась? — выпучился на нее Славик, но Инга отчаянно затрясла головой.

— Не мешай!

Ткнув себя острием в палец, она наклонила руку над ковшиком. Густая медленная капля крови сползла к ногтю, тяжело качнулась и упала в воду. Инга взяла крест.

— В чистом поле белый камень стоит, на том камне Богородица в золотом плате сидит… — слова всплывали в памяти, как мертвые бледные рыбы. — Как Богородица греха не знает, так и мне, рабе божией Инге, злых мороков не знать. Защити меня, Богородица, от страха ночного, от беса полуденного, от твари, в ночи приходящей, от аспида, под камнем таящегося. Закрой меня платом золотым, обнеси ножом серебряным. Пусть твари ночные ходу ко мне не знают, пусть душу мою не терзают. Святое святым, живое живым, мертвое мертвым. Нет больше твоей силы надо мной. Аминь.

Отбросив крест, Инга ткнула ковшом под нос Славику.

— Пей. Сейчас же.

— Ты правда этого хочешь? — тихим, бесцветным голосом спросил Славик.

— Ты мне веришь? Пей! Быстрее, пока Валентина жива!

Быстрым движением облизав губы, Славик поглядел на воду. На Валентину. И поднял на Ингу глаза — яркие, как залитый солнцем сосновый лес.

— Ладно. Давай.

Приняв ковшик, он сделал огромный, бесконечно длинный глоток, потом второй, третий.

— Хватит?

— Да. Ешь! — Инга выхватила из вазочки золотую монетку печенья. Секунду Славик молчал, изумленно приоткрыв рот, потом шумно вздохнул. И засмеялся. Смех был нервный, острый, как битое стекло, пальцы у Славика мелко тряслись, и печенье прыгало, дробно ударяя по зубам.

— Как кровь у вас одна на двоих, так и жизнь одна на двоих, — торопливо зашептала Инга, вцепившись Славику в рукав, словно удерживала от побега. — Слово к слову, кровь к крови, жилка к жилке, вздох ко вздоху. Что ее, то твое, забирай с миром на жизнь долгую, на здоровье крепкое, на мысли ясные.

Финальное «Аминь» Инга произнесла, когда Славик сделал последний глоток. Валентина охнула, заскребла пальцами пол, словно нашаривая что-то невидимое, крупно вздрогнула и затихла.

— Все, — сказала Инга.

— Все, — едва различимым эхом откликнулся Славик.

Глава 51 Рассвет после длинной ночи

Дома Ингу начало трясти. Дрожали пальцы, сводило мелкой судорогой ноги, дробно и звонко стучали зубы, стоило только чуть-чуть расслабить челюсти. Бледный, как привидение, Славик сначала попытался напоить ее чаем, потом — коньяком, а потом просто залез на диван с ногами, обхватив Ингу, как медведица — медвежонка.

— Ну все. Все-все-все-все. Конец. Дети здоровы, мы живы, все будет хорошо. Все закончилось.

Прижавшись головой к широкому плечу, Инга сухо, прерывисто всхлипнула и вцепилась в горячую ладонь.

— Полиция нас найдет.

— Не найдет. Чашки мы вымыли и на место убрали, пальчики везде протерли, а если вдруг что-то пропустили — так ты в доме у Валентины бывала. Логично, что отпечатки остались.

— А если…

— Никаких если. Старая женщина, сто лет в обед. Решила полирнуть бессонницу чашечкой кофе, скакануло давление, упала, расшибла голову. Осторожнее надо быть в таком возрасте. Валерьянку пить, а не эспрессо.

— Но я расспрашивала про Валентину. Наталья может дать показания…

— Кому? Кто ее спрашивать будет? Даже если кто-то усомнится в случайности падения — в твою сторону причин копать нет. Вы с Валентиной нормально общались, не ссорились, деньги не делили. Ну что общего между приезжей московской девчонкой и столетней бабкой?

— Профессия.

— Ты переводчик, она — медсестра.

— Я не о том.

— А я — о том. Для тех, кто в мистику не верит, профессии у вас совершенно разные. Ну а для тех, кто верит... Эти ребята в разборки между двумя ведьмами не полезут точно.

Разборки между двумя ведьмами… Инга застыла, до боли сцепив зубы. Разборки между двумя ведьмами… Эти слова подводили общую жирную черту, ставили между Валентиной и Ингой знак равенства. И возразить на это было нечего. Инга действительно выкупила жизнь ценой чужой смерти. Так же, как Валентина. Так же, как Евдокия Павловна. Можно сколько угодно говорить о том, что уж ее-то решения были оправданны, что это случайность, и самооборона, и справедливое возмездие. Но все это просто слова. Потому что Инга забрала жизнь у Валентины и отдала ее Славику. Сделала это умышленно и расчетливо, отлично осознавая все последствия.

И совершенно об этом не сожалела.

Если бы пришлось выбирать снова — Инга сделала бы то же самое. Пусть это преступление, пусть она теперь ничем не отличается от Валентины, выбирая свое счастье, а не чужое… Сделала бы.

Шумно выдохнув, она обняла Славика за шею, вжавшись губами в горячую ямочку над ключицей.

— Сегодня ты никуда не уйдешь.

— Что? Но… А. Ну да, — неуверенно улыбнулся Славик. — Я же теперь живой. Вроде как.

— Живой, — подтвердила Инга, словно пробуя слово на вкус. — Ты живой…

Больше не нужно провожать Славика перед рассветом и весь день выглядывать в окошко, дожидаясь заката. Не нужно следить за словами, опасаясь ненароком напомнить о том, о чем напоминать ни в коем случае нельзя.

Не нужно останавливаться, когда от поцелуев тело горит огнем и подгибаются колени.

Славик останется с ней. И все будет хорошо. Все будет просто замечательно. Если только не… Инга застыла, пораженная внезапной мыслью. Она ведь никогда не спрашивала, чего хочет сам Славик. Что он собирается делать теперь, когда не привязан к Инге невидимыми канатами ритуала.