Шерлок Холмс в России
(Антология русской шерлокианы первой половины XX века. Том 1) - Страница 45

Василий Сиповский

ДВАДЦАТИПЯТИЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА

Из записок доктора Ватсона

Помещаемый ниже рассказ заслуживает особого внимания. И прежде всего — по теме. Юбилей Шерлока Холмса, завершающий его многопрославленную деятельность… Какая благодарная канва! В живом, все время нарастающем действии, в сменяющихся беспрерывно картинах, чуткий читатель не может не уловить филигранно-тонкую, художественную иронию над произведениями, которые еще недавно, к сожалению, составляли излюбленное чтение наших юношей, — да и одних ли только юношей?..

Чрезвычайная динамичность повествования может служить образцом современных литературных достижений. По великому завету Тютчева, здесь тесно словам и мыслям просторно. В этом нет ничего удивительного.

Автор рассказа — один из самых популярных наших профессоров, заслуженный исследователь русской словесности, написавший ряд научных и литературных трудов. Имя его известно всей грамотной России. Но мы должны подчиниться воле автора, пожелавшего подписать свою прелестную вещицу, родившуюся в редкие часы досуга, — только инициалами.

К серии рассказов об удивительных похождениях моего гениального друга я считаю необходимым прибавить рассказ о странных приключениях его, связанных с торжественным днем его юбилея.

Сегодня, 20-го января 1891 г., исполнилось двадцать пять лет его научно-детективной деятельности. Сегодня в честь его готовились в Лондоне торжества: здание главного бюро лондонской сыскной полиции было украшено снаружи и внутри зеленью и национальными флагами. Над главным входом был укреплен огромный лавровый венок с инициалами моего друга, с римской цифрой XXV. Вечером этот венок должен был быть иллюминован разноцветными электрическими лампочками. В зале должен был быть сервирован ужин. Предполагались тосты, чтение телеграмм. Весь церемониал торжества был разработан совместно с Холмсом. Без его одобрения не решались устроить торжество, т. к. знали особенности его характера и опасались, что он совсем отвергнет всякие чествования. Шерлок Холмс значительно сократил церемониал, постарался придать ему более интимный характер. Он не любил публичных торжеств, не любил больших собраний и обедов, когда юбиляру приходится выслушивать немало напыщенных речей, в которых, обычно, нет искренности. На все эти речи приходится отвечать такими же речами. Это было не по душе Холмсу, — вот почему он и постарался сделать свой праздник более скромным. Отказаться от праздника Холмс не пожелал, т. к. заслуги свои перед человечеством признавал и всегда говорил, что такие праздники имеют воспитательное значение для граждан, приучая их ценить заслуги великих общественных деятелей.

Итак, сегодня, в 10 часов вечера, депутация из самых видных чиновников главного королевского детектив-бюро должна была заехать за ним на автомобилях, украшенных флагами и цветами, и свезти его в главное полицейское управление. Там он должен был выслушать несколько речей и полученные со всех концов мира поздравительные телеграммы. Обещал приехать сам министр полиции. Говорили, что Шерлок Холмс получит подарок от короля.

Накануне я довольно долго засиделся у Холмса, и мы весь вечер проговорили о предстоящем торжестве. Не скрою того, что друг мой, великий Холмс, был несколько взволнован, курил сигару за сигарой и говорил гораздо больше обыкновенного.

— Да, милый Ватсон, — говорил он, — 25 лет сосредоточенной, упорной работы все в одном направлении, работы не только практической, но и научной, теоретической — это, должен сознаться, при всей моей скромности, дело большое…

Я, конечно, не мог не согласиться с ним… И мы дружески беседовали с ним, перебирая в памяти различные приключения, в которых нам приходилось принимать участие вдвоем.

Я забыл сказать, что хотя чествовали собственно Холмса, но не забыли и меня: я был тоже приглашен на ужин и должен был выехать вместе с ним.

Признаюсь, я волновался с самого утра, и если бы не жена, я наверно опоздал бы. В g часов я был готов. На мне был фрак, украшенный докторским значком. Я торопливо натянул пальто, попрощался с женой и поспешно вышел из дома.

На входных дверях снаружи я увидел письмо на мое имя. Оно было приколото кнопкой.

Я торопливо вскрыл письмо и не мог не воскликнуть от изумления: в письме было поздравление от… лондонских воров и грабителей! В изысканно вежливой форме поздравляли меня, как неизменного спутника Холмса и историографа его подвигов, выражалось пожелание многих лет «совместной работы». Письмо было подписано председателем «главного лондонского клуба воров» — известным грабителем Джоном Джемсоном, по прозванию «Стальной Лом». Его подпись была скреплена секретарем Вилльямсом Пэджем, по прозвищу: «Не зевай». Далее следовали подписи около 30 членов клуба, которые добросовестно выписали свои имена и прозвища — «Пистолет», «Буравчик», «Лакомка», «Воробей», «Тюльпан», «Чертик», «Выгребай», «Маркиз», «Дантист», «Экспресс» и мн. др. В письме лежала свежая фиалка, которую воры рекомендовали мне одеть в петлицу фрака.

ПРЕЗИДИУМ ЛОНДОНСКОГО КЛУБА ВОРОВ.

Председатель «Стальной Лом». Товарищ предс. «Пистолет». Секретарь «Смокинг». Члены Президиума: «Воробей», «Отмычка».

Признаюсь, это письмо меня встревожило. Я почувствовал в этой проделке что-то угрожающее не мне, конечно, а другу моему Холмсу. Я вернулся домой, бросился к телефону, дал номер Холмса. Из телефонного бюро мне ответили, что № 1667091 «не действует». Смутная тревога, мною овладевшая, превратилась в твердое убеждение, что Холмсу что-то угрожает. Жена, увидев мое расстроенное лицо, кинулась ко мне с расспросами: «Что случилось? Почему ты вернулся?»

Я вкратце рассказал ей о своих опасениях, показал письмо. Она побледнела, но, сохраняя присутствие духа, сказала дрожащим голосом: «Спеши к Холмсу!.. Ты ему нужен и Господь храни вас обоих!.. Возьми револьвер!».

Я хотел было звонить в главное сыскное бюро, но не решился этого сделать, не узнав, в чем дело. Холмс, с его самолюбием, не простил бы мне фальшивой тревоги, которая могла его поставить в смешное положение.

Едва я выбежал из подъезда, как со мной столкнулся какой-то джентльмен, прекрасно одетый. Это столкновение было так неожиданно, что у меня с головы слетел цилиндр.

Едва я успел сообразить, в чем дело, как подбежал какой-то мальчишка, схватил мой цилиндр и исчез — словно в воду канул. Я посмотрел на господина, который стоял растерянный, тоже с обнаженной головой.

— У меня украли шляпу, — пробормотал он. — И у вас тоже? — учтиво осведомился он.

— Побежим догонять воров, — сказал он. — Я видел, как мальчишка с вашим цилиндром побежал туда, — и он махнул рукой в переулок, начинавшийся у моего дома. — А мою шляпу утащил вон тот оборванец… Я его догоню. Честь имею…

И джентльмен понесся в сторону, противоположную той, куда убежал мой цилиндр.

Я сразу понял, что джентльмен — участник проделки с моим цилиндром. Но мне некогда было заниматься такими пустяками — надо было спешить к Холмсу.

— Возвращаться домой за шляпой, или ехать так? — подумал я, стоя у подъезда. После краткого колебания я решился ехать без шляпы.

Едва я сделал несколько шагов, как ко мне подкатил кэб и кэбмэн любезно предложил везти меня. Я занес уже ногу на подножку экипажа, но сразу отдернул ее — я понял, что экипаж был подослан преступниками. Я поспешно отскочил от кэба и побежал к трамваю. Кэбмэн свирепо плюнул в мою сторону, хлестнул лошадь и быстро скрылся.