Щит времен - Страница 95

Что касается церкви, то она не умрет и даже устоит в период Реформации, но превратится в ставленницу государства и разделит с ним предсмертную агонию.

Если только Патруль не сумеет вырвать с корнем эту роковую неизбежность, не посеяв своими действиями семена более страшных бурь!

У дворцовых конюшен Эверард спешился и перепоручил коня заботам конюха. Территория конного двора, обнесенная тяжелыми стенами, представляла собой город в городе. Клетки для ловчих птиц находились внутри, но Эверард, представившись профаном в охоте, не имел своего сокола. На внешнем дворе царила суматоха. Он отправился к задним воротам, дабы избежать суеты. В тусклом свете фонарей приглушенно мерцало железо. Привратная стража, узнав Эверарда, пропустила его с радушными приветствиями. Солдаты оставались славными парнями независимо от того, что они совершили в прошлом. Война есть война в любые эпохи. Эверард тоже был солдатом.

Гравий мягко шуршал под ногами. Классический парк растекался благоухающими аллеями направо и налево. Слышался плеск фонтана, отчетливо звенели струны лютни. Невидимый Эверарду за живыми изгородями и беседками мужчина запел. Скорее всего, ему внимала молодая дама, потому что песня рассказывала о любви. Кавалер пел на южногерманском диалекте. Трубадуры исчезли вместе с историей Прованса, разрушенной крестовым походом против альбигойцев, но немало миннезингеров пересекло Альпы, чтобы попытать счастья при дворе Фридриха.

Перед взором Эверарда раскинулся дворец. Средневековая тяжеловесность слегка сглаживалась боковыми флигелями, пристроенными недавно. Множество окон светилось отнюдь не блеском электроламп за листовым стеклом — этот мир вряд ли узнает такое изобретение, — а рассеянным, но теплым свечением пламени, которое просачивалось сквозь маленькие витражи. Войдя во дворец, Эверард оказался в длинной, хорошо освещенной зале.

Вокруг не было ни души. Слуги ужинали в своих комнатах или уже готовились ко сну. (Обильная трапеза происходила в ранний час пополудни. Сам Фридрих, а следовательно, и его свита ели один раз в день). Эверард поднялся по лестнице. Хотя император оказал ему честь, поселив во дворце, комната, естественно, располагалась на отшибе, и агент делил ее со своим спутником.

Он открыл дверь и ступил за порог. Тесная комната едва вмещала двуспальную кровать, пару стульев, комод и умывальный столик. Новак поднялся ему навстречу, напряженно вглядываясь.

— Вольно! — произнес Эверард на английском. — Сколько раз повторять, что мне не нужна европейская страсть к порядку.

Дородная фигура чеха вздрогнула.

— Сэр…

— Минутку!

Они вызывали Джека Холла хотя бы раз каждые сутки, давая знать коллеге, что у них все в порядке. Этот сеанс связи сегодня был первым для Эверарда, когда он мог открыто поговорить с Джеком. Новак несколько раз попадался на том, что связывался с Джеком, не заметив присутствия посторонних. Они хоть и бросали на него странные взгляды, но не вмешивались. Им, верно, казалось, что иностранец выполняет религиозный ритуал, которых существовало несчетное множество. Эверард вытащил медальон, висевший на цепочке под одеждой, поднес его к губам и нажал кнопку.

— Докладываю, — произнес он. — Вернулся во дворец. Пока никаких новостей, не везет. Держись, старина!

Какая тоска вот так ждать, но жизнь ковбоя приучила Холла к терпению.

Эверард не знал, каким образом столь маленькое устройство могло работать на таком большом расстоянии. Некий квантовый эффект, полагал он. Эверард выключил прибор, сберегая энергоблок, и спрятал его на груди.

— Порядок, — сказал он. — Если хочешь быть полезным, сделай мне бутерброд и налей стаканчик. Я знаю, у тебя припрятано.

— Есть, сэр!

Новак явно нервничал. Из-за пазухи он вытащил каравай хлеба, сыр, колбасу и глиняную бутылку. Эверард жадно схватил ее и, откупорив, сделал большой глоток.

— Да это же розовое вино! — проворчал он. — А пива у тебя не найдется?

— Я думал, сэр, вы уже знаете, — ответил Новак, — что в этой эре итальянцы не в состоянии сварить приличное пиво. К тому же нет холодильника.

Новак достал нож и начал резать закуску прямо на крышке комода.

— Как прошел день?

— Забавно, в напряжении, с пользой для кругозора. — Эверард нахмурился. — За исключением того, черт побери, что я не обнаружил ни одной стоящей детали. Воспоминания, но не настолько давние, чтобы предположить, где и когда произошел поворот. Еще неделя, а потом пошлем все к черту и двинем на базу. — Он сел на стул. — Надеюсь, ты не очень скучал?

— Совсем наоборот, сэр. — Новак поднял взгляд. Широкое лицо его насторожилось, голос сделался хрипловатым. — Мне кажется, я раздобыл важную информацию.

— Что?! Говори!

— Я больше часа беседовал с синьором Джакомо де Мора.

Эверард присвистнул.

— Ты? Слуга, почти никчемный человек, черт тебя побери!

Новак, казалось, был рад, что руки у него заняты.

— Я сам изумился, сэр. Один из главных советников императора, его главнокомандующий в сражениях с монголами, личный посол Фридриха к королю Англии и… В общем, он прислал за мной, принял наедине и был непритворно дружелюбен, учитывая разницу в нашем происхождении. Сказал, что хочет узнать по возможности все о других странах, что рассказанное вами, сэр, очень интересно, но простые люди тоже видят и слышат часто такие вещи, которые не замечают их хозяева, и поскольку у него выпало сегодня свободное время…

Эверард кусал губу. Он чувствовал, как ускорился его пульс.

— Не уверен, что мне все это нравится.

— Я тоже, сэр. — Новак, закончив наконец кромсать хлеб и колбасу, сделал бутерброды. — Но что я мог поделать? Я играл под дурачка, как мог. Боюсь вот только, что лицедейство — не мое призвание. — Он выпрямился и медленно произнес: — Мне удалось вставить несколько вопросов. Я задал их так, чтобы они выглядели обычным любопытством. Де Мора удовлетворил его. Он кое-что рассказал о себе и о… своей родословной.

Новак протянул бутерброд Эверарду. Тот машинально взял его.

— Продолжай, — пробормотал он, ощущая ледяной холод, сковывающий мозг.

Новак вновь стоял навытяжку.

— У меня было, как вы говорите, подозрение, сэр. Я навел де Мора на разговор о его семье. Вы знаете, как кичатся своими корнями эти аристократы. Отец его происходил из… это, впрочем, неважно, но мать — из семейства Конти из Ананьи. Я как услышал, так чуть не выдал себя. Но сказал, что слышал историю о прославленном рыцаре Лоренцо де Конти, жившем около ста лет назад. Не родственником ли он ему доводится? И оказалось, что родственником, сэр. — Новак расхохотался. — Джакомо — праправнук этого человека. У Лоренцо был один законный ребенок. Вскоре после его рождения Лоренцо отправился во Второй крестовый поход, заболел и умер.

Эверард уставился в пространство.

— Снова Лоренцо, — прошептал он.

— Не понимаю. Похоже на колдовство какое-то, правда? — Новак вздрогнул. — Не хотелось бы иметь дело с магией.

— Нет, — отозвался Эверард бесцветным голосом. — Никаких чар. Но и не совпадение. Слепой случай, всегда скрывающийся под оболочкой того, что называется реальностью… — Он проглотил конец фразы. — Патрулю уже приходилось работать с узловыми точками пространства-времени, которые легко могут изменить картину мира. Но может ли быть причиной не событие, которое произошло или не произошло, а отдельная личность? Лоренцо своего рода громоотвод, молния ударила в него и после смерти. Джакомо очень важен в карьере Фридриха…

Эверард поднялся со стула.

— Вот и ключ к отгадке. Карел. Ты нашел его. Лоренцо не мог умереть в Риньяно. Он еще должен быть активным участником событий тех кризисных лет, в которые мы отправили Ванду.

— Тогда мы обязаны отправиться к ней, — обеспокоенно сказал Новак, только сейчас до конца осознав значительность факта, раскрытого им.

— Конечно…

Дверь распахнулась. Сердце Эверарда заколотилось. Воздух со свистом вырвался сквозь зубы Новака.