Шелк аравийской ночи - Страница 5

Изменить размер шрифта:

В саду стоял человек с панамой в руках, у ног его лежал моряцкий мешок. Человек наблюдал за ней – одному Богу известно, сколько времени он провел в наблюдении. Кроме простого костюма, все в нем казалось мрачным и угрожающим: черные волосы, борода, пламя в темных глазах. Но Майя не испугалась. Даже стертые воспоминания, со временем ярко расцвеченные и роскошно украшенные фантазией, принесли узнавание. Истощенный лихорадкой и религиозными постами, с огрубевшей от солнца и муссонов, жары и пыли неровной кожей. То немногое, что когда-то оставалось от юношеской мягкости, было стерто пустыней и джунглями. Каждый год, проведенный в военной муштре и неутолимой жажде нового опыта и впечатлений, оставил на лице более чем заметный отпечаток. Сияющая улыбка, осветившая лицо, казалась почти неестественной – этим чертам от природы была несвойственна такая сердечность.

– Я недостоин приветствия, принцесса?

Бесконечное множество раз Майя представляла, как это будет. Как однажды он вновь окажется перед ней, она полетит ему навстречу и бросится в его объятья, точно так же, как в прошлый раз, апрельской ночью, маленькой девочкой. Но теперь она лишь зачарованно смотрела на него, не в силах пошевелиться. Слишком нереальным казалось его появление, словно это был сон или мираж. Майя страшилась поверить сердцу, что бешено заколотилось в груди.

– Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе, – крикнул наконец Ричард и шагнул к ней.

Она вышла из оцепенения и медленно сползла с качелей. Надкусанное яблоко упало с ее колен, и она украдкой вытерла рукой намоченное яблочным соком место на платье. Ричард встал прямо перед ней, взял за руки и начал пристально ее разглядывать, не произнося ни слова. Когда он прижался губами к ее руке, еще липкой от яблочного сока, усы его легонько дернулись, словно происходящее забавляло его.

– Вот он, вкус рая! – пробормотал он, прижавшись к ее ладони.

Кровь прилила к щекам Майи, она хотела вырваться, но не смогла. Ричард вдруг посерьезнел, провел большим пальцем по ее скуле, прощупывая взглядом каждую черточку ее лица.

– Ты слишком юна для таких печалей, Майюшка! Где та беззаботная маленькая девочка, всегда живущая в моем сердце?

Упала слезинка, потекла по его руке, и Майя вдруг расплакалась – от счастья, что ожидание, наконец, закончилось, и облегчения, что в лице Ричарда пришел тот, кому тоже было знакомо одиночество человека, который отличался от всех и не оправдывал ожиданий всех, кто его окружает.

– Не плачь! – прошептал он и крепко прижал ее к себе, утешительно баюкая. – Я здесь! Твой старый мошенник вернулся!

Обхватив лицо Майи руками, он слегка запрокинул назад ее голову. Мягко прижался губами ко лбу, влажным щекам, подбородку и наконец, после недолгого промедления, к губам. На вкус они оказались солеными, почти горькими, как табак, Ричард и те далекие края, откуда он явился. Майя едва заметно отпрянула, когда между губ проник кончик его языка. Пахучие усы защекотали уголки ее рта – он тихонько засмеялся.

– Я и мечтать не смел, что стану первым, с кем ты поддашься этому искушению.

Он целовал ее, пока она не сбилась с дыхания, целовал, пока ей не показалось, что она растворяется в солнечном свете и теплой земле.

* * *

– Майя! Ма-ай-я-а-а!

Майя вздрогнула и посмотрела сквозь заснеженные голые ветви кустарников на дом, откуда слышались крики. На веранде показалось лиловое бархатное платье Ангелины.

– Майя? Где ты?

Это так похоже на Ангелину – даже не пытаться спуститься в сад, чтобы снег не испортил туфли… Она встала на цыпочки и вытянула шею. Сестра Майи едва ли прочла за жизнь даже малую стопку книг – она была немного близорука, но Ангелина скорее даст отрубить себе палец, нежели закажет очки. «Я что, синий чулок? Только такие ходят в очках, а ни один достойный мужчина не захочет видеть рядом с собой этакую особу!» – презрительно высказалась она как-то раз на эту тему. Как будто Ангелине действительно грозит называться этим насмешливым прозвищем образованных, независимых и сражающихся за равноправие женщин, часто думала Майя в порыве неприятной враждебности. А джентльмены всех возрастов приходили в восторг, когда Ангелина пыталась разглядеть что-нибудь вдалеке – она очаровательно морщила носик, в голубых глазах ее появлялся особый блеск. И вообще, все, что ни делала Ангелина, было очаровательно.

Майя быстро спрятала письмо, спрыгнула на землю и проскользнула в ворота на улицу. Несмотря на многообещающее название, Блэкхолл-роуд была обычной проселочной дорогой из тех, что грубыми нитями окаймляют город, – немощеная, лишь с несколькими колеями, прорезающими снежный покров. По обе стороны дороги дремали луга и поля, накрытые пуховым одеялом снега. На горизонте впивались деревянными пальцами в свинцовое небо серые грабы, и ветер раздувал упругие ветви одиноких кустов боярышника. Вниз по улице от Блэкхолла тесно жались друг к другу похожие на сундуки дома – излюбленные домашние постройки начала века. Их высокие окна с хладнокровной невозмутимостью смотрели на элегантную, обсаженную деревьями улицу собора Святого Эгидия. Потому что знали: каменные стены надежно защищают сады за их спинами от лисиц, прокрадывающихся с полей по ночам. Майя бежала вдоль покрытых лишайником стен, напоминающих черепашьи панцири, бежала куда-нибудь в город, в единственное место, где могла найти спокойное убежище.

2

Два молодых человека бежали по залу Истонского вокзала, и им не было никакого дела до его изумительного великолепия, как не было дела до заполняющих зал людей. Один из бегущих был в ярко-красной форме Ост-Индской компании, второй – в униформе цвета хаки. За спиной у каждого болтался моряцкий вещевой мешок. Они то и дело натыкались на носильщиков в ливреях, что с трудом тащили пакеты или толкали тележки с сундуками и чемоданами. Им было важно как можно скорее преодолеть толпу пассажиров, приехавших, в отличие от них, заблаговременно и теперь благодушно бродивших в ожидании времени отбытия поезда, и тех, кто только что прибыл и искал взглядом встречающих их родственников и друзей. Две пожилые дамы, избежав в последнюю секунду столкновения, с возмущенным видом отпрянули, качнув широкими юбками. Господин в цилиндре, с серой козлиной бородкой, погрозил им тростью, посылая вслед громкие проклятия.

– Простите! – на ходу крикнул юноша в красном.

– Извините! – эхом вторил бегущий за ним товарищ, и они, не сбавляя скорости, понеслись дальше – к выходу на платформы.

Пронзительный свисток кондуктора разнесся над окутанным паровозным дымом перроном, угодил в филигранную металлическую паутину стеклянной крыши и, отскочив, вернулся. Локомотив вторил ему на октаву ниже, выпустил новое облако дыма и со вздохом тронулся с места. Опоздавшая парочка на бегу запрыгнула на ступеньку последнего вагона, и последний в этот день поезд Лондонской и Северо-Западной железной дороги выехал с вокзала.

– Успели! – Джонатан Гринвуд запихнул мешок на верхнюю багажную полку. Тяжело дыша, он повалился на лилового цвета сиденье и вытянул усталые ноги в высоких сапогах.

– Еле успели, – отозвался его не менее запыхавшийся товарищ с места напротив. – Если бы проклятый пароход подошел на несколько минут позже, нам бы пришлось раздумывать, где скоротать ночь!

– Все-таки судоходная компания оправдала свою репутацию и доставила нас из Александрии в Лондон на два дня раньше, чем планировалось! А уж где скоротать ночь в Лондоне, мы бы разобрались, – подмигнул ему Джонатан.

Ответом послужило многозначительное подергивание светлых бровей и гортанный звук – не то урчание, не то мурлыканье. Наконец они дружно расхохотались.

Поезд толчками набирал скорость и громыхал, переезжая стрелки. В модных панорамных окнах поверх проплывающих в синих вечерних сумерках фасадов слабо отражалось купе. Джонатан критично разглядывал своего прозрачного, расплывчатого двойника с блестящим от пота лбом. Каштановые волосы, густые и кудрявые от природы, были по-армейски коротко подстрижены и уложены волнами – на это уходило немало труда и помады. После гонки по улицам Лондона отдельные пряди торчали, словно рожки. Пытаясь их разгладить, он провел ладонью по голове, но безуспешно – упругие колечки всякий раз поднимались вновь, будто пружинки. Даже в тусклом оконном отражении медный оттенок волос совершенно не сочетался с ярко-красной форменной рубашкой. Он подавил вздох и сразу почувствовал себя застигнутым за этим щегольством врасплох, поймав краем глаза смеющийся взгляд.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com