Шатун - Страница 25

Всемила пристально смотрела на боготура, словно пыталась постичь все его мысли. И не глаза у кудесницы, а колодцы бездонные, в которых можно утонуть без труда. Нельзя сказать, что эти глаза злы, но видно, что повелевать привыкли. В эту минуту Торуса поверил слухам, которые ходили меж дворов о Макошиной кудеснице. Сидевшая перед ним женщина не уступит мужчине твердостью сердца и ослушников своей воли покарает и без помощи богини.

Макошь облагодетельствовала боготура даже в большем размере, чем он ожидал. От ее даров заводной конь всхрапнул и спиной прогнулся. Торуса же, в отличие от гнедого, дарами бабьей богини был обрадован и, выезжая из городца, подмигнул на прощанье мрачной стражнице из приворотной вежи. Одетые в бронь женщины боготурскую приветливость оставили без внимания и бросили защитную решетку чуть ли не на хвост его коня. Из чего Торуса заключил, что самая приветливая женщина в Макошиной обители – кудесница Всемила.

– Сбежал отрок, – прошипел в спину Торусе Клыч. – Мне об этом девка рассказала. Летицей ее зовут. В старух, говорят, переоделись и сбежали, прячась за коровьими спинами. Известное дело, бабы, что с них взять.

Клыч захохотал, Влах подхватил его смех, Торуса тоже не удержался от ухмылки в густые усы. Ловок отрок, ничего не скажешь. Впрочем, простофили в роду князя Яромыра не водились. Одно было непонятно боготуру – зачем отроку понадобилось бежать из Макошина городца? Что-то неладное было с этим отроком. Торуса сердцем чуял, что затевается большое дело, в котором ему, похоже, придется поучаствовать.

– Наверное, с этим отроком Клыч и поцапался ночью в лесу, – предположил рассудительный Влах.

Клыч в ответ недовольно засопел носом. Обидно было мечнику, что не совладал он в драке с недорослем. Клыч-мечник с норовом и попытается отомстить обидчику. Торуса счел нужным его остеречь:

– Если встретите отрока, то не трогайте его. Ближний родович он боярина Драгутина, оттого и прыткий такой.

Клыч сопеть перестал, видимо тоже сообразил, что ходит этот отрок по радимичским лесам в компании с Шатуном неспроста, но вопросов от него не последовало. Простому мечнику тайны Велесовых ближников знать ни к чему. А о боярине Драгутине Клыч, конечно, слышал. Да и кто в славянских землях не знает среднего сына князя Яромира. Говорили, что боярин Драгутин не только в сече удал, но и среди ведунов Даджбога один из первых. А еще говорили про сына Яромира, что кудесничать он умеет не хуже Солоха, первого ближника Солнечного бога. А тот Солох топчет землю уже более века, тогда как боярину Драгутину едва за сорок перевалило. Но и за этот срок боярин уже успел совершить немало и в землях своих, и в землях чужедальних, откуда всегда возвращался с богатой добычей.

В свой городец Торуса поспел как раз к ужину. У Лепка отвисла челюсть при виде Макошиных даров Велесову боготуру. Хватило у хитрована ума понять, что такие подарки даром не делаются.

– О дарах никому ни слова. А смердов побольше мани в наши края. Коли изгои проситься будут на землю, то пускай и изгоев. Серебром не сори, но помощь новосельцам окажи.

Лепок в ответ на наставления боготура только кивал головой. Себя он не обидит, в этом Торуса не сомневался, но безобразно хапать не будет. Лепок человек осторожный и знает меру во всем. Бывший Листянин, а ныне Торусов городец все более обретал жилой вид. Торуса неспешно обошел выстланный тесом двор, наведался в хозяйственные пристройки, осмотрел прикупленных Лепком коров, за которыми ходили невесть откуда взявшиеся женки, и остался доволен осмотром.

– Холопок, что ли, купил? – обернулся Торуса к тивуну.

– Зачем же я буду серебро тратить? – удивился Лепок. – Ныне сирот много ходит меж дворов. Вот их и подобрал. Жито во многих семьях на исходе, а до следующего урожая еще дожить надо.

Торуса спорить с Лепком не стал. Тивун прав: рабочие руки городцу нужны. И сейчас пятнадцать мечников прокормить непросто, а боготур думал уже о куда большей дружине. По силе в наших землях человека встречают, по силе и провожают.

– Коней надо прикупить, десятка два.

– Не многовато ли будет? – почесал затылок Лепок. – Кони ныне недешевы.

– В самый раз. Земля уже просохла, со дня на день купцы пригонят лошадей из степи. Отправляйся в Берестень и потолкайся на торгу. Может, из мечников кого присмотришь, мне люди нужны.

За стол боготур восходил первым, как и положено обычаем, следом уселись на облюбованные места дружинники. Почти всех Торуса знал с детства, и возрастом они от боготура недалеко ушли. Разве что Ревун вдвое других постарше. На Ревуна Торуса полагался как на самого себя, а потому и за стол сажал одесную, и уважение оказывал как равному. Ошуюю сидел Клыч, по крови он был Торусе ближе всех, да и удали ему не занимать

– Двух шалопуг вчера едва не поймали, – сказал Ревун. – Вынюхивали что-то возле городца. Мы их пугнули, так они ушли через реку вплавь.

– А как они выглядели?

– Один в годах уже, с сильной проседью, а другой безусый отрок.

Торуса переглянулся с Клычем и покачал головой. Скорее всего, это были сбежавшие от Макошиных ведуний Драгутинов родович и его спутник.

– Коли не пропадут, то к боготуру Рогволду пристанут, – сказал сидевший на дальнем конце стола Ступень. – Он на той стороне реки собирает ушкуйников.[18] Опять начнет щипать хабибу.

– С боготуром Рогволдом мне надо бы повидаться, – вздохнул озабоченный Торуса, – А ваша задача городец стеречь. Смотрите, чтобы смердов-новосельцев никто не обижал. Пусть все знают, что под рукой боготура Торусы жизнь безопасная и сытная.

К Рогволду, однако, Торусе удалось выбраться не сразу. Закружили заботы. Городец требовал неусыпного надзора. Лепок тем временем успел наведаться в Берестень и вернуться назад не с пустыми руками. Торуса на коней любовался и языком прицокивал. Хороши были кони, ничего не скажешь, но и содрали за них купцы тоже прилично. Лепок разводил руками и вздыхал, но по лицу было видно, что сделкой он доволен.

– Ган Митус приехал в город с двумя сотнями хазар, – сказал Лепок, понизив голос, – и купец с ним из хабибу – Ицхак Жучин. На торгу о хабибу говорят – из молодых, да ранний. А ган Горазд твердо взял власть в городе в свои руки, и Будимирова дружина держит его сторону.

Из Берестеня тивун привел с собой не только лошадей, но и рослого мечника. Торуса на мечника искоса поглядывал, прицениваясь к стати, броне и оружию. По всему выходило – гожий мечник. Боготуру показалось, что он видел его прежде.

– Садко это, – пояснил Лепок, – бывший мечник князя Твердислава. С ганом Гораздом он не поладил и ушел с княжьего двора. К тебе, боготур, хочет поступить на службу.

– Добро, – сказал Торуса, глядя в глаза мечника. – Коли возьмем добычу, то доля твоя в добыче равная со всеми прочими дружинниками, Садко. Коли в сече коня потеряешь, то новый конь – моя забота, а коли по недогляду пропадет конь, то замену ищи сам. Место тебе за моим столом, вровень с прочими мечниками. Согласен на мои условия?

– Согласен, – спокойно сказал Садко. – Можешь на меня положиться, боготур, не подведу.

Чтобы поближе присмотреться к новому человеку, Торуса, отправляясь к Рогволду, взял его с собой. Ну и Клыча с Влахом прихватил, на которых во всем полагался. Выехали с первыми лучами солнца, а через реку переправились вплавь, приторочив бронь и оружие к седлам. Река в этом месте была неширока, но потрудиться все равно пришлось, махая руками против быстрого течения. Снесло их вниз чуть ли не на треть версты, однако переправились удачно. Кони зло отфыркивались на берегу, а Торуса поспешил опоясаться мечом. Места здесь глухие – самое место шалопугам разгуляться.

Лес был богат дичью, как успел заметить Торуса, а по ручьям бобровых хаток с избытком. Бобровый мех на славянских торгах всегда в цене, заморские гости рвут его с руками. Не ко времени Рогволд здесь обосновался со своими ушкуйниками. Для Торусовых смердов это опасное соседство. Начнут, чего доброго, новоселов зорить, и Рогволд их не удержит.