Щит героя - Страница 64
- Петелин пригласил, - говорит Анатолий Михайлович. - И так уговаривал, будто он главную роль играет...
Мимо проходит стройная девушка в модных расклешенных брюках, в замшевой курточке-коротышке. Протягивая руку, говорит:
- Не узнали? Здравствуйте.
- Люся? - удивляюсь я.
- Удовольствие получите, но страху натерпитесь, приготовьтесь...
- Ты уже видела фильм?
- Конечно. Но такую картину можно десять раз смотреть...
Мы еще немного толкуем о пустяках, я интересуюсь, что делает Люся, и она с удовольствием объясняет:
- Закрепилась на студии. В штате. Любовь Орлова из меня не получилась, но я довольна. В костюмерном - работа не для каждого...
Мне не удается выяснить подробности "работы не для каждого", к нам подлетают Таня и Вадим.
И тут же звонят звонки.
Фильм начинается сразу, без журнала. По черному экрану пробегают рубиновые, темно-зеленые, потом соломенно-желтые всполохи, и тревожная музыка тихо сочится в зал. Черт возьми, еще ничего не случилось, а ты уже в ожидании.
Экран словно разрывается, и по головокружительной горной дороге, залитой медово-ярким солнечным светом, на сумасшедшей скорости несется автомобиль-сигара. Красавица гоночная машина приближается к полуразрушенному мосту...
В зале раздается единый выдох-стон, и на глазах совершенно обалдевшей публики происходит чудо: в реве сверхмощного двигателя, в облаке мгновенно взметнувшейся из-под колес пыли автомобиль проскакивает мост по двум жиденьким бревнышкам...
И сразу остатки моста рушатся в глубокое мрачное ущелье.
Пересказать фильм "Обгоняющий календарь" заманчиво, но я не стану этого делать, ибо древняя мудрость гласит: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Скажу только: волею режиссера, а может быть и вопреки его замыслу, автомобиль-сигара вытеснил самых превосходных актеров. Машина как бы перестала быть машиной, она превратилась в динамичный, трагический и мажорный символ времени. Гоночная машина прыгала через препятствия, взлетала на почти вертикальную стену, вкатывалась на стремительно мчавшийся грузовик, проносилась под носом курьерского поезда. Вперед! Через все препятствия! Быстрее, и дальше! Машине не хватало только человеческого лица и человеческого голоса.
Полтора часа сладкого волнения подошли к концу.
Последний эпизод был отснят столь же мастерски, как и первые кадры фильма. Громадный зеленый луг. Над лугом тихое небо в легкой облачной поволоке. Сумасшедшей силой цветения наполнен клевер - густой, высокий, в капельках росы, блистающей, словно алмазные брызги. В отдалении стадо пестрых коров, по лугу медленно передвигается чудо-машина: будто шагнет, остановится и снова шагнет... И так она приближается, приближается, пока не выходит из кадра в зал. И тогда идут титры. Одного за другим зрителю представляют всех участников и создателей фильма. Каждый снят без грима, в повседневном обличье, за занятием, никакого отношения к его роли не имеющем.
Автор, толстый лысый мужчина, схвачен у пивного киоска; режиссер почему-то мылся ледяной водой из проруби; красивая, избалованная вниманием героиня фильма прозаически поднимала петлю на чулке; каждое появление очередного участника картины сопровождалось одной-двумя шутливыми фразами. Кажется, впервые в жизни я видел - картина кончилась, а никто не поднялся с места, не хлопнуло ни одно сиденье.
Фильм завершился, и фильм продолжается... Наконец, появилась она чудо-машина. Из-под оранжевого, изрядно поцарапанного кузова торчали ноги. Приятный низкий голос произнес:
- Извините, их нам придется представить вместе...
Ноги стали выползать из-под машины. Сначала появился широкий мужской торс, потом могучие, обтянутые кожей плечи...
- Наша Ляля, так в группе называли умницу-машину, слушалась и подчинялась только заслуженному мастеру спорта Валерию Васильевичу Каричу.
И весь экран заняло его лицо - усталое, немолодое...
Загорелся свет в зале. Сколько-то времени было тихо, а потом обвалом грохнули аплодисменты.
И сразу без перерыва началось новое, немое кино.
Заплаканное и смеющееся лицо Гали...
Иронически поглядывающие на нее глаза Карича...
Победно осматривающийся по сторонам Игорь...
Ирина, обнявшая за плечи Алешу.
Глупо улыбающаяся Таня и нахмуренный Вадим.
Задумчивый Грачев в окружении своих ребятишек.
Мелькнувший у дверей, может показалось, Гоги Цхакая...
Сменяющиеся кадры живых лиц стали отодвигаться, и я услышал тихий прибой голосов, мерно бившийся в высоком нарядном зале. Народ расходился не спеша. И у всех были славные, одухотворенные лица.
- Ну как? - услышал я голос Игоря.
- Нет слов, - сказал я.
- У меня тоже нет слов, чтобы... чтобы... чтобы высказать, как я вас ненавижу! Зачем ты полез, Валерий?
- Так это же кино, Галочка! Все понарошку...
Медленно спускаясь со ступеньки на ступеньку, мы потянулись к выходу. За время, что шел фильм, в город пробрались туманные сумерки.
Деревья, дома, троллейбусы утратили привычные очертания. Освещение еще не включили, и окружающий мир виделся в чуть размытом цвете. Только что наполнявшие зал люди струйками растекались по площади. Пять минут назад были вместе и растаяли, растворились...
Вот и все, как любят говорить докладчики - "по состоянию на сегодняшний день".
А жизнь, естественно, продолжается и хочется верить: Игорь найдет себя, свой путь, свое счастье; Галина Михайловна проживет долгую радостную жизнь с нестареющим Каричем; Ирина отважится сказать Алешке решительное "да", Грачев поставит на ноги еще не одну сотню ребят; и вообще будет много-много хорошего, доброго, светлого.
Москва - Чернигов - Сухуми - Москва.
1974 - 1978