Щит Империи. Часть первая (СИ) - Страница 2

Девочка росла, с каждым годом становясь все больше и больше похожей на свою красавицу-мать. Граф оберегал её от всяческих переживаний, так что та не знала горя и бед, взращенная, как роза в закрытом розарии.

И вот дивный цветок расцвёл — восхищая юной статью и стройностью точёной фигурки, а нежный, пленительный образ выгодно подчёркивали многочисленные роскошные платья с тугими корсетами и пышными кринолинами. Виолетта уже два года, как стала предметом притязаний множества богатых и знатных женихов с окрестных земель. Её удачное замужество могло оказаться очень выгодным вложением, и решить многие проблемы графства, ведь красота девушки, по высказанному мнению претендентов, вполне окупала недостаток приданного, и вызывала желание оказать поддержку самому графу.

Однако Йоримус вовсе не торопился выдавать замуж любимое дитя. Он придирчиво отсеивал кандидатов на роль супруга дочери: кому-то не хватало «знатных ветвей» в родовом древе, кто-то был недостаточно богат, иные — казались ему слишком старыми, некрасивыми и вообще недостойными.

К тому же, отец хотел быть уверен, что вверяет девушку человеку, который станет заботиться о ней так же, как он сам. А из-за природной недоверчивости графа, такого человека до сих пор не нашлось. Если бы можно было вообще не выдавать дочь замуж, навсегда оставив её при себе, Йоримус бы так и сделал.

Виолетта прекрасно знала о своём привилегированном положении в глазах отца, и, источая обаяние, порождавшее ещё большее благоговение, умела им пользоваться. Иоганн охотно поддавался её чарам, относясь к сестре почти с тем же восторженным, нежным трепетом, что и отец. Фридриха некоторые её прихоти выводили из себя, однако граф потакал любым капризам.

Графство Йорхенхолл давно уже бедствовало. Ещё столетие назад оно было разграблено, обнищало, еле-еле сводило концы с концами и продолжало страдать от орочьих набегов. В итоге, чтобы оно окончательно не кануло в небытие, пришлось попросить покровительства у князей Нордлов, правителей Лейара. Те согласились оказать поддержку, но взамен потребовали Йорхенов передать право владения их землями Лейару, до тех пор, пока они не вернут долг. Однако сумма долга со временем только увеличивалась, и уже многие годы графы Йорхены были всего лишь вассалами лейарских князей Нордлов.

Тем не менее, граф Йорхен умудрялся где-то изыскать средства, чтобы раз в квартал подготовить и устроить бал в честь дочери. Даже при таких условиях он не мог допустить, чтобы его возлюбленный ребёнок заскучал, или был обделён подарками и вниманием. Йоримус экономил на всём, чём только можно, даже на жаловании наёмному гарнизону, от которого зависела безопасность графства. Его сыновья такой подход не одобряли, считая настоящим самодурством, однако предпочитали держать своё мнение при себе, не решаясь перечить, поскольку граф был вспыльчив, и в порыве гнева вполне мог лишить наследства, хотя оно представляло собою одни долги, или наказать отпрысков как-нибудь ещё, а этом плане правитель проявлял удивительную изобретательность.

Юность же Виолетты протекала праздно и беззаботно, девушка не ведала о проблемах графства, и получала всё, что желала — роскошные платья, розарий с редчайшими цветами со всего материка, многочисленные драгоценные украшения, дорогостоящие духи и самых лучших окрестных музыкантов для своих балов. Её не волновало, откуда всё это бралось, ведь она знала несколько самых главных слов, почти что волшебным образом исполнявших желания: «Папочка, я хочу…» — оставалось только добавить, что именно, и вскоре названное преподносилось ей.

Следующим вечером бальный зал заполнился приглашёнными гостями. Чтобы довести эту просторную гостиную до состояния самого роскошного и великолепного помещения во всём замке, графу пришлось в очередной раз влезть в серьёзные долги. Плафон зала украшала причудливая золочёная лепнина и вычурные росписи, основным сюжетом которых были лошади с развевающимися по ветру гривами. Вдоль стен стояли мраморные статуи, изображавшие соблазнительных танцующих дев и нимф в обнимку с единорогами. Разубранные гирляндами из живых цветов и разноцветных шёлковых лент, эти скульптуры казались ещё более восхитительными. На стенах висели безумно дорогие, огромные серебряные зеркала в ажурных багетных рамах, визуально расширявшие пространство. Меж зеркалами горделиво располагался герб рода Йорхенов. Оркестровый балкон поддерживался мраморной аркой. Натёртый до блеска паркетный пол отражал свет тысяч свечей, которыми ярко освещался зал.

Дамы соперничали в пышности и дороговизне нарядов, кавалеры, пресыщенные созерцанием разодетых барышень, лениво беседовали друг с другом на избитые темы. Все с нетерпением ожидали появления юной графини.

Вошедшая Виолетта вызвала привычный для большинства частых гостей, восхищённый вздох: на этот раз она поразила собравшихся ослепительным сиянием платья из сиреневого шёлка, сотканного с алмазной нитью. Струящаяся ткань играла и переливалась всеми цветами радуги. Сложную, изысканную причёску с пышными локонами венчала, похожая на корону, алмазная диадема.

Вскоре раздалась музыка, и дамы с кавалерами закружились в танце, образовав круг вокруг центра зала, и в середине этого круга танцевала Виолетта, двигаясь легко и грациозно, будто воздушная фея.

Йоримус налюбоваться не мог на дочь, да и Иоганн с восторгом наблюдал за ней. Если бы она не была его сестрой, он бы тут же на ней женился. Но, увы, это была сестра, и он прекрасно сознавал, что не имеет права испытывать к ней что-то большее, чем платоническую любовь и братскую привязанность.

Фридрих не очень любил подобные сборища — с мужчинами он предпочитал общаться через щель забрала, при помощи клинка на тренировочной площадке во внутреннем дворе замка. А с женщинами — более тесно, желательно наедине и в несколько другой плоскости. Поэтому сейчас он стоял возле стены со скучающим видом, ища повод, чтобы уйти, но не находя его.

Одна из приглашённых дам весьма недвусмысленно поглядывала на младшего Йорхена и старалась держаться как можно ближе к нему. Это была пышногрудая зеленоглазая брюнетка в зелёном платье, расшитом мелкими хризолитами.

Фридрих тоже не без интереса посмотрел на неё, вернее, облапал взглядом, но дальше этого не пошёл.

Через некоторое время дама, поймав на себе его взгляд, подошла сама. Мило улыбнулась и присела в глубоком реверансе:

— Милорд, я вижу, скучает? — Серебристым голосом поинтересовалась она, не сводя с него заинтересованного взгляда.

— Скучал, до того момента, как увидел вас. — Улыбнулся Фридрих.

— А где же ваша дама? — Спросила она, тоже улыбнувшись, и развернув веер из блестящих зелёных перьев.

— Вот, приглядываю себе партию.

— Ах, а я не выношу подобные торжища. — Она стала обмахиваться веером. — Уж слишком душно на них…

— Согласен. Может, ненадолго покинем этот шумный зал?

— Можно и надолго. — С улыбкой кивнула девушка, сложив веер стрелкой.

— Ну, это как понравится. — Многозначительно улыбнулся младший Йорхен.

— Полагаю, милорд, и вам, и мне не захочется сюда возвращаться. — Подмигнула она.

— Тогда давайте поднимемся в мои покои, оттуда открывается прекрасный вид на окрестности.

— О, чудесное предложение, милорд. Но пойдёмте же скорее, мне уже не терпится… осмотреть окрестности!

Фридрих взял её под руку, и они вышли в одну из боковых дверей.

— До чего ж бесстыжие девицы пошли… — Заметил граф, наблюдавший всю эту сцену, сидя в своём любимом кресле, от начала до конца. Иоганн, стоявший рядом с ним, кивнул, выражая своё согласие, хотя в душе он немного завидовал Фридриху.

Бал был в самом разгаре, когда в зал вошёл солдат, и лавируя меж танцующими парами, быстрым шагом направился к графу. Йоримус сразу же его заметил, но решил, что разберётся с нахалом позже.

— Господин, там делегация послов. — Сообщил солдат, подойдя.