Шёпот в ночи. Сборник рассказов - Страница 1

© Бабаев Анар, 2015-2018

© Перевод. Леонова Юлия, 2017, 2018

© Lodz, Poland, 2017-2018

© Classic edition, 2018

Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека

Бытие, 9,6.

Кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем. Если долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше

Короче говоря, он без помех добрался до поляны, на которой горел костер, и вот что там увидел.

Джон Рональд Руэл Толкин

«Хоббит, или Туда и обратно»

Посвящается Юлии Леоновой

Солнце протиснуло свои янтарные щупальца через ставни и разлило золотые лужицы на постель, пол и мебель. Мужчина с пепельными волосами ощутил, как свет падает на его лицо, пробивается сквозь веки, окрашивая все в яркие цвета.

Проснулся. Огляделся.

За окном разрасталась яблоня, ветки которой угрюмо свисали под тяжестью плодов. Где-то из глубины улочки доносился собачий лай, грязная ругань фурмана, который старался кем-то понукать, речи уличных вещунов, предвещающих Конец Света и гортанное кудахтанье, гоготание и гомон непоседливых ватаг птиц.

– Уже проснулся. Надо же. – За трельяжем сидела девушка.

Каскады ее темно-блестящих, будто бы влажных волос имели светлые – словно полированный медный лист – концы. Она уставилась на отражение мужчины, не переставая растягивать тугие – с вьющимися концами – локоны гребнем. Повторив это действие еще несколько раз, она отложила гребень на край стола. Мужчина окинул ее взглядом.

У девушки был небольшой, чуть вздернутый, носик, большие круглые, словно плошки, карие глаза. Ее ланиты пылали розовым, а тоненькие губы выделялись карминовым цветом помады.

Он не ответил. Не было нужды.

«Неужели это снова случилось, – подумал Эрик, поглядывая на отражение девушки в зеркале. – Пекло! Я же поклялся, что больше никогда…»

– Я должна была ехать в Телинор, – продолжала девушка. – Но твое ранение не позволило уехать сейчас.

Она погрузила пальцы в непослушные локоны, каскадами струящиеся на плечи, придвинула к себе дубовую шкатулку с орнаментом на крышке и шельмовски улыбнулась. Улыбка образовала около карминовых губ морщинки. Она открыла шкатулку в поисках нужного флакона.

– Спрашивай уже! – не выдержала девушка.

– Элли, – начал Эрик после недолгого колебания, – неужели я снова… Сколько я спал?

– Успокойся, – она потянулась за пузатым флакончиком. Комната наполнилась сладким ароматом земляники. – Ты спал не больше суток… Удивительно, что ты вообще выжил после отравления трупным ядом.

«Лучше бы я умер, – подумал он, – куда лучше, чем находиться в этом паршивом городке».

– Я так не думаю. – Элли повернулась к Эрику, снова одарила его прекрасной улыбкой, скривив тонкие губы.

– Ты обещала, что не будешь читать мои мысли, – напомнил он, принимая сидячее положение.

– А ты обещал не жаловаться на каждый город, в который мы едим. Принял бы уже давно медальон, жили бы в Роух Торе…

– Мне там не место. Пусть кто-нибудь другой примет Каменное сердце; мне и так хорошо.

– Ты же знаешь, никто кроме тебя и… Кая… не может принять медальон. Кай исчез, а ты… а ты вконец размяк. Почему ты не хочешь принять свою судьбу?

– Моя судьба в моих руках. Я не желаю надевать Каменное сердце и жертвовать своим. Поверь, так будет лучше не только для меня. Знала бы ты, что бывает с носителями оного медальона.

– Я знаю. Знаю, Гон тебя забери! Так же я знаю, что это ложь.

– Десять томов посвящено действию этой магической побрякушки и давно распавшемуся ордену. И в каждом томе написано одно и то же: «Франц Генриетт – последний паладин с Каменным сердцем, выживший после сражения с Дикой Охотой…»

– Я слышала эту историю сотню, а то и тысячу раз… Не обязательно напоминать мне об этом.

– Я напоминаю не тебе, а себе. Я – трус. Мой отец ждал моего прихода. Он ждал того момента, когда я, войдя в чертог, приму медальон, и стану его наследником, но я не пришел. Отец умер, а Каменные сердца распались… И все из-за меня.

– У тебя бзик на этой теме? От того, что ты будешь постоянно себе напоминать об этом, тебе лучше не станет. Забудь уже. Ради меня… Может, заказ сумеет вывести тебя из этой эндогенной депрессии… Что скажешь, а?

– Заказ? Что на этот раз? Утопленник? Стрыга? Кладбищенская баба? Или василиск?

– Тролль. – Она протянула ему письмо. – Если быть точнее – несколько троллей. В письме сказано, что в лесу, недалеко от Бивербурга, были замечены тролли. Все близстоящие фермы подверглись нападению великанов. Они убили нескольких фермеров и унесли большую часть скота, а поля сожгли. Если хочешь узнать больше, обратись к ипату Бивербурга.

– А имя у него есть?

– Альбер…

Паладин ехал медленно.

Перед ним плелся воз, на козлах которого сидел кобольд с длинной трубкой во рту. Даже не стараясь обогнать воз, занимавший половину грязноватой после дождя улочки, Эрик поднял глаза на ясное небо. Среди бледных зыбких лохмотьев облаков виднелись десятки черных точечек – птицы, паря, выписывали неправильные круги; изредка резко снижались и сразу же набирали искомую высоту, трепеща крыльями.

Обернулся.

За паладином, замыкающим вереницу, трусил жеребенок, облаченный в сбрую рейнсградских цветов. Это вызвало у Эрика немалое удивление – для чего они нацепили это на жеребенка? Задать оный вопрос гному, ведущему жеребенка под уздцы, он не решился. У коротышки на лице было написано, что на любой неудобный вопрос он будет либо отвечать руганью, либо – в лучшем случае – пропустит вопрос мимо ушей, скрытых в чапыжнике рыжих волос. Но не только это вызывало у Эрика вопросы. Покрытый оттисками нагрудник гнома «украшал» ветвистый узор запекшейся крови. Оружия при нем не было. По крайней мере, оно не выглядывало из складок коричневого плаща и не было приторочено к седлу.

Рядом с домом ипата, как обычно, было много возов, на которые местные нагружали пузатые бочки с клеймом в виде клевера – эмблемой одной из известнейших местных распивочных «У Джорджа МакКартина». Улочка увела воз, все это время медленно плетущийся перед Эриком, к амбарам, откуда то и дело веяло донником и чем-то, что осталось для паладина загадкой, ибо он остановился у дома ипата.

Эрик скинул болотный капюшон. Вошел.

Ипат Альбер, круглый, низкий мужчина, поднял лысую голову, и взглянул на паладина двумя поблескивающими глазами. Он пожевал блестящими губами, над которыми, закрутившись, располагались каштановые усики, спрятал бумаги в сундук и заговорил:

– Чем могу помочь, уважаемый?

– Я пришел по поводу троллей, – сказал Эрик, сделав несколько шагов вперед, к дубовому столу ипата. – Меня зовут Эрик Генриетт.

– Да неужели? – мужчина с недоверием взглянул на гостя, потрогал безупречно белое жабо толстыми пальцами. – Медальон имеется?

– Нет.

– Тогда проваливай. Был бы ты Эриком, Каменное сердце показал бы… А! – отмахнулся он, – что с тобой говорить. Таких как ты уже столько было, что вы у меня вот где сидите! Одни проходимцы заглядывают. Еще деньги вперед требуют…

– Я беру оплату только после выполнения работы. А по поводу тех… Эм… проходимцев: жулья и вправду в последнее время развелось, как…

– …дерьма. Раньше люди боялись нападения леших, утопленников, оборотней, а сейчас – разбойников, которые на большаках промышляют… Ты мне вот что скажи, сумеешь доказать, что ты тот самый Эрик Генриетт, а не проходимец?