Шерлок Холмс против Джека Потрошителя - Страница 4

И опять я почувствовал себя пятиклассником, забывшим слова национального гимна.

— Холмс, Холмс, — сказал я, сокрушенно качая головой. — Я никогда не перестану удивляться…

Но он не слышал меня. Снова склонившись над ящичком, он запустил пинцет под бархатную подкладку. Она подалась, и Холмс вынул ее.

— Ага! Что мы здесь имеем? Попытку скрыть?

— Скрыть? Что именно? Пятно? Царапину? Он показал своим длинным тонким пальцем:

— Вот это.

— Господи, да это же герб!

— И должен признаться, он мне незнаком. А посему, Ватсон, будьте любезны, передайте мой экземпляр «Книги пэров Берка».[1]

Я послушно направился к книжным полкам, а он продолжал изучать геральдический знак, бормоча под нос:

— Вытиснено на коже обшивки. В прекрасном состоянии. — Холмс выпрямился. — Это ключ к характеру человека, которому принадлежал набор.

— Наверное, он берег свое имущество?

— Наверное. Но я имею в виду…

Он прервался. Я протянул ему том Берка, и Холмс торопливо пролистал страницы.

— Ага, вот мы его и нашли! — Бросив беглый взгляд, Холмс закрыл книгу, положил ее на стол и опустился в кресло, уставив отрешенный взгляд куда-то в пространство.

Я больше не мог справиться с нетерпением.

— Ну что же герб, Холмс! Чей он?

— Прошу прощения, Ватсон, — встрепенулся Холмс. — Шир. Кеннет Осборн, герцог Ширский.

Это имя было отлично известно мне — как и всей Англии.

— Блистательный род.

Холмс проговорил:

— Если не ошибаюсь, поместье лежит среди болот и охотничьих угодий Девоншира. Самой усадьбе — по внешнему виду она напоминает феодальный замок — примерно четыреста лет. Великолепный образец готической архитектуры. Я мало что знаю об истории этого рода — кроме неоспоримого факта, что его имя никогда не было связано с преступным миром.

— Так что, Холмс, — сказал я, — мы вернулись к первоначальному вопросу.

— Так и есть.

— Который заключается в следующем: почему вам прислали этот хирургический набор?

— Как следует подумайте над ответом, Ватсон, — сказал Холмс. — Поскольку, как я предполагаю, времени мы дадим отправителю немного. Скажем… — сделав паузу, он потянулся за своим истрепанным «Брэдшоу», великолепным справочником железнодорожного движения в Великобритании, — до половины двенадцатого завтрашнего утра. Если к тому времени объяснение не будет найдено, мы отправляемся на Паддингтонский вокзал и садимся на девонширский экспресс.

— В силу какой причины, Холмс?

— В силу двух причин. Небольшое путешествие через сельскую местность Англии, с ее прихотливой окраской в это время года, основательно освежит двух пресыщенных жителей Лондона.

— А другая?

Сухое лицо Холмса осветилось улыбкой.

— По всем законам справедливости герцогу Широкому необходимо вернуть его собственность. — Поднявшись, мой друг Холмс взял свою скрипку.

— Подождите, Холмс! — сказал я. — Вы что-то недоговариваете.

— Нет, нет, мой дорогой Ватсон, — сказал он, примериваясь смычком к струнам. — Просто у меня чувство, что нас ждут опасные приключения.

Эллери поднял глаза от рукописи. Грант Эймс Третий опять потянулся к бутылке.

— Ты кончишь циррозом печени, — сказал Эллери.

— Зануда, — ответил Эймс. — В данный момент я чувствую себя частью истории, сынок. Актером на Великой Сцене.

— Упиваясь вусмерть?

— До посинения. Но я говорю о рукописи. В 1888 году Шерлок Холмс получил загадочный хирургический набор. С присущим ему талантом он пустился в очередное свое удивительное приключение. Три четверти века спустя другой пакет был доставлен другому знаменитому детективу.

— К чему ты клонишь? — буркнул Эллери, явно разрываясь между рукописью доктора Ватсона и молчаливой своей пишущей машинкой.

— Этот исторический круговорот событий служит одной цели — чтобы современный талант показал себя в современном приключении. К делу, мой дорогой Эллери. А я возьму на себя роль Ватсона.

Эллери смутился. Плейбой не отступал:

— Конечно, ты можешь усомниться в моей bona fide.[2] Но я могу доказать, что преданно следил за карьерой Мастера.

Эллери прищурился на своего гостя:

— В самом деле? Ладно, знаток. Цитирую: «Весной 1894 года весь Лондон был взволнован, а светское общество даже потрясено убийством…

— …юного графа Рональда Адера». Конец цитаты, — тут же отчеканил Эймс. — «Пустой дом», сборник «Возвращение Шерлока Холмса».

— Цитирую: «В ее руке блеснул маленький пистолет. Один выстрел, другой, третий… Дуло пистолета было в двух футах…

— …от груди Милвертона». Конец цитаты. «Конец Чарльза Огастеса Милвертона».

— Блистательно, Ватсон! Цитирую: «Они были подавлены, но не попраны. Они были на самом дне, но никогда…

— …не смирялись». Конец цитаты. — Плейбой зевнул. — Твои старания поймать меня носят просто детский характер, мой дорогой Эллери. Ты процитировал самого себя. «Игрок на другой стороне».

Эллери ухмыльнулся. Этот парень увлекается не только длинноногими блондинками и дорогим виски.

— Хорошо, я на лопатках. Теперь давай посмотрим… уверен, что смогу приспособить тебя…

— Не сомневаюсь, что сможешь при больших стараниях, но вот именно этого я и не хочу позволить тебе. Занимайтесь своим делом, мистер Квин. Вы прочитали только первую главу рукописи. Если ты не пустишь в ход знаменитую дедукцию Квинов, я никогда и в руки не возьму ни одну твою книгу.

— В данный момент я могу сказать тебе только следующее. Хотя почерк несколько неразборчивый, можно уверенно утверждать, что он принадлежит Ватсону.

— Ты для меня явно не Холмс, старина. Вопрос решен — это Ватсон. А кому принадлежит рукопись — не тебе разве? Давай, давай, Квин! Напрягись.

— Ох, заткнулся бы ты, — сказал Квин и вернулся к чтению.

В последний период жизни, как я неоднократно упоминал, мой друг Шерлок Холмс удалился от лихорадочной лондонской жизни и из всех возможных вариантов избрал возню с пчелами в Южном Дауне. Он нимало не сожалел о завершении своей карьеры и занялся ведением своего хозяйства с той же целеустремленностью, что позволяла ему разоблачать даже умнейших преступников мира.

Но в то время, когда Джек-потрошитель бродил по улицам и переулкам Лондона, Холмс до мозга костей был плотью от плоти городской жизни. От рассвета до заката все его способности были посвящены лишь одному — тайнам Лондона. Зловоние аллей Сохо заставляло его ноздри возбужденно трепетать, а вот от весенних ароматов, которыми были полны сельские просторы, он чихал.

Так что для меня было сюрпризом, что он с интересом рассматривал пробегающие за окном пейзажи, пока утренний экспресс нес нас в Девоншир. Он сосредоточенно глядел в окно, но внезапно распрямил худые плечи.

— Ах, Ватсон! Как бодрит воздух близкой зимы!

В данный момент я не мог с ним согласиться, потому что все купе заполнял удушливый дым жуткой сигары, которую держал в зубах мрачный пожилой шотландец. Но похоже, Холмс не замечал этого смрада. Мимо нас бежали деревья с опадающей листвой, окрашенной осенними красками.

— Это Англия, Ватсон. Второй Эдем, почти рай.

Я узнал цитату, близкую к оригиналу, и снова удивился. Конечно, я знал, что у моего друга есть сентиментальные черточки, но они редко давали о себе знать, скрытые покровом его рациональной натуры. Да, гордость оттого, что тебе довелось родиться в Британии, — это национальное качество, которого не был лишен и Холмс.

По мере того как наше путешествие близилось к завершению, благодушие покидало его лицо, и он все более погружался в задумчивость. Мы ехали через вересковые пустоши — эти зыбкие трясины напоминают струп на лице Англии. И словно Природа хотела предъявить их истинную сущность, солнце скрылось за плотными облаками, и мы попали в край вечных сумерек.