Шейх. Хозяин пустыни - Страница 7

Правда ребенком Шарифа точно не назовешь. Он мужчина, умудренный опытом и годами. Ему больше сорока, но выглядит гораздо моложе своих лет. В его черных волосах и бороде совсем нет седых волос. Я знаю, что некоторым восточным мужчинам удается сохранить свою красоту и статность до самой старости. И, похоже, шейх Рамиль из этой породы.

Раздеваюсь и с нетерпением залезаю в теплую воду. Господи… как же хорошо! Смою, наконец, с себя этот терпкий мужской запах, который, кажется, въелся в мою кожу.

Служанок попросила остаться за дверью, хотя они обе пытались проникнуть в помещение, вымощенное белым мрамором. Я как-то привыкла заниматься водными процедурами без посторонних.

Перед моими глазами стена из мозаики, и я рассматриваю узор диковинных бело-голубых цветов. Смириться с приказом мне тяжело, и я обдумываю разные ходы, как обставить своего обидчика.

Может быть, сказать, что перепутала, и инкубационный период длится пять дней? Сократить себе двое срок. Но нет, враньем я ничего не добьюсь. Ведь и эту информацию он может легко проверить.

Вижу, что ручка двери поворачивается, как в том фильме ужасов. Да что ж такое…

В ванную комнату входит господин Шариф с пестрым халатом в руках.

– Выйдите немедленно, – цежу рассерженно. – Вы что себе позволяете?

– Мне некогда ждать, пока ты искупаешься, – отвечает строго.

Шейх в нетерпении расправляет халат и ждет, что я поднимусь и оденусь с его помощью. Но моя упрямая задница словно прилипла ко дну ванны. Не могу перебороть себя и встать, ведь я голая!

– Эльза, я жду.

Он пришел сюда при полном параде, уже не таясь. Золотая накидка поверх белой кондуры и гутра, по краям расшитая тоже золотом. Так может одеваться только Правитель и некоторые мужчины из правящей династии, занимающие высокие посты в государстве.

– А вы не ждите, – отвечаю дерзко. – Посидите в саду. Приду через три минуты.

– У меня нет времени праздно сидеть в саду.

Интуиция шепчет: покорись ты ему, не спорь, уступи. Но моё женское уязвленное насилием самолюбие намерено дать ему жесточайший отпор.

– Шейх Рамиль, выйдите из купальни.

– Нет, Эльза. Для тебя я Ваше Высочество. Право называть меня по имени нужно ещё заслужить. Вылезай. Есть к тебе важный разговор.

Меня бросает в жар. Я хотела дать ему понять, что знаю, кто он. Но в ответ вместо удивления он поставил меня на место.

– Я обнажена.

– Тебе нечего стесняться. У тебя красивое тело.

– Но не для вас, господин Шариф.

На его лице проскальзывает эмоция злости и брошенного вызова.

– Не играй со мной девочка. Мое терпение не безгранично. Если не хочешь одеваться, будешь сидеть при мне голой.

Его угрозы возымели действие. Я встала на ноги, гордо приподняв подбородок. Ему меня не сломать. Пришел посмотреть на моё голое тело? Что ж, смотри, да не ослепни!

И он смотрит. Даже не собирался тактично отворачиваться. Смотрит на меня так, будто имеет на это какое-то право. Будто я ему принадлежу. И это ужасное открытие парализует меня.

Острый прямой взгляд направлен прямо на треугольничек у меня между ног.

Торопливо просовываю руки в широкие рукава халата и поворачиваюсь к нему лицом. Смотря мне в глаза, шейх Рамиль начинает застегивать пуговицы на моей одежде.

– Я сама, – поднимаю руки, но он раздраженно отталкивает их.

Дыхание господина Шарифа изменяется, а его без того темные глаза становятся дьявольски черными.

На этом халате длинный ряд пуговиц, и десять последних он не трогает. Оставляет небольшой разрез спереди, оголяющий ногу почти до самого колена.

– Пойдем, – велит он.

Просовываю мокрые ноги в шлепанцы, и мы выходим из купальни. Служанки накрывают стол, который находится в доме. При виде своего хозяина они очень низко опускают головы.

– Уходите, – велит им Шариф, и их словно ветром сдувает. – Садись, –показывает рукой на кресло.

Призываю на выручку все остатки своего самообладания и спрашиваю:

– Итак, о чем вы хотели поговорить?

Этому мужчине явно нравится меня унижать и вгонять в краску. Он здесь хозяин, и имеет право входить в любое помещение. Но хотя бы каплю уважения к принимающей ванну женщине можно выказать? Я уже молчу об извинениях…

– Эльза, подумай о тех мужчинах, которые привезли тебя сюда. Были ли у них какие-нибудь приметы? Одежда, обувь, внешность. Было ли что-то странное?

– Было темно, я ничего не видела, – отвечаю поспешно.

– А ты хорошо подумай!

Трудно думать вот так, под его разгорячённым взглядом. Не зря он оставил пуговицы, смотрит теперь на мою ногу. И я почему-то не осмеливаюсь закрыть ему обзор. Этот властный медведь явно не привык себе в чем-то отказывать.

И это была не пустая угроза, оставить меня голой при разговоре. Как бы я сейчас чувствовала? Шейх Рамиль – искусный манипулятор. И если он захочет, то играючи сломает меня. Очередное открытие, от которого спирает в груди, а на сердце ложится печаль.

Внезапно я вспоминаю кое-что важное. Нужно сказать ему.

– У одного из мужчин была синяя рука.

Когда меня вели по дворцу уже без мешка на голове, из окна упал яркий луч света, и я увидела, что мою руку сжимает неестественно синяя мужская ладонь.

– Это туареги, – хлопнув себя по колену, говорит шейх. – Так я и знал.

Туареги…

Пытаюсь вспомнить, где я слышала это слово. Туареги – это кочевой народ, который не подчиняется ни одной государственной власти. Они ведут отнюдь не мирный образ жизни, собирая финики, а занимаются грабительством. Я слышала старую магрибскую поговорку: «Стань туарегу другом, чтобы не стать его товаром».

Значит, каким-то образом меня угораздило стать их товаром?

– Но почему вы так решили, Ваше Высочество?

Мое любопытство столь сильно, что я решила обратиться к нему мега-уважительно. И даже без яда в голосе.

– Туареги красят свою одежду в цвет индиго. И со временем краска въедается в их кожу, делая ее синюшного цвета.

– У вас с ними конфликт?

– Нет, Эльза, это у них со мной конфликт, раз они решились на преступление против Правителя этих земель.

От шейха Рамиля исходит волна злости, но к счастью, направленная не в мою сторону.

– Туареги претендуют на один из золотых приисков, находящемся на спорной территории, – объясняет он.

Скашиваю глаза и вижу, что его рука оказывается в непосредственной близости от моей ноги. Меняю позу, чтобы у него даже мысли не возникло дотронуться до меня – вызывающе кладу ногу на ногу, закрывая обнаженный участок полой длинного халата.

Даже не знаю, что его сейчас злит больше – конфликт с туарегами или моё поведение. Правитель явно не привык, что кто-то смеет с ним спорить и поступать так, как хочется.

– И ради прииска они спланировали вас убить?

– Вполне возможно, – кивает, – чтобы следующий Владыка оказался сговорчивее.

– У вас есть наследник?

– Конечно. Это мой сын.

И зачем прислужницы накрыли такой богатый стол? Шейх даже не смотрит в сторону еды, меня пожирает глазами. Поскорее бы он ушел, потому что этот взгляд из-под черных ресниц невыносим. Мне хочется дергаться и извиваться змейкой, но приходится неподвижно сидеть в кресле, гордо выпрямив спину.

– Я хотела бы обсудить условия моей изоляции.

– Тебя не устраивают условия? – выгибает густую бровь.

– Это место чудесное, но что я буду здесь делать целых десять дней? Я же сойду с ума от скуки.

– Я подумаю над тем, как тебя развлечь, – вставая, говорит он. – И надеюсь, ты не будешь капризной маленькой девочкой, Эльза.

Что это значит? К чему он это сказал? Паника волной разносится по моему телу, а ноги немеют.

Закончив разговор на этой фразе, шейх уходит, и я опускаю плечи. Он предполагает, что его развлечения окажутся мне не по вкусу? Не значит ли это, что он собрался сюда захаживать? Вируса Шариф не боится и преспокойно общается со мной. А я, на минуточку, предполагаемый разносчик заразы.