Шерлок Холмс в России
(Антология русской шерлокианы первой половины XX века. Том 1) - Страница 37
В тот же момент из-за угла показался Байдулин и, влезая к нам, громко крикнул:
— Ну, поехали!
— Слава Боту, дождались! Чего пропадал столько времени? — сердито отозвался наш возница и, хлестнув лошадь, поплелся вслед за удалявшейся серой фигурой.
Незнакомец шел быстро, не оборачиваясь и, по-видимому, не обращая на нас никакого внимания. Мы следовали за ним, держась на почтительном расстоянии, но не упуская его из виду.
Путешествие уже продолжалось с полчаса. Воронин внезапно осадил лошадь и сказал нам:
— Вылезайте!
Байдулин остался на облучке.
— Видите фонарь? — сказал нам шепотом Воронин. — Это ресторанчик с садом. Мы войдем и сядем за стол, ближайший к выходу. Будем пить пиво и ждать.
Мы пошли по указанному направлению и, войдя в освещенную калитку с надписью «Ресторан Еремеев», — очутились в небольшом садике. Посетителей почти не было.
Заняв, как было условлено, столик у входа и спросив себе пива, мы огляделись кругом.
Ресторан представлял собою небольшой садик, уставленный деревянными белыми столиками и железными стульями. В глубине сада находилось здание ресторана. Посередине его находился главный вход, а сбоку, по-видимому, из квартиры владельца, маленькая дверца вела также в сад.
— Войти можно только через сад, — довольно заметил Воронин. — С той стороны двор дома купца Арбузова. Впрочем, это неважно. Птичка не подозревает об опасности и не станет принимать мер предосторожности. Господа, очень прошу вас следить за мной и помочь в случае, если я не справлюсь с делом один.
Мы выпили по крайней мере по четыре бокала пива, не разговаривая и молча ожидая конца всего приключения, когда в освещенных дверях ресторана показалась фигура в сером плаще и соломенной шляпе.
Незнакомец спокойным, ровным шагом сошел в сад и направился к выходу, не удостаивая нас ни одним взглядом.
Он проходил вплотную около нас, погруженный, по-видимому, в глубокую задумчивость. Лица его нельзя было разглядеть из-под шляпы.
В этот момент Воронин, поднявшись с места, положил руку на плечо незнакомца в сером плаще и произнес:
— Именем закона, маркиз, я вас арестую.
Неизвестный остановился, по-видимому, чрезвычайно удивленный, и вдруг произнес:
— Воронин! Это вы? Что за шутки? Здравствуйте, господа.
Он приподнял шляпу — перед нами стоял граф Николай Дмитриевич.
Я наблюдал за Ворониным. В первый момент он просто опешил. Но это продолжалось только мгновение. В следующий момент он уже вполне владел собой и, естественно рассмеявшись, сказал:
— Конечно, я пошутил, Николай Дмитриевич. Но как…
— Почему вы назначили мне это таинственное свидание? Что все это обозначает? Телеграмма пришла поздно, я боялся опоздать, а вас все нет и нет!..
Воронин совершенно спокойно спросил:
— А телеграмма при вас?
— Вот она, — ответил граф, вынимая из кармана и передавая Воронину сложенную бумажку.
Воронин ее небрежно развернул; я взглянул ему через плечо. Телеграмма гласила:
«Будьте непременно сегодня двенадцать ночи ресторан Еремеева, Новая Деревня, Коломяжская, 7. Крайне важное дело. Чтобы вас не узнали, возьмите плащ и панаму. Воронин».
Воронин вернул телеграмму графу и сказал:
— Я надеюсь, мне сейчас удастся арестовать очень важного для нас человека. Подождите, господа, пожалуйста, одну минуту.
Воронин, по-видимому, никогда не терялся. Он быстро ушел по направлению к ресторану, но уже через десять ми-нут возвратился.
— Какое разочарование, граф! Неудача! Простите за беспокойство, но мне так хотелось доставить вам удовольствие присутствовать при аресте этого человека…
Граф был, очевидно, сердит, но сдержал свой гнев и не сказал ни слова. Воронин произнес еще несколько извинений, и мы все вышли из сада. К воротам подкатила карета.
— Хотите, господа, я вас подвезу? — предложил Николай Дмитриевич.
— Благодарю вас, нас ждет извозчик, — ответил за всех Воронин. — А разве вы, Николай Дмитриевич, приехали сюда в карете?
— Конечно, — ответил граф и, распрощавшись, уехал.
Мы также рысцой поехали переодеваться.
— Молодец, — одобрительно изрек Шерлок Хольмс, окутанный непроницаемым облаком дыма, из которого виднелись лишь ступни его длинных ног, невозмутимо покоившиеся на столе, когда мы с Введенским сообщали ему на следующий день результаты нашей экскурсии. — Много хладнокровия. Дело становится все интереснее. Очень жаль, что не могу приняться за него лично. Боюсь, что Воронин все-таки для этого происшествия недостаточно опытен.
— Что же вам мешает, мистер Хольмс? — спросил я.
Хольмс улыбнулся и ответил:
— Мне еще рано воскресать; а за Уильямом Митчелем Хольмсу спрятаться не удастся. Я должен остаться в стороне.
— Так вы хотите совсем бросить это дело? — с тревогой произнес Сашка. — Но ведь без вас, надо думать, оно так и останется не открытым.
— Я недаром знакомился с делом, — ответил Хольмс. — Теперь я знаю его не хуже Воронина и вас, и попытаюсь дать совет. Кстати, господин Введенский, что же футляр, который я просил вас достать?
— Вот он, — ответил Сашка, взяв из передней довольно большой сверток и передавая его Хольмсу.
Это был тот самый футляр, который не помещался в несгораемой шкатулке графов В. Д. и поэтому хранился просто в шкафу.
Хольмс взял его в руки, развернул и начал внимательно рассматривать, вертя во все стороны и исследуя каждую щель.
Мы молча ждали.
Не прошло и пяти минут, как под ногтем у Хольмса щелкнула пружина и дно футляра открылось, как крышка. Хольмс молча показал нам свое открытие.
— Я так и знал, — произнес он. — Это секретное отделение. Как видите, здесь были спрятаны три камня, судя по углублениям в бархате, довольно больших и не оправленных ни в какую оправу. Это отделение подтверждает мнение, которое я уже вам высказал.
Раз преступник имел полную возможность унести шкатулку и не сделал этого, то он мог так поступить по двум причинам.
Во-первых, он мог под влиянием какого-нибудь нервного потрясения бросить свои первоначальные намерения.
Во-вторых, он мог совершить преступление не ради шкатулки.
Первое предположение я отбрасываю ввиду того хладнокровия преступника, которое доказывает меткий и верный удар, нанесенный спящему городовому в день бегства. Остается, стало быть, второе предположение.
Но, с другой стороны, недаром же был взломан потайной шкаф. Отсюда ясно, что вор искал чего-то в шкафу, но не шкатулку. Это мог быть единственно этот футляр.
Затем, трудно допустить, чтобы вор, по-видимому, великолепно посвященный в домашнюю жизнь графов В. Д., не знал о существовании шкатулки, в которую прячутся все драгоценности. Этой шкатулки он даже не пытался взломать. Очевидно, он искал чего-то, что для него важнее даже фамильных драгоценностей графов В. Д.; это что-то заключалось именно в этом футляре. А вот вам, господа, и доказательство в виде секретного отделения.
Итак, у нас есть новое данное для определения личности преступника: он знает о существовании этого секретного отделения (а этого не знает, прибавлю, даже молодой граф В. Д.). Замечу, что этот футляр составляет собственность графини.
Этот вывод должен нам пригодиться впоследствии; теперь же пока еще мы не можем воспользоваться им для разгадки всего происшествия, потому что он не влечет за собою никаких очевидных следствий; но для немедленных розысков можно воспользоваться гипотезой, которую я построю на основании другого факта.
Я имею в виду то странное обстоятельство, что совершенно не выяснен путь, которым преступник или, по-вашему (тут Хольмс кивнул головой в сторону Сашки) преступники, скрылся или скрылись из сада. Вы, господин Введенский, объяснили этот факт помощью сообщников, приставивших лестницу. Но мне думается, что приставлять лестницу со стороны улицы — поступок довольно рискованный, даже ночью. Необходимая в данном случае длинная лестница должна была быть принесена, приставлена, затем снова унесена. Не говоря о том, что одному человеку это даже невозможно сделать, весьма маловероятно, чтобы все эти эксперименты не обратили на себя внимание прохожих, как бы они ни были редки вечером на пустынной набережной. Гораздо вероятнее, что лестница могла быть приставлена со стороны соседних дворов. Но здесь, во-первых, это тоже легко могло бы быть замечено, а во-вторых, я считаю очевидным, что легкая деревянная стенка, установленная над каменной стеной для защиты сада от наблюдений любопытных из окон соседних домов, судя по описанию этой стенки, сделанному господином Введенским, не может выдержать на себе тяжесть необходимой очень длинной, а стало быть, и очень тяжелой лестницы, да еще с прибавлением веса человеческого тела.