Щелкунчик - Страница 4

Но сейчас это мало кого интересовало, и Тарумов протянул уже было руку, чтобы выключить подачу данных, когда на экране возникла лаконичная надпись:

СЛЕДЫ ВНЕЗЕМНЫХ ПОСЕЩЕНИЙ: ЛЕМОИДЫ (?!).

— Что? — вне себя крикнул Тарумов. — Еще и лемоиды?

Феврие только покачал головой — это было закономерно. Уж если в этом рейсе на них начало все сыпаться с самого начала, то и кончиться должно было какой-нибудь нечистью.

— Ложимся в дрейф, — чуть слышно пробормотал командир. — Теперь только одно — лечь в дрейф…

Свободный дрейф. Ах как это было бы хорошо, как это было бы спокойно, если б не регенераторы. Если б не передатчик.

И если бы не Лора.

— Командир! — Похоже, что до старшего связиста медленно, но верно начало доходить, кто ими командует. — Командир, я не гарантирую, что мы установим связь с Базой и за десять дней…

— “Щелкунчику” лечь в дрейф, — повторил Тарумов. “Если бы мои подчиненные когда-нибудь посмотрели на меня так же, как сейчас Воббегонг и Лодария на своего командира, — мелькнуло в голове у штурмана, — я, наверное, выбросился бы в открытый космос. Хотя… чем я лучше его?”

— Воббегонг, — заставил он себя произнести чужим, твердым и молодым голосом, — посмотрите еще раз, как там в медотсеке. А вы, Лодария, постарайтесь не затягивать ремонт на десять дней.

Люк за ними захлопнулся чересчур поспешно.

— А теперь, Сергей, в сложившейся обстановке я беру командование кораблем на себя.

Тарумов прикрыл глаза, словно на него замахнулись.

— Первое, — продолжал штурман, — необходимо проверить, кто из нашего экипажа или из состава экспедиции имел дело с лемоидами. Если таковые имеются — немедленно их в рубку.

Тарумов кивнул.

“Не торопись соглашаться, растяпа, — с горечью подумал Феврие. — Посмотри сначала, а могу ли я взять на себя такую тяжесть. Я ведь не могу. И не возьму. Ты растерялся, ты не знаешь, что главное сейчас — корабль с онемевшими передатчиками, угроза удушья или эти внеземные механические нелюди на этом треклятом Чомпоте, куда нам все-таки придется садиться. Но главное не это, с этим мы как-нибудь справимся. А главное — любой ценой спасти Лору Жмуйдзинявиченене. Как это сделать, решать будешь ты”.

— И, во-вторых, — проговорил штурман тоном, не допускающим никаких возражений, — то, что кораблем командую фактически я, в бортовой журнал ВНЕСЕНО НЕ БУДЕТ.

— Или это не “Аларм”, — проговорил Сунгуров, микробиолог экспедиции, — или он валяется как бревно.

Все напряженно всматривались в иллюминатор, который давал цветное изображение поверхности с пятикратным увеличением.

— Можно сбросить еще километра два высоты, но это нам ничего не даст, — проговорил Тарумов. — Пускаем зонд?

Впрочем, вопросительная интонация улавливалась только одним человеком — Феврие. Он гак же незаметно кивнул.

— Давайте, — обернулся Тарумов к Воббегонгу. — Если только и зонды не заклинило.

Зонд отделился от корабля исправно и бесшумно, только канареечным светом трепыхнулась сигнальная лампочка и матово затеплился приемный экранчик, дающий изображение. Сначала он был покрыт тенью, но, по мере того как зонд отделялся от корабля, на оливковой поверхности появилось и начало уменьшаться изображение четыреххвостового кашалота — именно так выглядел “Щелкунчик” со стороны. Видимость была ниже средней — распределитель недодавал энергии.

Все смотрели, затаив дыхание, словно на экране вот-вот мог появиться лемоид в натуральную величину. Собственно говоря, “лемоид” — это был космический жаргон. С колонией саморазвивающихся киберов люди столкнулись впервые в системе Бетельгейзе спустя четыре столетия после того, как эта мелкая и всесильная своей массой нелюдь была описана Станиславом Лемом, и как-то само собой получилось, что киберы эти оказались на совести писателя, словно он их не только предсказал, но и реально создал, и брошенное кем-то прозвище “лемоиды” вдруг стало общепринятым термином.

С тех пор лемоиды были обнаружены не менее чем в десяти различных уголках вселенной — как на планетах, так и на астероидах. В большинстве случаев они давно уже были безнадежно и неотвратимо мертвы. Различные пути эволюции, в которых проходило это развитие, привели к тому, что ни разу формы киберов не были хотя бы отдаленно схожи. Правда, возраст их был предположительно одинаков, но с такой натяжкой, что на Земле так и не пришли к единому мнению: считать ли всех лемоидов изначально единообразными, принимать ли их за детища одной цивилизации, но разных времен и назначений, или вообще не связывать одну лемоидную популяцию с другой.

Из экипажа “Щелкунчика” только Дан Феврие встречался с лемоидами, но это была мертвая колония, кажется, на Белой Пустоши. Зато из состава экспедиции специалистом по лемоидам оказался Петр Сунгуров, имевший дело с абсолютно живыми и, надо сказать, вполне боеспособными тварями, полонившими Землю Краузайте и обратившими землян в беспрецедентное бегство.

Между тем изображение “Щелкунчика”, передаваемое с зонда, стало совсем крошечным.

— Высота три тысячи пятьсот, — доложил Лодарий. — А не пора ли переориентировать зонд на изображение Чомпота ?

— Давно пора. И запрашивайте наконец маяк на “Аларме”, как-никак, он кувыркался так, что аппаратура…

— Чомпот планетка молодая, — поспешил прервать его опасения штурман. — Его трясет и ломает беспрестанно, так что не будем все беды валить на лемоидов, может, и мертвых.

Видно было, что об этом втайне мечтают все присутствующие.

Внезапно рубка наполнилась прерывистым свистом, словно кто-то нетерпеливо звал собаку.

— Ага, — удовлетворенно хмыкнул Лодария. — “Аларм” таки отозвался. Хотя почему бы аппаратуре и не работать? — Он нахлобучил шлем и переключил прием на себя. Стало тихо.

— Алармовый компьютер на связи, — доложил Лодария. — Рвется дать метеосводку, словно ничего нет важнее. Принять?

— Попозже, — сказал Тарумов. — Есть ли у него связь с Базой?

Лодария мотнул бородой и начал отстукивать шифр запроса — при общении с компьютерами звуковой код был ненадежен.

— Так… Сверхдальняя связь действует… Последняя проверка была сто восемьдесят часов назад… В настоящий момент нет выхода на ближайшую ретрансляционную зону — помехи.

— Защитное поле “Аларма” можно включать дистанционно?

Лодария немного поколдовал своим ключом, прислушался. Все напряженно ждали — собственные генераторы защиты на “Щелкунчике” отказали сразу же после того, как корабль вылез из кометного хвоста. Дьявольский форсаж, а генераторы находились близко от носовой части… Никто из экипажа не говорил об этом вслух, но пока они шли на планетарных, один-единственный метеорит размером в горошину мог покончить с громадой беззащитного “Щелкунчика”.

— Поле, оказывается, включено постоянно, — доложил старший связист, — но отсюда управлять им возможно.

— Радиус?

— Триста метров.

Тарумов оглянулся на Феврие — что-то странно было, чти у разведчика такого класса, как “Аларм”, защитное поле ограничивалось таким малым радиусом.

— Ничего, — сказал штурман. — Возможно, радиус был задан с уходящего ремонтера. Пеленг сейчас устойчивый, и посадить нашу посудину прямо под бок “Аларму” — пара пустяков. А там мы сразу прикроемся его защитным полем.

На словах выходило все удивительно легко.

— Добро, — сказал командир. — А пока страховки ради посадим по пеленгу зонд. И самое время поинтересоваться метеосводкой, мы ведь должны сесть так, чтобы и посуда не зазвенела.

Все время наблюдая за Тарумовым, который с каждой командой становился все увереннее, Феврие невольно задавал себе вопрос: а не происходит ли с командиром естественный и неизбежный процесс слияния со всем кораблем, когда чутко и чуть ли не болезненно начинаешь чувствовать работу каждого, особенно искалеченного узла, когда дышишь каждым регенератором и чихаешь при каждой пробке в топливном трубопроводе? Штурман знал, что именно так и рождается НАСТОЯЩИЙ командир, но настоящим Тарумов был ее создан. Но если он и способен был в какой-то степени овладеть кораблем, то наверняка забыл о людях.