Шелк аравийской ночи - Страница 13

– Майя, это Ральф Гарретт, благодаря ему мое путешествие на родину оказалось необычайно приятным.

– Абсолютно взаимно, – засмеялся Ральф и взял протянутую руку Майи. Та сделала легкий реверанс. У нового товарища Джонатана был приятный голос, глубокий и мягкий, такой же теплый, как и смех. «Сложно представить, что он выкрикивает военные приказы на учебном плацу», – подумала Майя.

– Рад знакомству, мисс Гринвуд, – проговорил Гарретт, склонившись над ее рукой.

– Очень приятно, – смущенно пробормотала Майя. От его прикосновений ее бросало то в жар, то в холод.

В этот момент появилась Марта Гринвуд, нетерпеливо потирая руки. Она успела внести для подготовки столовые приборы и расставить букеты.

– Дорогие мои, вы идете? Все уже готово! – Румянец на щеках и блеск в глазах выдавали взволнованное предвкушение. Майя подняла брови, заметив, что Марта надела дорогое темно-синее шелковое платье и бриллиантовые серьги, перешедшие к ней еще от матери Джеральда. Очевидно, посещение Ральфа Гарретта было для нее чем-то вроде визита члена королевской семьи…

– Позволите сопроводить вас к столу, мисс Гринвуд? – с новым легким поклоном Ральф Гарретт подставил ей согнутую в локте руку. Если бы взглядом можно было убить, бездыханное тело Майи уже опустилось бы на ореховый ковер у ног сестры, которая с явной неохотой довольствовалась рукой Джонатана.

– Дом в Монпелье, в нескольких милях от Челтенхема, неподалеку от деревни с таким же названием, принадлежащей господскому дому, – отвечал Ральф на расспросы хозяйки дома за супом из бычьих хвостов.

– Вам принадлежит деревня? – Глаза Ангелины, сидящей справа от Ральфа, недоверчиво округлились от восторга.

– Не целиком, мисс Ангелина, – поспешил уточнить он. – Лишь некоторые земли и поля – они принадлежат не только мне, но и моему старшему брату Томасу, он унаследовал титул и имение после смерти отца. Я не был дома больше пяти лет – уверен, за это время многое изменилось. Мне предстоит познакомиться с супругой брата и моим маленьким племянником.

– Значит, вы наверняка привыкли к гораздо большей роскоши, чем наше скромное жилище, – вставила с нервным смешком сидящая напротив Марта Гринвуд.

– Что вы, мадам, все звучит куда более значительно, чем есть на самом деле. В Блэкхолле мне все очень понравилось. И я очень ценю, когда вокруг меньше – хм – формальностей, чем у нас дома.

Судя по тому, как обиженно Марта Гринвуд выдохнула носом, она посчитала это весьма сомнительным комплиментом. Воцарилась неловкая пауза, слышался лишь тихий звон столовых приборов о посудный фарфор. Ральф почувствовал себя неловко. Дело было не только в допущенной им маленькой бестактности – ему явно доставляли неудобство все эти расспросы о происхождении, как будто он переступил порог дома в качестве серьезного кандидата на руку Ангелины. В Майе, сидящей по левую руку от матери, шевельнулось сочувствие, и вместе с тем ей очень понравилась скромность, с какой он рассказывал о титулах и владениях своей семьи. Она послала ему приободряющий взгляд через освещенный свечами стол, и Ральф благодарно на него ответил.

– А что подвигло вас отправиться в армию, мистер Гарретт? – спросил сидящий во главе стола Джеральд Гринвуд, пытаясь спасти положение.

– Семейная традиция, – пояснил Ральф, пока Хазель собирала со стола опустевшие суповые тарелки прекрасного веджвудского сервиза и расставляла подогретые тарелки для горячего. – Вот уже пять поколений хотя бы один из сыновей Гарреттов служит в армии. Мой дядя, брат отца, тоже отслужил в Индии. Но не буду отрицать, в армии меня привлекают товарищеские отношения, карьерные перспективы и не в последнюю очередь приключения, – добавил он со смущенным смешком. – Защищать границы Британской империи в дальних странах – в этом есть определенное очарование.

– Наверное, там ужасно опасно? – Ангелина одарила соседа по столу беззаветно преданным взглядом.

Слуги принесли поднос с аппетитно пахнущим ростбифом и тарелки с хрустящей тушеной капустой и сливочным картофельным пюре. Главное блюдо дополнялось панировкой со специями и знаменитым соусом из горячего молока, масла и сухарей, приправленным луком, солью, гвоздикой, перцем и лавровым листом. Хазель в форменной одежде – черном платье, белом переднике и чепце – сделала реверанс и пожелала всем приятного аппетита, прежде чем увезти сервировочный столик.

Ральф смущенно поправил лежащую на коленях салфетку и ответил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– В мире так много опасностей… Разве не все мы в каком-то смысле мечтаем стать героями? Прожить жизнь по-особенному? – Он встретился взглядом с Майей, и они обменялись мимолетными улыбками, прекрасно понимая друг друга. Увидев, что слева Джеральд сделал приборами приглашающий к ростбифу жест, Ральф поспешил передать тарелку.

– Ну, вот мой сын и дома, – Джеральд бросил через стол взгляд на Джонатана, а тот в это время, приняв на себя роль хозяина дома, раздавал всем нежно-розовые ломтики жаркого, – думаю, он вам рассказывал, в нашем роду врачебное дело в почете. Правда, Джонатан первый, кого привлекли приключения в армии. Что бы он ни говорил, его мотивы…

– Отец, прошу тебя, – Джонатан с деланым гневом закатил глаза, – ты опять начинаешь!

– Папа считает, – поспешила пояснить Майя в ответ на растерянный взгляд Ральфа, передавая Джонатану блюдо с овощами и протягивая руку за соусницей, – что английскому врачу опыт лечения экзотических болезней вроде малярии или тропической лихорадки…

– Майя! – испуганно шикнула на нее сидящая рядом Марта. – Это неприлично! Мы же за столом!

– …не слишком нужен, – с безмятежным спокойствием закончил за нее Джонатан, старательно сооружая половником у себя на тарелке пирамиду из овощей. – Между тем я, напротив, считаю умение лечить холеру весьма полезным и для наших широт. Вспомнить хотя бы, какая эпидемия разгорелась здесь, в Оксфорде, в сороковых – она забрала более шестидесяти жизней.

Он передал блюдо дальше, Ангелине. Только самый внимательный глаз мог заметить заговорщицкие взгляды, которыми обменялись из-под опущенных ресниц Джонатан и Майя, внешне совершенно сосредоточенные на своих тарелках.

– Ну, – Джеральд Гринвуд коротко кашлянул, прикрыв рот рукой, уголки его губ предательски дрогнули, и он успокоительно положил руку жене на предплечье, – три года обязательной службы подошли к концу, и я надеюсь, Джонатан найдет подходящее штатское место. Мой брат работает в местной больнице и подумывает уйти на пенсию в следующем году. А у одного из моих кузенов очень доходная практика в Лондоне.

– Но официальный срок моей службы еще не вышел, отец. Только через четыре месяца, когда закончится отпуск. Тогда мы сразу же вернемся к этой теме. – Джонатан положил нож на край тарелки и задумчиво провел кончиками пальцев по рифленому узору на бокале. – Честно говоря, сначала я хочу посмотреть, как будут развиваться события на арене мировой политики. Если Англия действительно объявит России войну, я с удовольствием запишусь добровольцем. В военное время власти более чем рады врачам.

Марта Гринвуд опустила приборы и встревоженно посмотрела на приемного сына.

– Но, Джонатан, ты ведь только приехал. Разве обязательно прямо сегодня…

Она посмотрела на супруга, ища поддержки. Ангелина с Майей тоже обменялись долгими расстроенными взглядами.

Джеральд Гринвуд сдержанно кашлянул, вытерев салфеткой рот.

– Судя по тому, что говорят и пишут, война практически неизбежна.

Обстановка на Востоке накалилась уже давно. «Больной у Босфора», как неоднократно называли Османскую империю турок, был ослаблен внутренними мятежами. Русский царь Николай I решил этим воспользоваться, чтобы расширить сферу влияния в Европе, получив доступ не только к стратегически важным объектам на Средиземном море, но и к проливам Босфор и Дарданеллы. Россия и раньше пыталась обрести влияние на Англию и Австрию, уничтожив Османскую империю. Англия и Франция воспрепятствовали планам царя. Они не могли допустить попадания ключевых позиций в жадные руки русских и возникновения силового вакуума с колоссальным военным потенциалом в случае совершенного развала Османской империи.